Три поколения RAF
В 68-м мы поднялись на борьбу за справедливый и гуманный мир, а наши родители почти сплошь были нацистскими преступниками или их пособниками… Наше отношение к людям в этой стране долгое время определялось еще и тем, что мы, живущие в богатых странах, строим свое благополучие на нищете и страданиях «третьего мира»: ради нашего благосостояния бесчисленное множество людей умирает от голода или от вполне излечимых болезней, даже маленькие дети вынуждены работать в условиях жесточайшей эксплуатации, грабежу и разрушению подвергаются целые регионы – и большинству это представляется вполне нормальным.
В каждой стране левый терроризм имел свои особенности, зависящие не только от обстановки в стране, но и от менталитета. Вот, к примеру, Германия. Террористическую организацию RAF многие немцы до сих пор вспоминают с содроганием…
Коричневый призрак
Общей чертой психологии «новых левых», особенно европейских, являлось ожидание, что «Система» в скором времени скатится к фашизму. Некоторые основания к этому имелись. Так, в 1967 году в Греции произошел военный переворот, и к власти пришли так называемые «черные полковники». Это была типичная хунта латиноамериканского образца, правоконсервативного толка. Своей целью они поставили борьбу с «коммуно-анархической опасностью», под которой понимали все, что им не нравилось. В том числе, к примеру, рок-музыку. (Которую в СССР считали «буржуазной»[63].) Методы у «черных полковников» были жесткие – всех, кто им не нравился, отправляли в концлагеря. Европейские левые, разумеется, расценивали эту диктатуру как фашистскую.
Сюда же подверстывался и знакомый нам ОАС. Дескать, они ведь тоже могли бы…
«Причем в отличие от сегодняшних леворадикалов, считающих, что главная угроза фашизма исходит от таких же мелких, как и они сами, радикальных неонацистских групп, проповедующих этническую ксенофобию, тогдашние леворадикалы ожидали возникновения военно-фашистской диктатуры и из недр Системы. Фашизм представлялся как результат военного переворота совершенного в интересах финансовой олигархии реакционной частью государственного аппарата вроде ОАС или черных полковников».
(А. Колпакиди, историк)
И ведь так мыслили не только леваки. К примеру, описанные знаменитым американским фантастом Рэем Брэдбери в романе «451 градус по Фаренгейту» США будущего являются, по сути, фашистским государством. Напомню, что в нем власти действуют, как грибоедовский полковник Скалозуб: «Все книги бы собрать да сжечь». В буквальном смысле. Потому что книги вызывают ненужное брожение умов…
Эти опасения были, в общем и целом, безосновательными. Но ведь дело не в том, что происходило на самом деле, а как люди думали. Что же касается ФРГ, то в этой стране дело обстояло, с точки зрения левых, очень даже серьезно. О подъеме неофашизма говорили не только леваки, но и либералы.
После Второй мировой войны в Германии, как известно, проводилась денацификация. Однако в 1960-х годах в ФРГ дело повернулось в обратную сторону. Военных преступников стали досрочно выпускать из-за решетки. К этому времени многие бывшие эсэсовцы занимали довольно высокие должности – как в частных компаниях, так и в государственных структурах. Это объясняли так: дескать, надо ведь кому-то работать. Но что самое главное – бывшие нацисты как-то перестали стесняться своего прошлого. Именно тогда активизировались такие структуры, как «Союз изгнанных», объединявший жителей Восточной Пруссии и других территорий, отторгнутых у Германии, «Союз немецких солдат», «Союз лиц, возвратившихся на родину», «Союз бывших военнослужащих войск СС». Во внешней политике была принята так называемая «доктрина Хильштейна». Суть ее заключалась в отказе признавать ГДР. Кроме того, правительство ФРГ отказывалось устанавливать дипломатические отношения со всеми странами, которые имеют дипотношения с Восточной Германией – то есть со всеми государствами Восточного блока. Исключение делалось лишь для СССР. Всё это получило название «реваншизм». Людям левых взглядов данные политические игры очень не нравились. Особенно – молодым, которые видели в них признаки возрождения нацизма.
Имелось и еще кое-что. 20 ноября 1964 года была создана Национал-демократическая партия Германии (НДПГ). Некоторые историки и сегодня считают ее правопреемницей нацистской НСДАП. В самом деле, НДПГ является праворадикальной организацией. С самого своего основания партия выступала с территориальными претензиями к соседним странам – до границ 1937 года. В развязывании Второй мировой войны обвиняется Польша. (В настоящее время партия придерживается таких же позиций.) Кроме того НДПГ выступает за «здоровые национальные традиции немецкого народа». То есть против любой иммиграции. В 60-е годы ХХ века проблема турок ещё не стояла, зато имелись югославы, которых немцы нанимали на работу. В представлении тогдашних левых выпады против гастарбайстеров звучали как жуткий фашизм.
При этом НДПГ занимала (да и занимает) резко антиамериканскую позицию. Это и понятно – ведь организация выступала за «великую Германию», а мало кто сомневался, что ФРГ превратилась в сателлита США. Партия выступала за выход из НАТО, требовала убрать с территории ФРГ американские военные базы и так далее[64]. Все это обеспечивало национал-демократам определенную поддержку не только правых, но и просто антиамерикански настроенных немцев.
