Эта экспедиция окончательно убедила Воронцова в бесполезности «способа Паскевича» и в необходимости возобновить приведение в исполнение великого плана Ермолова. Со времени «сухарной экспедиции» война снова принимает характер постоянной блокады Чечни и Дагестана с очень осторожными наступательными действиями.
В течение десятилетнего периода времени (с 1846 по 1856 г.) строятся сильные укрепления, чрез дремучие леса прорубаются широкие просеки, по горным крутизнам прокладываются военные дороги и, главное, предгорье прочно занимается рядами казачьих станиц, предназначенных
«Двинуть далеко предел порубежный
И твердою грудью заслонить своей»…
Не подлежит никакому сомнению, что окончательным успехом в тяжелой борьбе мы обязаны только этой малозаметной, неблагодарной и трудной подготовительной работе, о которую разбивались бесплодно все усилия, вся отвага и подвижность славного Кавказского вождя горской независимости – Шамиля.
В 1856 году назначен был Наместником Кавказским отважный и решительный князь Барятинский. Пользуясь наступившим удобным моментом, он со всех сторон двинул русские войска в глубину гор Чечни и Дагестана, окружил Шамиля на Гунибской горе и принудил его сдаться в плен 25 августа 1859 года.
В этот день замолк, наконец, боевой гром, грозно разносившийся по Кавказу в течение столетий, и только лишь на западной окраине Линии, на «Правом Фланге», еще слышался отдаленный рокот битвы с черкесскими племенами Закубанья, куда были двинуты войска всей Линии для окончательного покорения и Западного Кавказа, которое произошло в 1864 году, и в котором от Терского Войска участвовал пятисотенный сводный полк.
Мы уже упоминали выше, что история Линейных Казаков есть история боевых действий и походов на Линии, так как ни одного похода, ни одной экспедиции, ни одного боя не обходилось без деятельного участия лихих наших дедов и отцов – Линейцев: Кизлярцев, Терцев, Гребенцов, Моздокцев, Волгцев, Владикавказцев, Сунженцев и их собратий. В этой неустанной борьбе, в этих часто неравных боях, даже сказочные геройские подвиги мужества и беззаветной отваги, которую проявляли казаки на каждом шагу, были слишком обычным явлением, не обращавшим на себя особого внимания. На кровавых страницах истории покорения Кавказа тонут незаметно в общей массе писанные кровью бесконечные подвиги Линейцев. И только громкая слава, окружающая светлым ореолом имя Кавказских казаков и их вождей-героев, да высокие милости Русских Царей, всегда благоволивших к своим верным и неизменным казакам, свидетельствуют о понесенных ими в былое время трудах и совершенных подвигах.
В воздаяние военных трудов и заслуг и в ознаменование особого Монаршего благоволения к казакам Кизлярского, Гребенского, Моздокского, Владикавказского, 1-го Сунженского и 2-го Сунженского полков, Государь Император пожаловал этим полкам 4 марта 1860 года Георгиевские Знамена с надписью: «За военные подвиги против непокорных горцев». А с окончанием военных действий на Западном Кавказе, Государь, в постоянном внимании к боевой службе казаков, соизволил выразить Терцам свою милость в следующей грамоте от 12 июля 1864 года:
«Нашему вернолюбезному Терскому Казачьему Войску.
Покорение Западного Кавказа, достигнутое рядом доблестных подвигов и долговременных трудов наших, заключило многолетнюю кавказскую войну. С достославным событием этим тесно связано и имя вернолюбезного Нам Терского Казачьего Войска, издавна стяжавшего себе громкую славу на Кавказе. Предки нынешних Терских казаков составляли из себя первых оседлых русских воинов для оплота от хищнических набегов горцев, и в продолжении двух столетий храбрые обитатели берегов Терека – под именем Гребенских, Терских, Волжских, Горских, Моздокских, Кизлярских, Владикавказских, Кавказских линейных, Сунженских казаков, не переставали обуздывать стремления диких соседей своих к внесению огня и меча в притерские русские поселения и сами проникали в ущелья гор для наказания хищников в собственных жилищах их. Геройские подвиги Терских казаков в рядах наших войск, на всем пространстве восточного Кавказа, приготовили покорение Кавказа Западного и достославное окончание Кавказской войны. В ознаменование Монаршей признательности Нашей за таковую полезную для отечества службу Терского Казачьего Войска, Мы признали за благо – сократить для всех чинов оного сроки обязательной службы, назначая отныне: для полевой – 15 и для внутренней – 7 лет.
Пребывая засим ко всему Терскому Казачьему Войску Нашею Императорскою милостию благосклонны, Мы надеемся, что все это доблестное Войско получая ныне, чрез сокращение служебных сроков своих и умиротворение всего сопредельного с Войском края, полную возможность развивать все более и более домашнее свое благосостояние, вместе с тем не перестанет и впредь находиться в постоянной готовности переносить свою боевую опытность всюду, куда укажут пользы отечества; славное же имя Терских казаков будет занимать везде и всегда почетное имя в рядах русских воинов». (На подлинном собственною Его Императорского Величества рукою написано:) «АЛЕКСАНДР».
