При определенных обстоятельствах даже те теракты, которые не увенчались успехом в общепринятом военном смысле, могут считаться успешными для террористов при условии, что в технологическом плане они достаточно дерзки, чтобы привлечь внимание общественности и СМИ. Хотя попытка Ирландской республиканской армии убить премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер на конференции партии консерваторов в Брайтоне в 1984 году окончилась неудачей, технологическая изобретательность террористов, разместивших взрывное устройство в зале, где должна была проводиться конференция, за несколько недель до ее открытия и снабдивших бомбу таймером с компьютерным микропроцессором, обеспечила террористам появление на первых полосах мировых печатных изданий и снабдила их платформой, с которой они предостерегли Маргарет Тэтчер и прочих британских лидеров: «Сегодня мы потерпели неудачу, но помните, нам достаточно всего одной удачной попытки, а вам придется уповать на удачу всегда». Сходным образом, хотя атака с применением миномета с дистанционным управлением, предпринятая на дом № 10 по Даунинг-стрит во время встречи Джона Мэйджора и его кабинета в разгар войны в Заливе в 1991 году, не смогла достичь желаемой цели, тем не менее имела большую долю успеха — она полностью вытеснила войну с экранов и страниц газет и вернула внимание СМИ к террористам, их требованиям и их поразительной способности наносить удар в нервный центр британского правительства даже во время действия режима повышенной безопасности. «Члены Ирландской республиканской армии всегда находятся на шаг впереди нас, — пояснил старший офицер Королевской полиции Ольстера. — Они весьма изобретательны». Хотя технологическое превосходство Ирландской республиканской армии, возможно, является уникальным среди прочих террористических организаций, опыт неоднократно показывал, что, сталкиваясь с новыми мерами безопасности, террористы стараются выявить и устранить появившиеся в системе защиты слабые места, приспосабливая к ним новые способы нападения, и тем самым продолжить борьбу, несмотря на трудности.
«Вся политика есть не что иное, как борьба за власть, — писал Чарлз Райт Миллс[112], — и высшей формой власти является насилие». Терроризм является местом пересечения политики и насилия, где есть возможность обретения власти. Терроризм подразумевает поиски власти: власти управлять и принуждать, устрашать и контролировать, наконец, влиять на фундаментальные политические изменения. Насилие (или угроза насилия) является, таким образом, непременным условием для террористов, которые непоколебимы в своей уверенности в том, что именно посредством насилия можно прийти к победе и воплощению своих политических замыслов. Следовательно, террористы планируют свои операции так, чтобы шокировать, поразить и запугать, делая теракты в значительной мере дерзкими и жестокими, дабы привлечь внимание СМИ, а через них внимание общественности и правительства. Зачастую по иронии обвиняемый в случайных и бессмысленных акциях, терроризм на самом деле является крайне умышленным и хорошо спланированным применением насилия. Его суть можно выразить пятью последовательными этапами, призванными достичь одной за другой пяти ключевых целей:
■ Внимание. Устраивая зрелищные, захватывающие внимание теракты, террористы стремятся сосредоточить всеобщее внимание на себе и своих требованиях, используя известность, получаемую ими (в основном посредством появления в новостях).
■ Признание. Сумев привлечь внимание и таким образом дав толчок некоей, до сих пор игнорируемой и забытой проблеме, поставив ее на повестку дня правительства отдельного государства или всего международного сообщества, террористы стремятся перевести обретенную известность в признание (а возможно, в поддержку и сочувствие) своего дела.
■ Оправдание. Террористы пытаются извлечь пользу из интереса и признания, ставших следствием актов насилия, то есть получить оправдание правомерности их требований и их права, а также признание их организации выразителем требований того сообщества, чьи интересы они поддерживают или, в некоторых случаях, представляют.
■ Власть. Вооруженные оправданием, террористы пытаются получить власть, дабы повлиять на изменения в правительстве и/или обществе, лежащие в основе идеологической базы их движения: это могут быть как изменения в правительстве, так и во всем государственном устройстве или перераспределении материальных благ, изменения на геополитической карте, утверждение прав меньшинств и т.д.
■ Управление. Получив доступ к власти, террористы стремятся укрепить контроль над государством, родиной и/или народом, к которым принадлежат.
При том, что некоторые террористические движения сумели успешно добиться первых трех целей, в современном мире мало найдется таких организаций, которые достигли и последних двух. Тем не менее все террористические группы существуют и действуют в надежде достичь этой последней цели. Для них реальность определяет не настоящее, а, скорее, будущее. И в самом деле, они могут утешать себя тем фактом, что всего десятилетие назад британский премьер-министр Маргарет Тэтчер заявила об Африканском национальном конгрессе[113], что «любой, кто думает, что это приведет к появлению правительства в Южной Африке, пребывает в стране грез». Ровно через 10 лет после этого замечания королева Великобритании Елизавета II приветствовала президента Нельсона Манделу в ходе его первого официального визита в Лондон.