Начала НДПГ бодренько. Во второй половине 60-х годов партии несколько раз удалось преодолеть пятипроцентный барьер на выборах в земельные парламенты[65]. Ободренные успехом, национал-демократы нацелились на бундесвер. Правда, у них ничего не вышло. НДПГ так и осталась мелкотравчатой партией, которую время от времени пытаются запретить. Но в конце 1960-х немецкие леваки об этом не знали. Им казалось – вот она, растет новая партия, аналогичная гитлеровской. Тем более что против демонстраций леваков – Социалистического союза немецких студентов (ССНС) и прочих подобных структур полиция действовала весьма жестко, а вот НДПГ проводила свои марши вполне свободно. На самом-то деле причина заключалась в том, что правые, в отличие от леваков, порядка не нарушали и безобразий не устраивали. Но у левых-то было иное объяснение: власть сочувствует «неофашистам».
Так что мысль о «городской герилье» начала потихоньку шевелиться в умах леваков…
Были сборы недолги
Не обошлось в Германии и без контркультуры. В 1967 году в Западном Берлине возникла «Коммуна № 1». В 1968 году там же возникла коммуна Виланда. Тут, разумеется, был и групповой секс, и травка, и разные околополитические приколы вроде метания тортов в политических противников. Но вообще-то в Европе конткультурной составляющей было меньше, а политической – больше, нежели в США. Особенно – в Германии. Такая уж особенность немецкого менталитета. Любую мысль они додумывают до логического конца.
Вот и многие члены коммун, начав с безобидной клоунады, впоследствии влились в террористические организации…
Однако начали все не коммунары. 2 июня 1967 года на демонстрации против визита персидского шаха в ФРГ и Западный Берлин полицейский застрелил студента Бенно Онезорга. Уже потом выяснилось, что убитый был студентом-теологом, к левым не принадлежал и оказался на демонстрации случайно. К тому же убитый отличался примечательной внешностью. В газетных фотографиях Онезорг сильно походил на изображения снятого с креста Иисуса Христа…[66]
Присутствующая на месте происшествия Гудрун Энслин крикнула:
«Неужели вы не видите – это фашистское государство! Это поколение Освенцима, и с ними можно говорить только языком насилия»…
На этой демонстрации Гудрун и познакомилась с Адреасом Баадером. У них начался роман, но не только…
Это были два очень разных человека.
Гудрун Энслин, очень красивая девушка, кстати.
«Дочь евангелического пастора. Ее отец был сторонником известного теолога Карла Барта, видным теологом и художником. Она была прямым потомком Гегеля. Гудрун была девушкой очень образованной: изучала в Тюбингенском университете германистику, славистику, англистику, философию, социологию и педагогику. До 1966 года она была социал-демократкой. В 1966 году произошло событие судьбоносное для германской новой левой – социал-демократы вошли в правительство в коалиции с христианскими демократами. А левые социалисты внутри СДПГ расценивали христианских демократов как полуфашистов, поэтому коалицию с социал-демократов с ХДС восприняли как трагедию. Это привело их к окончательному разрыву с социал-демократией, и в результате в Германии родилось массовое новое левое движение, известное как внепарламентская оппозиция (Ausserparlamentopposition – APO). Вначале Гудрун хотела стать педагогом, заниматься воспитанием детей, но передумала и занялась написанием докторской диссертации.
…
Гудрун была в детстве крайне религиозной девочкой, для нее
была характерна жажда кровавого мученического подвига, смерти за идею, подвижничества, стремление достичь Абсолюта, крайний максимализм, нетерпимость в достижении Царства божия на Земле. Стоит вспомнить, что и главный лозунг мюнстерских анабаптистов был Царство божие на Земле. RAF можно рассматривать как некое воскрешение анабаптизма.
…
Андреаса Баадера называли западноберлинским Марлоном
Брандо. Этот молодой человек был по натуре смельчак, авантюрист, любитель мотоциклов и прочей техники, гонщик, драчун – короче, стопроцентный супермен. Он родился в 1943 году. Его отец – директор мюнхенского архива, был мобилизован в армию и погиб на Восточном фронте. Андреас ни разу в жизни не видел своего отца, он родился уже после его гибели. Воспитывался он женщинами – матерью, бабкой и теткой. В 1961 году он убежал от своих теток и перебрался из Мюнхена в Западный Берлин. В Берлине он формально числился изучающим социологию в Свободном университете, но в основном дрался, шлялся и жил как альфонс на содержании то у одной, то у другой подруги. Баадер – это классический тип антисоциального элемента, экзистенциального дебошира».
(А. Колпакиди)
Почему Баадера понесло сначала в леваки, а потом в террористы, не очень понятно. Скорее всего, быть революционером тогда было круто. Баадер постоянно в левацкой среде выпендривался, призывая к насилию. А потом надо было «за базар отвечать» перед подружкой, которая компромиссов не признавала…
Сладкая парочка решила действовать. 2 апреля 1968 года они с двумя товарищами проникли ночью в универмаг во Франкфурте. Они заложили бомбы, которые в полночь благополучно рванули.
Гудрун Энслин позвонила в Немецкое агентство печати и заявила: «Это политический акт мести!»
Через два дня их повязали. Они получили по три года. Правда, их вскоре выпустили до суда, Энслин и Баадер ударились в бега.
11 апреля 1968 года произошло еще одно знаковое событие. Рабочий Йозеф Бахман выпустил три пули из пистолета в лидера ССНС Руди Дучке. Тот выжил, но остался инвалидом.
Причины, побудившие Брахмана открыть огонь на поражение, так и остались неизвестными. Принято считать, что он являлся неофашистом. У Брахмана при себе была обнаружена вырезанная из газеты фотография Дучке и экземпляр газеты, в которой о студенческом лидере было написано без всякой симпатии. Так что, возможно, Брахман просто являлся чересчур впечатлительным человеком.
