Дело в том, что у внучки Бат-Очира появился новый учитель. Продвинутый. Он решил рассказывать детям не только о Павке Корчагине и Тумуре из «Прозрачного Тамира»99, но и о старой монгольской литературе, давая знания о корнях национальной культуры. Как-то раз учитель задал прочитать и пересказать разные известные притчи. Одна из них была об отшельнике, который договорился с вшами, жившими в его одежде, что они не будут кусать его и тревожить во время молитвы и медитации, а он не будет их прогонять, убивать и пр. Договориться-то договорился, но к ним явилась одна блоха по имени Мандавасарпини, бойкая и нахальная. Она сказала, что ни с кем и ни о чем она не договаривалась, и стала кусать отшельника во всю ивановскую. Тот рассердился и всех раздавил. Мораль очевидна. Это известная притча, пришедшая к монголам через переводы с тибетского языка. Корни ее индийские, но она была широко распространена среди монголов. Внучка стала спрашивать деда, что такое отшельник, что такое медитация, чем отличаются вши от блох и т.д. Бат-Очир объяснил притчу, как мог. Но при этом глубоко задумался над ее смыслом, да и жизнью вообще. Позднее удар, полученный в яме, что-то сдвинул в голове и соединил его жизнь с притчей. Бывает.
Бат-Очир понял, что, пока он не замолит свои грехи, выразившиеся в кусании отшельника Нагарджуны, он не сможет жить спокойно. Стыд и сожаление сжигали его изнутри. Он нашел изображение Нагарджуны и стал истово молиться ему по ночам. Жена и дети махнули на него рукой. Лишь бы никто не заметил. Он молился и молился, но чувствовал: Нагарджуна не прощает. Некому было объяснить ему, что в притче не было никакого Нагарджуны, а был простой отшельник, к тому же, на картинке, к которой он обращал свои молитвы, был изображен не Нагарджуна, а вовсе Миларэпа. И ему-то молитвы Бат-Очира были абсолютно непонятны. Путаница произошла, видимо, от небольшого промежуточного удара по голове, случившегося между вторым и третьим падением в яму.
Сравните – это Миларепа. Знаменитый тибетский мистик, поэт, йог (1052–1135). Он изображается с ладонью, прижатой к уху. Этот жест имеет различные объяснения. Одно – он поэт, поэтому – маг благозвучия. Второе – слушает учителя. Третье – внемлет всем страждущим. Так или иначе, Миларэпа не похож на Нагарджуну, индийского философа II или III века, чье имя переводится как «Серебряная змея» и который поэтому изображается со змеями.
Этот с ухом, а тот со змеями – ну ничего общего. И при этом оба – не при делах. Ладно, блоха, но спутать Нагарджуну с Миларэпой? Эх, Бат-Очир, Бат-Очир, что там случилось в твоей голове?
Так или иначе, нужны были какие-то другие, более радикальные шаги. Ребята с автобазы предложили еще раз выпить и упасть в ту же яму. Выпили. Но ту яму не нашли. Упали в другую. Три раза тащили, роняли, все сделали, как надо. Однако эффект был противоположный. Бат-Очир совсем забыл, что он шофер третьей автобазы, и окончательно уверился, то он – блоха Мандавасарпини.
Тогда один приятель сказал:
– Ладно, Бат-Очир или, как там тебя теперь, Манда-Занда, тебе надо к моему дяде. Он лама. Очень знающий и сильный в магии. Он поможет.
Лама был строгий. Жестом показал Бат-Очиру, садись, мол. Тот сел. Лама продолжал бормотать молитвы с закрытыми глазами. Потом посмотрел на пришедшего:
– Что у тебя?
Бат-Очир рассказал о своих несчастьях.
– У тебя сознание омраченное. Во второй дияне вихри, – начал перечислять лама. – Карма сотрясается. Активизировались вишаи. Праджня замутнена. Ой-ой, не просто замутнена, а почернела вся сверху донизу. Парамиты не видно совершенно. Ты кого-то кусал в прошлом рождении?
– Да…
– Мда, кусание замаливается особенно тяжело. Если бы это было плевание или сморкание… мы бы враз справились. А вот с кусанием надо будет попотеть. Это ведь нанесение вреда живому существу. Тем не менее, приступим. Сначала тебе следует прочитать молитву «Мани» дунчур100 раз. Держи четки и на каждое чтение откладывай одну бусинку. Каждый вечер будешь приносить результат. Иди!
Бат-Очир стал истово исполнять задание. Читал-читал-читал молитву. «Мани» – это знаменитая мантра «Ом мани падме хум!», которая обращена к милосерднейшему из бодхисаттв Авалокитешваре. Он должен был сжалиться над Бат-Очиром и послать ему освобождение от страданий.
Не сжалился.
– Угу, – понимающе сказал лама. – Теперь сделай монастырю подношение. Лучше деньгами. На мандзу101 и на лампадки102.
Это было легче всего. Бат-Очир собрал все, что было в доме, и отнес в Гандан103. Жена сжала губы и молчала. С характером была женщина. Кроме того, она успела перепрятать основные деньги в другое место.
Опять не помогло
– Теперь сделай тысячу поклонов простершись перед буддой Амитабхой. Если это не поможет, нужно обойти все буддийские святыни, простершись. Иди! – напутствовал лама.