Глава 7.
Сегодня терроризм определяется несколькими различными тенденциями, которые в последние годы тесно переплелись между собой, что зачастую приводило к тревожащим последствиям. Возрождение в начале 1980-х терроризма, мотивированного религиозным императивом, а также государственного терроризма привело в движение процессы глубоких изменений в природе, мотивациях и возможностях террористов, которые до сих пор не завершились. Появление в середине того же десятилетия профессиональной субкультуры террористов-наемников, наряду с распространением в 1990-х годах так называемых террористов-любителей (мало или почти не связанных формально с той или иной террористической группой), продолжило этот процесс, превращая терроризм в более рассеянный и бесформенный феномен. В заключительной главе речь пойдет о некоторых последствиях этих тенденций в контексте подъема и существования государственного терроризма, а также о возможном использовании террористами оружия массового поражения.
Безусловно, правительства разных стран уже долгое время занимались различного вида незаконной, тайной деятельностью, включая систематическое использование насилия, направленной против врагов как внутренних, так и внешних. Гонения, устроенные нацистами на евреев, цыган, коммунистов и гомосексуалистов, политических соперников и прочих «врагов государства» в Германии, а также тесное участие сербских военных в разжигании протеста против правления Габсбургов в Боснии в канун Первой мировой войны являются очевидными примерами государственного спонсирования или даже открытого применения терроризма. Но что отличает эти (и многие другие исторические) случаи от государственного терроризма, появившегося в начале 1980-х годов,так это то, как сегодня к терроризму относятся правительства некоторых стран, пользуясь им как инструментом для управления внешней политикой: это рентабельный способ скрытого развязывания военного конфликта с использованием подставных борцов или наемных террористов.
Центральным событием в становлении государственного терроризма как оружия для правительства и инструмента влияния на внешнюю политику стал, несомненно, захват в ноябре 1979 года 52 американских граждан в посольстве США в Тегеране группой вооруженных иранских «студентов». На протяжении 444 дней эти так называемые студенты — заявившие, что действуют независимо и без поддержки правительства, — держали в страхе самое могущественное государство в мире. На протяжении всего затянувшегося эпизода с захватом заложников они накрепко приковали внимание СМИ всего мира к себе и своему протесту против действий США, что в итоге стоило американскому президенту переизбрания на должность. Как позже покажут события, это происшествие было лишь первой в череде нарастающих в плане угрозы и масштабности государственных террористических кампаний, направляемых режимом Хомейни в Иране против США, а также против других западных стран. Этому примеру последовали не только иранские клерикальные правители, которые стремятся ликвидировать западное (в особенности американское) влияние на Ближнем Востоке, но и лидеры других государств региона — Ливии, Сирии и Ирака, а также правительства ряда других стран. Акты насилия, совершаемые террористами, тайно работающими на правительства, оказались относительно недорогими и потенциально безопасными средствами при условии, что их исполняли надлежащим образом, чья цель — анонимные нападения на более сильных врагов и избежание угрозы наказания или репрессалий со стороны международных организаций.
Для террориста преимуществ участия в государственном терроризме еще больше. Подобные взаимоотношения значительно расширяют возможности и боевую МОЩЬ ограниченных В ресурсах террористических групп, предоставляя в их распоряжение ресурсы всего дипломатического, военного и разведывательного аппарата государства-нации, и таким образом многократно упрощают подготовку и разведывательные операции.
Материально-техническое обеспечение, предоставляемое правительством, давало террористам такую недоступную роскошь, как использование вализы дипкурьера для перевозки оружия и взрывчатых веществ, фальшивые удостоверения личности в виде настоящих паспортов, а также использование посольств и других дипломатических объектов в качестве безопасного пристанища и баз для подготовки терактов. Государственное спонсирование также дало террористам большие возможности для военной подготовки: некоторые группы превратились в объединения, более похожие на элитные подразделения войск, нежели на привычные подпольные ячейки анархистов, чьим основным оружием являются бутылки с зажигательной смесью, или радикально настроенных экстремистов, пользующихся самодельными взрывными устройствами, изготовленными из обрезков труб. Наконец, террористам зачастую выплачивают большие суммы денег за их службу, превращая некогда нуждающиеся в средствах сообщества в обеспеченные организации с инвестиционными портфелями и балансовыми отчетами.