Радикальные студенты обвинили издательство «Шпрингер», которое вело кампанию против вождей леваков. Около офиса издательства собралась многочисленная демонстрация, в которой участвовала и будущая «звезда террора» – Ульрика Майнхоф.
«Фигурой № 1 была, конечно, Ульрика Майнхоф. Она родилась в 1934 году в Йене, ее родители были музейными работниками: отец – директором, а мать сотрудницей. В семье были профессора, искусствоведы – сплошь интеллектуалы. Родители умерли от рака, когда Ульрика была еще в нежном возрасте, и ее воспитанием занялась тетка – Рената Римек. Рената Римек была тайной коммунисткой, председателем Немецкого союза мира и в то же время теологом, доктором педагогических наук и видным деятелем христианского социализма в Германии. Кстати, многие террористы происходили из семей, симпатизировавших левым, но гораздо более умеренным идеям, т. н. реформ-коммунисты. Это как в “Бесах” старший Верховенский – либерал, а Петруша – зловещий заговорщик. Кроме того, она была наследницей по прямой крупнейшего поэта-романтика Фридриха Гельдерлина, которого называли Степным волком, гения, презиравшего всех, кто доволен жизнью, борца-подвижника, певца страдания. Ульрика его очень любила, и вообще он был очень популярен среди новых левых. Ульрика получила великолепное образование: училась в Марбургском университете, а потом закончила Мюнстерский университет. Кстати,
Мюнстерская коммуна была первой в истории и наиболее полной за все века попыткой непосредственного воплощения в жизнь коммунистического идеала. Секта анабаптистов в период Крестьянской войны захватила Мюнстер и ввела коммунизм – общность жен и всего имущества. Сексуальная революция средневековья. После Мюнстерской коммуны анабаптизм разделился на несколько течений, и причем одно из этих течений тоже стало террористическим, т. е. первый левый терроризм возник в Германии уже тогда, после Крестьянской войны. Мюнстерская коммуна слабо изучена, все, что о ней писалось, настолько фальсифицировано, что я не берусь назвать хотя бы одну объективную работу. Каутский вообще выбросил Мюнстерскую коммуну из своей истории социализма, социал-демократы отвергли ее наследие. А Майнхоф за годы учебы в университете видимо вдоволь надышалась воздухом мятежного города. Она изучала гуманитарные науки: педагогику, психологию и факультативно историю искусств. Она состояла в нелегальной в те годы компартии Германии и по заданию компартии принимала активное участие в Движении против атомной опасности – входила в руководство организации “Комитет против ядерной смерти”. Она была одним из лидеров пацифистского движения в Западной Германии, и в этом качестве она была лично знакома с Вилли Брандтом и со всеми видными политиками левого крыла еще будучи студенческой активистской. Но самое интересное то, что Майнхоф еще девушкой мечтала стать монахиней и даже всерьез задумывалась о том, чтобы принять постриг. Она состояла в Братстве святого Михаила, тайной мистической организации, представлявшей собой нечто среднее между теологической группой и религиозным орденом. Мощный порыв в юношестве к религии, коммунизм (в условиях запрета компартии) и антиамериканское, антиимпериалистическое по своей сути Движение против ядерной смерти – вот три компонента, которые соединились в ней, да и во всем левом терроризме. Она была некоторое время замужем за известным журналистом и таким же тайным коммунистом Клаусом Райнером Реллем. И с 1959 по 1969 год они вместе руководили знаменитым левым студенческим журналом “Конкрет”, выходившем в Гамбурге. Вначале он был органом студенческой организации
Социал-демократической партии Германии – SDS (Социалистического союза немецких студентов). Но затем SDS исключили из партии, потому что коммунисты и в т. ч. Релль проникли в руководство союза, а журнал стал практически независимым и превратился в интеллектуальный центр молодежной левацкой тусовки. Так пересеклись пути центральной новой левой организации Германии – SDS и Ульрики, которая постепенно все дальше отходила от промосковской компартии. Она была процветающей журналисткой – по рейтингам популярности регулярно входила в десятку лучших журналистов Западной Германии, она родила от Релля девочек-двойняшек, у них был прекрасный собственный дом. У нее были все оправдания для того, чтобы ее не мучила совесть – имидж защитницы эмигрантов, женщин, приютских детей. И все это она оставила ради крови и борьбы…»
(А. Колпакиди)
Переступить через кровь
Покушение на Дучке стало поворотным моментом для Ульрики Майнхоф. Вскоре после этого она сформулировала знаменитый лозунг: «Демократия – это скрытый фашизм». И ее неудержимо понесло по направлению к терроризму…
Именно на квартире Майнхоф и начало формироваться ядро будущей организации.
Правда, Баадера, который находился в бегах, снова замели, арестовав при обычной проверке документов. Но впоследствии ему удалось бежать. Заключенному позволили работать в библиотеке Института социальных исследований, откуда он благополучно сделал ноги с помощью своих товарищей. Причем побег был эффектный, со стрельбой, случайно был ранен библиотекарь. Именно день побега Баадера, 14 мая 1970 года, и считается днем рождения Фракции Красной Армии (RAF). Хотя само название появилось позже. Первоначально группа называлась «Бригада Баадера-Майнхоф». Вообще-то журналисты приписывали RAF все теракты, совершенные в 1970-е в Германии левыми террористами. Эта организация стала своеобразном символом.
