За Радной тоже пришли. Ее спасло то, что она в это время была у друзей. Когда вернулась домой, увидела, что дом разорен, а девочки спрятались у соседей. Оставив этим людям все, что у нее было, наказав им беречь девочек до ее возвращения, она обрила голову, надела монашескую накидку и, притворившись молодым монашком, ушла в сторону Бурятии. Радна ждала ребенка, но живот был незаметен под линялой красной тряпкой, которой она обмотала тело.
Побираясь и пробираясь, Радна дошла до Троицкосавска. Дом ее отца был сожжен, все расстреляны.
– Ой, зря ты пришла, девка, прибьют тебя здесь, уж больно зверствуют. И оставить тебя не могу – боюсь. Не кляни уж старуху, – сказала ей старая служанка.
Радна пустилась в обратный путь. В степи родила. Сама прибрала все, как положено – пуповину, прочее. Завернула мальчика в кусок своей накидки и пошла. Молока для малыша было вдоволь, а хлеба ей дала старуха-служанка. В Ургу Радна не собиралась. В восточной Монголии на севере жили буряты. Она слышала, что там, в захолустье недавно обосновался отцов управляющий. Этот расторопный, твердый мужчина был честен и предан отцу. «Может, у него пережду страшное время, – думала Радна, – а там, все успокоится, наладится…». Она еще не знала, что Аюура больше нет.
Ей встретилась группа солдат из отряда Унгерна.
– Вот это диво! – закричали они, – монашек малóй (Радна все еще была в одежде послушника), а рыбёночка сродил!
Они были веселые, пьяные, насильничать не собирались. Просто стали гонять ее между лошадей, толкать, хлестать плетками. Когда она упала, проскакали над ней. Вот и все. Сломали ребра и ногу, а мальчику даже не повредили ничего.
Пройдя несколько километров, Радна залезла в расщелину между камней, легла в нее и впала в забытье. Тут ее и нашел Джалбу.
Радна поправилась. Осталась лишь сильная хромота. Сын рос крепким на удивленье. Родственники Джалбу относились к ней хорошо, даже с некоторым почтением. Но надо было что-то решать. Однажды, когда Джалбу собрался на охоту, она вышла с ним.
– Сходил бы ты в Ургу. Узнал бы, как мои, что с ними. Найдешь мужа, расскажи ему, где я. Сама я идти боюсь, да и как на такой ноге дойду. Отплатить сейчас мне нечем, но время придет, поверь мне. На вот записку. Передашь.
Джалбу, не сказав ни слова, ускакал. Радна не сомневалась, что он отправился в Ургу. Понимала его без слов.
Через несколько дней Джалбу добрался до столицы. Он был там первый раз. Остановился у земляков. Поклонился бурханам в монастыре Дзун-хурэ и стал разыскивать родных Радны.
По адресу, который она назвала, никто не отозвался. Дом стоял пустой, соседей тоже не оказалось. В Урге на улицах мало народу было. Только-только выгнали Унгерна, люди еще боялись свободно передвигаться. Да и что придумает новая власть, не знали.
Но на рынке было людно.
Джалбу долго слонялся там, даже купил новую сбрую. Без всяких излишеств и украшений, но ладно и крепко сделанную. Очень она ему понравилась. Пока торговался, узнал, где тут буряты.
– Да вон, дед Дзундуй, он всех бурятов в Урге знает. Хлеб им продавал. Хороший хлеб пек. Сейчас муки нет, он на рынке приторговывает, – сказал хозяин сбруи.
– Здравствуйте, дедушка, – подошел к деду Джалбу. – Как поживаете? Хорошо ли проводите лето?
– Чего тебе? Надо что? Если надо, говори, если поболтать охота, проходи. – Дед был с норовом.
– Такого бурята Аюура не знаете? – напрямую спросил Джалбу.
– Тебе зачем?
– Надо дедушка. Жена его разыскивает.
– Радна-гуай? Жива? Ох-хо-хо… Убили его. Я сам видел, как он висел на столбе. Долго висел. Ум мани пад мэ хум!
– Убили? А дочки?
– Одна у китайца Цзо-Линя в лавке прибирает. На Широкой китайской спросишь, каждый тебе укажет. Старшая – в наложницах у князя Со. Красавица, вот старый развратник и взял ее. Ты вот что, много не болтай. Давай я тебя в лавку отведу. Мол, чаю попить зашли. Пойдем! Я их уважал очень, хорошие люди были.
В лавке было темно, жарко, едко пахло китайской пищей. Два китайца играли на пальцах и пили на спор водку.
– У джин хуашу даглая дуя… – пели они и выкидывали пальцы.
В углу компания торговцев отмечала сделку.
Джалбу заказал две пиалы с хуйца92, чаю и водки. Дедушку надо было поблагодарить. Тот сразу подобрел, перестал брюзжать.
– Хе-хе, давай, – радостно опрокинул он первую чашечку с водкой.
– Где девчонка? – нетерпеливо спросил Джалбу.
– Да вон она, – громко закричал дед Дзундуй. – Эй, дочка, иди-ка сюда!
К ним подошла грязная девочка лет десяти.
– Ты дочь Радны? – спросил Джалбу.
Девчонка еле заметно кивнула.
– На вот, от мамы записка.
Джалбу достал бумажку. Что было на ней написано, он не знал. Какие-то закорючки. Радна из опасения написала ее на французском языке. Но будь это русский, китайский или монгольский, Джалбу все равно не смог бы прочитать. Грамоте он так и не выучился.