Нагарджуна не прощал. Душа продолжала болеть.
– Здорово же ты насолил Нагарджуне в прошлом рождении, – с удивлением и даже восхищением сказал строгий лама. – Остается одно. Уйти в затвор и предаться глубокому созерцанию. После нескольких месяцев ты должен призвать Нагарджуну. Когда он явится, поговори с ним напрямую, как мужик с мужиком. Все, больше ничем тебе помочь не могу.
Бат-Очир так и сделал. Дети построили в горах будочку. Сделали в ней две дырки. Одну – для подачи пищи, другую – для наоборот. Бат-Очир сел в будучку и попросил замуровать дверь. Просидел четыре месяца. Дети носили ему нехитрую еду. Он молился.
Наконец явился Нагарджуна.
– Добрый человек, ты пришел ко мне не по адресу, – это было первое, что он сказал. – Ты ошибся. Никакие вши и блохи не договаривались со мной о проживании на моем теле. Никто меня не кусал. И уж точно я никого не убивал! Лишение живого существа жизни считаю большим преступлением. Я сочинял теорию «срединного пути»104. Может быть, это и медитация, но все остальное – чушь! Иди, откуда пришел, и не морочь мне голову!
– Я жить не могу! Душа саднит! Кто бы ты ни был, прости меня! А-а-а!!!
Нагарджуна стал отбиваться от блохи Мандавасарпини. На спасение Нагарджуны прилетели доблестные вши-монголоведы Ямпоскандини105, Туранскандини, Сизоскандини. Немного запоздали Скринкинскандини и Кульганскандини – у них болели спины, ноги, головы и руки. Яхонскандини вовсе не прилетела. Сказала, что не сделала прививки. Бог ей судья! Из Москвы на подмогу явились Грунтоскандини, Сабирскандини, Леманскандини. Цендинскандини сказала, что Нагарджуна ей «по барабану». Ишь ты, какая! Из Бурятии и Калмыкии решили никого не вызывать. Далеко. Все дружно накинулись на Мандавасарпини. Ж-ж-ж!!!106 Тот сопротивлялся и настойчиво взывал к милосердию философа. Особенно усердствовала Ямпоскандини, боец и любительница справедливости.
– Кому сказали «ж-ж-ж»! – грозно пищала она.
На шум подлетел Миларэпа.
– Что у вас тут такое?
– Иди отсюда! Тебя еще тут не хватало.
– Так меня этот Мандавасарпини тоже замучил. «Прости да прости…» А за что? И кто он такой? Я сначала не обращал внимания, но чувствую, надо разобраться.
– Этот блоха Мандавасарпини на самом деле шофер. Никого он не кусал. Он перепутал Нагарджуну с тобой. А Нагарджуна тоже ни в чем не виноват. Понял?!
Вши-монголоведы, как это водится у монголоведов, излагали мысли четко и ясно.
– Везде бардак, – сказал Миларэпа. – Хорошо я оставил черную магию, а то завалил бы вас всех камнями! Придурки!
– Ж-ж-ж!!! – ответили доблестные вши-монголоведы.
Мандавасарпини заплакал.
– Ладно, – поверх монголоведов крикнул Нагарджуна. – Откопай парочку тэрчоев107. Тогда прощу! Ха-ха!
Нагарджуна был все-таки ехидный. Недаром Цендинскандини, которая была в прошлой жизни двоюродной сестрой самой левой змеи на голове Нагарджуны и много о нем слышала, не испытывала к философу большого почтения.
Бат-Очир вышел из состояния транса, размуровался и пошел искать тэрчои. Гадалка ему указала несколько мест, где что-то зарыто и спрятано. Одно было на берегу реки, где когда-то стоял монастырь. Бат-Очир копал долго, уже достал эмалированный чайник маньчжурского времени, но продолжать работы не смог, так как упал в обморок, искусанный комарами. Второе место находилось прямо посередине дороги. Подогнав туда экскаватор со своей работы и ночью выкопав огромную яму, нашел в ней ящик со сгнившими оленьими рогами – видимо, клад какого-то китайца, собиравшегося отправить рога на родину и продать на лекарства.
Третье место оказалось настоящим тэрчоем. Ура! Этот деревянный сундук с книгами нашелся в горах на родине нашего героя. Бат-Очир вспомнил, что дедушка говорил, будто монахи после разрушения монастыря спрятали там книги и ритуальные предметы. Взяв несколько книг, он поспешил в будочку для затвора и медитации. Во второй раз Нагарджуна явился быстрее.
– Что ты мне принес?! Какие это тэрчой?! Ты соображаешь? Это же болтовня Васубандху и Асанги108 в поздних переводах. Всё! Иди! И слушать не хочу!
Бат-Очир был обескуражен. Все-таки он нашел бесценные книги, которые много лет назад ученые монахи старались сохранить от поругания и уничтожения. Наверное, в них мудрость и истины. А Нагарджуна так с ним поступил. Огорченный, Бат-Очир пошел домой и стал рассказывать жене, как дурно с ним поступили Нагарджуна и вши-монголоведы. Жена долго слушала молча. Потом взяла сковородку и стукнула его по башке. Потом подумала и стукнула еще один раз, посильнее. Потом много-много-много раз. От души! Бат-Очир обиделся, лег в кровать, отвернулся и заснул.