Террористы подошли к делу с немецкой основательностью. Они отправились в Иорданию, в лагерь палестинских беженцев. Палестинцы еще неоднократно встретятся на страницах этой книги. Пока лишь скажу, что эти ребята с большой охотой обучали всех желающих основам террористической деятельности. В этом лагере немецкие экстремисты и прошли боевую подготовку. Ульрика Майн-хоф была в восторге. Она говорила, что учиться стрелять из автомата – куда интереснее, нежели стучать на пишущей машинке…
К террористам присоединилась и группа Вольфганга Хубера. Это был тоже очень колоритный персонаж. Он являлся психиатром и исповедовал теорию, что главной причиной психических заболеваний является капиталистическое общество. А значит – надо устроить мировую революцию, чтобы всех вылечить. Хубер создал группу под названием «Коллектив социалистических пациентов». Психи пытались сами что-то устраивать, но не слишком удачно. Вот те из них, кого не поймали, присоединились к «фракции». Веселая была компания…
Как я уже говорил, главный вопрос террористов – финансовый. Так рафовцы начали… правильно, с грабежей. Ранним утром 29 сентября 1970 года террористы в Берлине ограбили одновременно три банка. Прихватить удалось более 200 000 дойчмарок. Полиция довольно быстро вычислила грабителей и устроила засаду на конспиративной квартире. Главарей не поймали, зато в руки властей попал Хост Малер, совмещавший работу адвокатом и занятие терроризмом. Кстати, он был прямым потомком знаменитого композитора. Арестовали и еще кое-кого. Однако это ничего не изменило.
Примечательно, что три месяца спустя полиция задержала и Ульрику Майхоф. Однако ее… не узнали! Хотя террористка всего лишь перекрасилась. Так что девушку отпустили. Вот так работала хваленая немецкая полиция. В ФРГ вообще не существовало никакой единой полицейской организации (органы правопорядка подчинялись правительствам субъектов федерации). Только после начала деятельности RAF была создана комиссия по антитерроризму, которую возглавил Альфред Клаус. Все было как всегда: пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Как видим, такое свойственно не только России.
Террористы этим положением дел с удовольствием пользовались. Между тем рафовцы продолжали заниматься бандитизмом. 15 января 1971 года в городе Кассель они грабанули два банка на общую сумму 115 000 марок. Интересно, что свои акции террористы совершали, используя краденые машины. Причем любимым транспортом являлись автомобили «BMW», потому что их легко было завести. Леваки угнали такое количество «бумеров», что остряки шутили – концерн им приплачивает в рекламных целях…
В мае 1972 года был опубликован манифест организации, и термин «RAF» начал гулять по страницам прессы. Появился и знаменитый символ – красная звезда с надписью «RAF» и чешским автоматом «Скорпион». Название очень показательно. «Фракция» в переводе с латыни означает «часть». То есть террористы считали себя только отрядом борцов за всемирную революцию. Стоит отметить, что к советскому варианту социализма рафовцы относились резко отрицательно. Они полагали, что СССР «переродился». Не испытывали террористы никаких иллюзий и по поводу рабочего класса, полагая, что он обуржуазился. Вообще-то в пропагандистских материалах террористы далеко ушли от обычной политической терминологии.
«Отличительной чертой политической лексики RAF стал термин “свиньи”, под ним в зависимости от контекста подразумевали всех противников – полицейских, государство, капиталистов, военных: “Свиньи захотели…”, “Свиньи думали…”»
(А. Колпакиди)
Я уже неоднократно упоминал, что террористы бессильны, если нет среды, которая им сочувствует. С этим у немецких леваков было все отлично. В июне 1971 года Институтом Алленсбауха был проведен социологический опрос. Выяснилось, что каждый пятый немец (разумеется, опрашивались лишь жители ФРГ) симпатизирует RAF. А каждый десятый с радостью готов приютить террористов на ночь! То есть рискнуть нарваться на неприятности за пособничество. Вот вам и законопослушные немцы! В Третьем Рейхе людей, сочувствующих антифашистам, а уж тем более готовых им помогать, было неизмеримо меньше. Что ж удивляться, что полиция не добилась особых успехов в борьбе против террористов.
А рафовцы продолжали грабежи. Заметим, что пока они никого не убили. В отличие от других левацких структур. Так, анархисты из «Движения 2 июня», лидеры которого вышли из знакомых нам коммун, 2 февраля взорвали бомбы в Британском яхт-клубе в Западной Берлине. При взрыве был убит смотритель (немец). Террористы заявили, что они совершили это в знак солидарности с Ирландской республиканской армией.
Впрочем, члены RAF начали убийства со своих. После очередного ограбления (на этот раз прихватили 285 тысяч) одна из членов группы позвонила домой и сообщила матери, что разочаровалась в терроризме и скоро приедет домой. Больше ее никто не видел. Прямых доказательств, что ее убили рафовцы, нет, но…
Впрочем, вскоре появились жертвы и с другой стороны. Правда, это были полицейские, погибшие при попытках арестовать террористов. Те в подобных случаях тут же открывали огонь. Но пока рафовцы не ставили убийство целью терактов.
Однако… 11 мая 1971 года Баадер, Энслин и еще двое товарищей взорвали во Франкфурте три бомбы возле Вооруженных сил США. Один человек, американский офицер, погиб.
После этого террористы увлеклись взрывами полицейских автомобилей. Убитых не было, но раненые имелись.