Девчонка прочитала и сжала записку в кулачке.
– Сестра где?
– Там, – прошептала девочка.
– Пойдем, покажешь.
Они вышли. Дедушка остался. Очень ему хотелось допить водку и доесть хуйцу.
Князь Со жил за высоким забором. Джалбу с девочкой долго ждали возможности увидеть старшую дочь Радны. Вдруг появились две молодые девицы, возвращавшиеся домой верхом. В нарядных костюмах, навеселе.
– Люля! – закричала младшая.
Та обернулась, спешилась и подошла.
– Джамка, ты чего пришла?
– Вот, – девочка подала сестре записку.
– Ну и что? – пожала плечами Люля, прочитав записку. – Никуда я отсюда не пойду. Еще с этим грязным худонщиной!93 – сестры говорили по-русски.
– От мамы же… Я к маме хочу, – шептала младшая.
– Где мама? Кто знает? Ты как хочешь, а мне и здесь хорошо.
Люля повернулась и вошла в высокие ворота. А Джама села на лошадь к Джалбу, обхватила его руками, и они поскакали.
Джалбу поставил юрту, и они зажили семьей. Он все так же уходил на охоту. Радна смотрела за домом. Младший братишка Джалбу, которого дали им в помощь, пас скот. Джама помогала матери, возилась с братишкой, а скоро – с двумя братишками, с тремя братишками.
Конечно, Радна не собиралась здесь оставаться навеки. Правда, идти в Бурятию страшно. По слухам, там не больно привечали коннозаводчиков. В Урге ее тоже никто не ждал. Но в Урге была Люля, о которой ныло сердце. И она отправилась туда с Джамой.
В Урге жизнь налаживалась. Город теперь назывался Улан-Батором. Между хашанами94 бодро трусили всадники с портфелями. Шастали девчонки с обрезанными косами и в беретах.
Радна остановилась у русских друзей. Несколько вечеров они с Верочкой провели за рассказами. Вера, старая подруга Радны, рассказывала об ужасах начала двадцатых в Урге, Радна – о своих приключениях.
– Иди в Учком95, тебя возьмут с радостью. Образованных, да просто грамотных людей не хватает страшно, – посоветовала Вера.
Председатель Учкома, старый приятель Аюура, тут же принял Радну на работу.
– Будешь библиотекой заведовать, – сказал он. – Надо книги как-то систематизировать, работу организовать. Ты сможешь!
– А жить где?
– Пока поставим тебе юрту в учкомовском хашане, а дальше посмотрим. В вашем старом доме теперь почта. Ну, что-нибудь придумаем.
– Я только за детьми и мужем съезжу и сразу выйду.
– Давай-давай.
Нашла Радна и дочь. Та курила папиросы, носила шляпу и работала в Зеленом театре – пела и играла «трагические» роли в незамысловатых агитационных спектаклях. Была замужем за красавчиком актером.
– Мамуля, я тебя никуда не отпущу! Жить вместе пока не получится. Мы живем у родителей Цэгмида. Но все равно. Что тебе там, в худоне делать? – От Люли пахло давно забытыми Радной вещами – дорогим табаком, духами, коньяком.
Джалбу грузил скарб и малышей на телегу. Молчал. Радна который раз повторяла:
– Поедем. Джаму и мальчишек учить надо. Да и страшно мне из-за хамниган.
С хамниганами произошла какая-то чушь и ерунда. Но опасная.
Хамнигане живут по границам Монголии и России. Народ совсем немногочисленный и очень гонимый. Это буряты, смешанные с тунгусами. В основном охотники. Буряты их считают дикими и немытыми. Кем тунгусы считают, не знаю, но то, что за своих не принимают, это точно. Многие из них бежали во время революции в Монголию. Вырыли землянки и стали жить. Скрывали, что хамнигане. Старались говорить по-бурятски. Запрещали детям родной язык.
Вот эти хамнигане вдруг решили, что Радна – их ханша. Произошло это так.
Однажды на охоте Джалбу набрел на логово, где копошились еще слепые волчата. Не успел он ничего сделать, как сзади налетела волчица. А потом и волк появился. Ружье помочь не могло, времени на то, чтобы зарядить его, вскинуть, не было. Пришлось бороться врукопашную. Волки разодрали бы Джалбу, если бы не хамнигане. Двое молодых охотников, скакавшие неподалеку, услышали рычанье волков и стоны человека. Они меткими выстрелами уложили хищников и спасли Джалбу.
Когда его окровавленного принесли в юрту, Радна, умыв и перевязав мужа, стала потчевать гостей. Налила им молочной водки, наварила мяса. А потом возьми и заговори с ними по-хамнигански. Дело в том, что у ее отца было несколько работников из хамниган. С одним из них, дедушкой Дамбой, Радна подружилась. Смотрела, как он мастерит из дерева утварь, кладет маленькие печки и т.д. От него и научилась говорить на этом смешном наречии, полном искаженных бурятских, русских, монгольских и эвенкийских слов.
Охотники, вернувшись к себе, рассказали про Радну родственникам. После этого то один хамниганин, то другой, стали захаживать к ней посоветоваться, полечиться. Радна помогала им как могла. Когда она спасла от верной смерти маленькую девочку, метавшуюся в горячке, заставив ее хорошенько пропотеть, хамнигане уверовали в особенную силу этой женщины.