Часть IIIТерцы на войне
Сам узнаешь, – будет время, —
Бранное житье…
I. Участие Терских казаков во внешних войнах России
С заключением прутского мира, когда Россия вынуждена была уступить Турции обратно Азов, – этот ключ к Черному морю, Петр перенес свои любимые помыслы на каспийское побережье и решился предпринять исследование восточных берегов этого моря, откуда предположил искать торгового пути в Индию. Исполнителем этой могучей мысли был избран им князь Александр Бекович-Черкасский. В 1716 году Бекович отплыл из Астрахани и начал сосредоточивать сильный отряд близ самого устья Яика.
С Кавказа были назначены в этот поход конный пятисотенный полк Гребенских и часть Терских казаков, преимущественно из инородцев. Они прибыли в Гурьев-городок и здесь долго простояли в бездействии, так как князь Бекович ездил выбирать опорные пункты на Каспийском море и устраивал укрепления св. Петра, Александровское и Красноводское, поставленные им у мыса Тюп-Карагана и у входа в Александровский и Балаханский заливы, как на местах более удобных для сообщения с Астраханью.
Только утвердясь таким образом на берегу Каспийского моря, русские войска вышли из Гурьева в июне 1717 года и двинулись по необъятным и неведомым степям, по направлению к Хивинскому царству. На дороге, у плотин, заграждавших течение Аму-Дарьи к каспийскому бассейну, требовалось остановиться, чтобы устроить городок и произвести некоторые сооружения, долженствовавшие возвратить древнему Оксусу славное некогда течение его к морю Хвалынскому. В народе жило предание, что среднеазиатские ханы отвратили это течение, носившее великие богатства, к пустынному морю Аральскому именно для того, чтобы не дать Руси пробраться в глубину неведомого мира азиатских пустынь.
С такой богатырской миссией князь Бекович-Черкасский шел шесть недель по голодной и безводной степи, сделал до тысячи четырехсот верст и ценой невообразимых лишений достиг, наконец, озер, образуемых плотинами Аму-Дарьи. До этого места только киргизы и туркмены сделали на русских два больших нападения. Но едва русский отряд остановился на берегу Аму-Дарьи для короткого отдыха, как сам хивинский хан Шир-Гази появился перед ним с многолюдной ратью, конной и пешей, и начал биться «пищальным и лучным боем», продолжавшимся три дня. Казаков за окопами было побито не больше десяти человек, а нападавших хищников с киргизами и туркменами полегло больше тысячи. На четвертый день хан вступил в мирные переговоры и клялся на коране, чтобы против русских не поднимать оружие и быть во всем им послушным. Но едва Бекович, поверивший этой клятве, принял предложение хана посетить Хиву и разделить весь отряд на несколько частей для лучшего продовольствия, как вероломные хивинцы предательски напали на русских и по частям истребили отряд до последнего человека. Сам Бекович-Черкасский погиб мучительной смертью: с него сняли кожу и, сделав из нее чучело, выставили на позор над городскими воротами.
Пятьсот отборных Гребенских бойцов и большая часть Терских казаков погибли тогда в руках полудиких варваров, или под ударом предательского ножа, или в цепях тяжкого рабства. Сотни семей осиротели на Тереке, и памятником этого остаются в Гребенских городках до сих пор своеобразные фамилии, данные оставшимся при вдовах мальчикам по именам их отцов: Семенкин, Федюшкин, и тому подобное. Осенью того же 1717 года четверо случайно ушедших пленных: яицкий казак Емельянов, татарин Алтын, гребенской казак Белотелкин и вожак похода туркмен Ходажа-Нефес – перед сенатом и в присутствии самого Царя передали, что видели и знали о несчастном конце индейского похода. Еще известны два станичника, которым, и то уже чрез многие годы, тоже удалось вернуться на родину. То были: Червленого городка казак Иван Демушкин и Щедринского городка – Петр Стрелков. (Последнего до самой смерти звали «хивинцем» и это прозвище унаследовали и его дети.) Оба они, переходя от одного бусурманского хозяина к другому путем продажи, попали наконец в Персию, откуда и выбежали уже в старости.
Вот как рассказывал об этом несчастном походе Демушкин.
«Взяли мы, пятьсот Гребенских казаков, от отцов и матерей родительское благословение, навеки нерушимое, распрощались с детьми и женами, братьями и сестрами, и отправились к Гурьеву-городку, в отряд князя Бековича-Черкасского. С того сборного места, от Гурьева-городка, начался наш поход бесталанный через неделю аль через две после Красной-Горки. Потянулась пред нами степь безлюдная, и нет ей конца-краю. Жары наступили пуще, чем у нас в Успеньев пост. Идем все по пескам сыпучим, песенки попеваючи; становимся на отдых, где попадается поляна с копанью (колодец. –