Вообще-то, так бывает нередко. Террористы первоначально пытаются проводить «бескровные» акции, однако постепенно увлекаются… Именно это и случилось с членами RAF. От «демонстративных» акций они перешли к взрывам, при которых без жертв обойтись было просто невозможно. Они устраивают взрывы возле издательства «Шпрингер». Убитых снова нет, ранены 17 человек. Зато 24 мая в Гетеборге они взрывают машины со взрывчаткой – снова возле офиса ВС США. Убиты трое – два американских военнослужащих и друг одного из них. Члены RAF заявили, что это ответ на бомбардировки американцами Вьетнама. Итак, через кровь террористы перешагнули…
Однако все это продолжалось недолго. В июне полиция одного за другим арестовала трех самых видных деятелей RAF – Бадера, Энслин и Майнхоф. Гудрун Энслин вляпалась по глупости. Она пришла в универмаг и стала примерять свитер. Продавец заметил под ее кофтой очертания пистолета и звякнул куда надо. Тоже мне, конспираторы! То, что они так долго оставались на свободе, можно объяснить лишь бездарной работой полиции.
Впоследствии арестовали и многих других. Не всех, но ядро RAF оказалось за решеткой.
Забегая вперед, скажу, что в 1976–1977 годах Ульрика Майнхоф, Адреас Баадер, Гудрун Энслин, Ирмгард Мёллер и Ян-Карл Распе один за другим погибли в тюрьме «Штамхайм», где они находились в одиночном заключении. Официальная версия – покончили жизнь самоубийством. Однако в это не верит никто кроме германского официоза. Множество фактов откровенно не лезут ни в какие ворота. Так, Баадер якобы застрелился из пистолета, пронесенного адвокатом. Причем, как в анекдоте – «покончил с собой» выстрелом в затылок!
К тому же лидеры RAF были очень беспокойными заключенными. Так, они провели две голодовки, наделавшие много шума. Более того.
«Баадер и в тюрьме развернул бурную деятельность – через адвокатов руководил оставшимися на свободе бойцами RAF, писал манифесты, составлял листовки, разрабатывал планы новых акций».
(А. Колпакиди)
Но самое главное другое. Леваки не оставляли надежды освободить своих лидеров. Было совершено два похищения с требованием освобождения заключенных. Четверо палестинцев захватили самолет, потребовав освободить многих заключенных разных стран. В их число входили и рафовцы. Так что, видимо, власти просто решили, что спокойнее будет, если террористов ликвидировать. Правда, непонятно, почему они это сделали так топорно…
Будут новые герои, встанут новые бойцы
Германские власти рано радовались. Деятельность RAF на некоторое время была парализована. Однако в планы террористов входило создать на территории ФРГ много «фракций». В какой-то степени это удалось. В дело вступили террористы из «Движения 2 июня». Это были анархисты, во многом не соглашавшиеся с рафовцами. В частности, они не разделяли пессимизма последних по поводу немецкого народа, считая, что его можно поднять.
Этим отличается ситуация с терроризмом в ФРГ от ситуации в России начала ХХ века. У нас каждая группировка считала себя самой правильной, существовала сама по себе. А «новые левые» полагали, что они делают общее дело, на идеологические разногласия им было наплевать. Как мне сказал современный немецкий анархист:
– Я не разделяю идей RAF. Но те, в кого они стреляли, такая сволочь…
«В тюрьме заключенные первого поколения RAF регулярно объявляли голодовки, во время одной из таких голодовок 1974 года, на 83-м дне голодовки умер Хольгер Майнц. Его посмертная фотография обошла все газеты. До ареста это был красивый, здоровый парень, студент факультета кинематографии, ему не было еще 30-ти. И фотография мертвеца – огромная борода, заострившийся нос, лицо как у скелета, кажется, что это столетний старик. На следующий день после его смерти председатель Верховного суда Западного Берлина Гюнтер фон Дрекман отмечал день рождения. В разгар праздника в дверь раздался звонок. Хозяин открыл – на пороге стояли две юные красавицы. Одна протянула ему букет роз, а другая достала автомат и изрешетила тело судьи. Это девицы из “Движения 2 июня” отомстили за смерть Хольгера Майнца. Это было одно из самых громких дел “2 июня”, другая акция, принесшая славу этой организации, которой, казалось, самой судьбой было предначертано вечно оставаться в тени своих старших товарищей из RAF, это похищение лидера христианских демократов Западного Берлина Петера Лоренца. И в обмен на него они добиваются освобождения нескольких членов своей организации. В это же время происходит захват посольства в Стокгольме. Четверо “социалистических пациентов” захватили западногерманское посольство в Стокгольме. Двое погибли – Ульрих Вессель и Зигфрид Хаузнер. Удачное похищение Лоренца среди бела дня из машины, убийство Дрекмана, захват посольства в Стокгольме, освобождение террористов – все это способствовало подъему новой волны террора. Из той же коммунарско-анархистской среды, в которой родилось
“2 июня”, в 1973 году вышла новая террористическая организация – Revolutionаren Zellen (RZ) – Революционные ячейки. Эта организация была еще более анархической, чем “2 июня”, которое состояло все-таки из профессиональных революционеров, а не из любителей, промышлявших террором в свободное от работы время».
(А. Колпакиди)
Интересно, что «Движение 2 июня» сохранило приверженность к контркультурным хэппинингам[67]. Так анархисты украли несколько тысяч билетов на метро и раздавали их бесплатно жителям Западного Берлина. А во время ограблений банков раздавали посетителям и служащим шоколадки. Букет роз перед убийством – из той же серии…
Что касается «Революционных ячеек», то они тоже не скучали. Интересно, что эти террористы одними из первых применили сетевой принцип организации. То есть у них не было центра, ячейки контактировали друг с другом «на параллельном» уровне. А ведь, в самом деле, зачем террористам центр?
«Первой вооруженной акцией “Революционных ячеек” стала атака на представительство американской корпорации ITT в ФРГ, произошедшая в ноябре 1973 года. Цель акции состояла в том, чтобы выразить протест против той роли, которую эта корпорация сыграла в ходе подготовки и проведения военного путча в Чили в сентябре 1973 года, в результате которого над Чили почти на 20 лет воцарилась темная ночь фашизма.
Спустя два года происходит еще одна весьма примечательная акция – девушки-участницы RZ подкладывают мощное взрывное устройство в здание Федерального Конституционного суда в Карлсруэ на следующий день после того, как эта инстанция признала правомерным закон, ограничивающий право на аборт.
…
В июне 1976 года группа террористов захватила авиалайнер компании “Эр Франс”, следовавший рейсом из Тель-Авива в Париж, и приказала экипажу лететь в угандийский аэропорт Энтеббе, после посадки в котором угонщики выдвинули требование освобождения 53 политических заключенных, включая 40 участников палестинского сопротивления, отбывавших сроки в израильских тюрьмах, и 6 арестованных “городских партизан” в Германии».
(Михаил Шувалов, журналист)
В последнем случае террористы были обезврежены израильским спецназом.
«Деятельность RZ была теснейшим образом связана с акциями Карлоса[68] и палестинцев. Они участвовали во всех их знаменитых акциях, таких как, например, захват в 1974 году министров стран-членов ОПЕК в Вене. Ячейка – одна из немногих террористических организаций, которая продолжает действовать до сих пор: в прошлом году они дали о себе знать серией взрывов. Особо громких самостоятельных акций им совершить не удалось, но все же за ними числится убийство регионального министра экономики Кирри в 1981 году. Непонятно зачем. В 1984–1985 годах совершили ряд покушений на высокопоставленных чиновников. Они вообще-то стараются не убивать; стреляют и взрывают так, чтобы жертву ранить или покалечить, так чтобы всю жизнь потом помнил, чтоб знал. В 1974–1975 году действуют в основном SPK, “2 июня” и RZ в компании с Карлосом. Новой волной RAF пока и не пахнет».
(А. Колпакиди)
Но вернемся к RAF. В 1977 году террористы начинают деятельность по второму кругу. Лидером второй волны становится Бригита Монхаупт. Она была причастна к деятельности первого поколения и даже отсидела какое-то время в тюрьме, но ее на свою беду выпустили.
Новая смена сразу начала с убийств. 7 апреля 1977 года в Карлсруэ был убит генеральный прокурор ФРГ Зигфрид Бубак, выступавший обвинителем на процессе против Ульрики Майнхоф. Под раздачу попали и двое его друзей, имевших несчастье оказаться рядом с ним. Через несколько дней во франкфуртский офис Немецкого агентства печати пришло письмо, в котором было сказано: «Это за Ульрику Майнхоф».
30 июля того же года на загородной вилле в Оберурзеле убит президент «Дрезденер-банка» Юрген Понто. В чем провинился директор банка? В том, что «буржуазная свинья». Этого хватило.
Между тем террористы пытались применять более крутые виды оружия. 25 августа 1977 года боевики установили напротив здания Федеральной прокуратуры в Карлсруэ… пусковую установку для ракеты. Из этого ничего не вышло. Впоследствии один из террористов, инженер, отвечавший за техническую сторону дела, утверждал, что раскаялся и вывел из строя устройство. Правда, судьи ему не поверили.
На похоронах убитого президента «Дрезденер-банка» председатель Западногерманского союза промышленников Ганс-Мартин Шлейер сказал: «Следующая жертва террористов, наверняка, находится в этом зале». И как в воду глядел.
5 сентября боевики RAF его похитили и выдвинули требование освободить сидящих в тюрьмах рафовцев. Они требовали выдать каждому по 100 000 марок и отправить в страну, которую те выберут.
Надо сказать, что жертву террористы выбрали очень грамотно. Герр Шлейер в прошлом являлся убежденным нацистом, лидером студенческой организации СС, а после – офицером этой же милой структуры. В годы войны Шлейер являлся начальником хозяйственного управления СС в Чехословакии. Ни для кого не являлось секретом, что подобные нацистские хозяйственные руководители награбили в оккупированных странах ценностей на огромные суммы. То есть этот тип являлся ярким примером интеграции нацистов в бизнес-элиту ФРГ.
Да и внешне Шлейер соответствовал каноническому образу «буржуазной свиньи» – эдакая заплывшая жиром физиономия.
«Он был захвачен небольшой группой в 7–8 человек, при этом убиты трое его охранников, супермены-рэмбо, владевшие всеми мыслимыми приемами боя, которые не смогли совладать со студентами-рафовцами».
(А. Колпакиди)
Переговоры ведутся долго. А в это время гибнут в тюрьме Баадер и Энслин. 16 октября 1977 года левая французская газета «Либерасьон» получила письмо, в котором говорилось: «Через 43 дня мы покончили с испорченным и коррумпированным существом Хансом-Мартином Шлейером. Герр Шмидт (канцлер Хельмут Шмидт. – А. Щ.) может найти тело Шлейера в зеленом Audi 100 рядом с магазином шляп Чарльза Пегуи в Мюлузе (Франция). Его смерть не принесла нам желанного утешения после резни в Могадишо и тюрьме Stammheim. Фашистская драма, организованная империалистами, желающими уничтожить освободительное движение, не удивляет. Мы никогда не простим Шмидту и империалистам этой крови. Борьба только начинается».
Труп и в самом деле нашли.
Впоследствии боевики RAF второго поколения совершили еще несколько покушений. Выделяется среди них организованное в 1981 году в Брюсселе покушение на командующего вооруженными силами США в Европе Фредерика Крезена. Террористы снова решили применить серьезное оружие и засадили в его окно из гранатомета. Правда, Крезен выжил. К 1982 году большинство боевиков второго поколения были арестованы.
Но… Все началось по третьему кругу! Хотя на дворе стояли уже совсем иные времена – и левый радикализм давно уже был не в моде. Но тем не менее.
Главными в новой волне стали супруги Барбара и Хорст-Людвиг Майер, Людвиг Гранц, Биргит Хегефельд и Томас Симон. Теперь у рафовцев была новая тактика – каждый год убивать какого-нибудь видного деятеля Германии. Среди их жертв видный чиновник МИДа, председатель концерна «Симменс», директор «Дойче банка»…
Последнее убийство произошло 1 апреля 1991 года, то есть после развала «социалистического лагеря» и объединения Германии. Жертвой стал Детлев-Карстен Роведдер, руководивший приватизацией в Восточной Германии. Акцию провели на высоком техническом уровне. Снова применили ракеты. На это раз – удачно. Бронированный лимузин Роведдера не спас. Его буквально разорвало на куски.
Это было уже агонией. В Германии бушевала эйфория по поводу объединения, леваки превратились в кучки маргиналов, варившихся в собственном соку. В 1992 году члены RAF заявили об отказе от террористических методов. Однако…
27 марта 1993 года рафовцы взорвали только что построенную, но еще не заселенную тюрьму Кнаст-Нойбау под Дармштадт-Вальтерштадтом. Больше RAF не проявлялась. Однако взрывы продолжались и далее. Среди их авторов – АIZ (Антиимпериалистические ячейки сопротивления имени Нади Зехадах) и K.O.M.I.T.E.E. (Комитет). Последняя существует и по сей день.
Стоит коснуться и такого вопроса, как сотрудничество боевиков RAF с восточногерманским аналогом КГБ – «Штази». Сегодня об этом принято говорить как о непреложном факте. Хотя далеко не все так просто…
Стопроцентно известно лишь то, что некоторые рафовцы при помощи «Штази» сбежали в ГДР и там натурализовались. После объединения Германии их привлекли к суду. Однако RAF никогда не использовала Восточную Германию как базу, где террористы отсиживались, а потом шли оттуда «на дело» в ФРГ. Все, укрывшиеся в ГДР террористы, решили выйти из игры. Так что власти социалистической Германии способствовали их социализации, чем, возможно, спасли не одну жизнь. Ведь, как известно, террористы часто продолжают свою деятельность только потому, что они «выпали» из обычной жизни. Вернуться им не проще, чем уголовнику-рецидивисту. И, кстати, в Великобритании и сегодня околачивается множество чеченских террористов. Причем они-то совершенно не скрываются и свою деятельность не прекратили. Это типичная для Запада двойная мораль.
А больше нет никаких фактов. Хотя после объединения Германии власти ФРГ провели шумную кампанию «борьбы с тоталитаризмом». И ведь какой прекрасный повод обвинить режим ГДР! Но… Документов не нашли, свидетелей тоже. А ведь, согласитесь, вряд ли все офицеры «Штази» хранили верность исчезнувшей стране. Наоборот, многие пытались заработать себе политический (и не только) капитал, рассказывая все, что знали. А вот про сотрудничество RAF и спецслужб никто ничего конкретного не сказал. Значит, и не было. Мало того. Иногда, как мы увидим ниже, спецслужбы социалистического блока «сдавали» леваков.
Заметим, что как советская, так и восточногерманская пропаганда всегда отзывалась о RAF резко отрицательно. В отличие от террористов из Ирландской республиканской армии, о которой писали с сочувствием. Не говоря уж об Организации освобождения Палестины. Эти вообще считались «своими». Утверждалось, что рафовцы и другие немецкие леваки отвлекают молодежь от промосковской Германской коммунистической партии.
А имелись ли среди немецких леваков агенты «Штази»? Тоже вряд ли. Зачем они там? Вероятнее другое – агентов вербовали среди тех, кто разочаровался в терроризме. Достоверно известно об одном – о бывшем члене «Движения 2 июня» Тиле Мейере. Он участвовал в «Движении…» с 1970 года. Арестован в 1975 году. В 1978-м бежал. Пытался через Болгарию пробраться на Ближний Восток, где и был арестован… спецгруппой из ФРГ (!) и вывезен в Западную Германию. Причем, скорее всего, это делалось с согласия болгарских спецслужб. Мейер получил 15 лет, но в 1986 году его освободили по амнистии. Бывший террорист стал заниматься журналистикой, одновременно с 1987 года подрабатывая на «Штази». Сам он через много лет прокомментировал это так:
«Я знаю, что многие левые радикалы в западной части Германии до сих пор считают ГДР авторитарным государством, которое так и не смогло реализовать идеал социализма. Вопрос этот уже чисто исторический, и о нем написано множество пухлых томов и статей. К сожалению, многие радикальные левые так и не смогли преодолеть порочное влияние антикоммунизма. Для меня же всегда было ясно одно: нужно дать этому второму германскому государству свой шанс. Ведь те, кто создавал ГДР после 1945 года, мечтали о совершенно новой Германии, в которой нашлось бы место для бывших иммигрантов, уцелевших узников концлагерей, ветеранов-подпольщиков и вообще для всех тех, кто имел мужество сказать “Нет!” гитлеровскому фашизму. Более того, я прекрасно помню реалии жизни в ГДР в трудные 1950-е годы, ведь я рос в Западном Берлине и жил неподалеку от границы, пока не построили известную всем стену. Уже тогда я понимал, что в ГДР делается гораздо больше для тех же детей. Судите сами: я, житель Западного Берлина, часто уезжал на каникулах в какой-нибудь пионерлагерь вместе с восточногерманскими пионерами, и все принимали это как должное. В то время как у моей мамы просто не хватало денег, чтобы отправить меня в детский лагерь в Западной Германии.
Гораздо позже, уже тогда, когда у меня начало вырабатываться политическое сознание, я сказал себе: это государство, этот эксперимент нужно защищать. Вдобавок, когда я в 1987 году вышел на волю и на короткое время окунулся в атмосферу левацко-автономовских[69] тусовок, где никто не понимал друг друга и все были “зациклены” на самих себе, то очень быстро понял: если я хочу продолжать оставаться активным, то нужно иметь рядом с собой сильного партнера. Для меня таким партнером стала Восточная Германия».
Но ведь совсем не факт, что Мейер был одним таким…
Отступление. Рассказ об оружии. Часть 2
Кругом и без войны война.
А с голыми руками
Ни пригрозить,
Ни пригвоздить,
Ни самолет угнать!
Я уже упоминал, что оружие определяет очень многое. Так, распространению в странах «третьего мира» партизанского движения во многом способствовало появление автомата Калашникова. Как известно, это оружие отличается исключительной простотой – так что его быстро может освоить технически неграмотный Али, Педро или Мбамба. Кроме того, автомат очень надежен, что при партизанской войне в горах и джунглях немаловажно. Благо «калаши» производили не только в СССР и странах Варшавского договора, но в Китае и в других странах – и даже (нелегально) – в США. Впрочем, сейчас тоже производят[70].
Недаром АК присутствует на знаменах и эмблемах не только многих радикальных движений, но и на флагах и гербах ряда стран. Товарищи помнят, чему они обязаны своим приходом к власти…
Однако, что партизану хорошо, то террористу – не очень. Хотя «калаши» использовали бойцы RAF, «Японской Красной Армии» и многие другие экстремисты. Однако «калашников» – автомат для боя. Террористам нужно иное оружие.
И вот на горизонте появился автомат, точнее, пистолет-пулемет, «Скорпион», ставший чуть ли не символом левого терроризма. Именно он изображен на эмблеме RAF.
Родиной этого оружия является Чехословакия. Эта страна и до Второй мировой войны имела мощные оружейные
заводы. Оружие там производили не только для себя, но (большей частью) на продажу. Кстати, на чехословацких заводах производилось множество оружия для Третьего Рейха. Например, штурмовые, противотанковые и зенитные самоходки, причинившие много неприятностей как советским войскам, так и союзникам, производили именно чехи.
То, что Чехословакия стала социалистической, ничего особенно не изменило. Тем более что социализм там был своеобразный. Любой желающий мог приехать и закупить партию разных стреляющих железок. Правдоподобно процесс покупки-продажи описан в книге Фредерика Форсайта «Псы войны». После «Пражской весны» положение слегка изменилось. Но не слишком. Теперь продавали оружие не каждому, а, скажем, каждому второму…
Пистолет-пулемет[71] «Скорпион» был принят на вооружение чехословацкой армией в 1961 году и предназначался для связистов, танкистов и других солдат, для которых личное оружие не является главным. В армии он не слишком понравился. «Скорпион» имел не очень высокую точность, зато излишне высокую скорострельность. (Для армейского оружия последнее является недостатком.) Но! Террористов-то точность не сильно волнует, а высокая скорострельность для них, скорее, плюс. Им ведь надо с небольшого расстояния за минимальное время выпустить как можно больше пуль.
Пистолет-пулемет имел длину 270 миллиметров (со сложенным прикладом) – то есть его легко можно было спрятать под пиджак или куртку. «Скорпион» был достаточно прост и обращении и, что немаловажно, относительно дешев.
Чехи быстро сориентировались в рыночной конъюнктуре и стали выпускать пистолет-пулемет не только под патрон, принятый в странах Варшавского договора, 7,65 мм, но и под более распространенный на Западе – 9 мм, «парабеллумовский».
«Скорпион» приобрел огромную популярность среди сторонников «городской герильи». Не только у леваков, но и у Ирландской республиканской армии и других. Именно это оружие использовали боевики «Красных бригад», любившие следующий способ терактов: террорист в закрытом мотоциклетном шлеме, сидящий на заднем сидении мотоцикла, открывает шквальный огонь по жертве. После чего двухколесная машина уносится. Как известно, догнать спортивный мотоцикл в условиях городского движения – задача трудно выполнимая.
Впрочем, террористы использовали и более серьезное оружие, включая гранатометы.
Изготовить взрывные устройства при уровне техники 1970-х было несложно. А что касается взрывчатки, то на территории Европы хватало военных складов времен Второй мировой, про которые воюющие стороны позабыли, и хранившееся там добро растащили местные жители. Одним из любимых приемов террористов стали взрывы автомобилей, набитых взрывчаткой. В больших городах проделать такое легче легкого. Вот и взрывали.