– Я… я ничего не знаю…
– Ну, ладно! – Седовласый потянулся, хрустнув суставами. – Думаю, тебе нужно дать время на размышление. Ты после дороги слишком разгорячилась, тебе нужно остыть…
Он переглянулся с Арсеном. Тот усмехнулся, рывком поднял женщину со стула, подтащил ее к боковой стене комнаты.
Эта стена плохо просматривалась через вентиляционную решетку, но когда Арсен потянул на себя металлическую ручку, дядя Вася понял, что там находится огромная морозильная камера.
Комната мгновенно наполнилась морозным паром, и даже у себя в укрытии Василий Макарович почувствовал холод.
Женщина кричала и упиралась, но Арсен втолкнул ее в морозильник и захлопнул дверцу.
Затем он переглянулся со своим шефом.
– Пойдем выпьем кофе! – проговорил тот спокойно. – Минут двадцать у нас есть, может, она одумается…
– А она совсем не замерзнет? – засомневался Арсен.
– Если и замерзнет – черт с ней. Может, она и вправду ничего не знает. Может, все у парикмахерши…
– Почему же мы не разрабатываем парикмахершу? Зачем мы взяли эту тетку, если она ни при чем?
– Кто тебе сказал, что мы не работаем с парикмахершей? – раздраженно проговорил седовласый. – Мы с ней работаем, только осторожно. Потому что за ней явно кто-то стоит.
– Почему ты так думаешь?
– А отчего она все еще держится? – зло бросил седой. – Уж как на нее давили, обыкновенная баба давно бы уж с катушек сошла! И вообще, ты задаешь слишком много вопросов!
Он немного помолчал и добавил, стараясь сгладить впечатление от своих последних слов:
– Ладно, пойдем пить кофе, а то здесь что-то холодно…
Оба бандита вышли, захлопнув за собой дверь.
Из морозильной камеры доносились едва слышные крики, слабые удары по двери.
Василий Макарович вытащил мобильный телефон.
– Надо звонить в милицию… – бормотал он, нажимая кнопки. – Вызывать группу захвата…
Но ничего не вышло: сигнал не проходил. Видимо, помещение было заэкранировано от сотовой связи.
– Придется обойтись без группы захвата, собственными силами… – пробормотал дядя Вася и попытался снять вентиляционную решетку.
Проблема была в том, что винты, которыми эта решетка крепилась, находились снаружи, а сам дядя Вася – внутри.
Из морозилки по-прежнему доносились крики о помощи и удары в дверь, но они становились все тише.
Мы возвращались с прогулки.
Бонни был в прекрасном настроении: ему сегодня удалось познакомиться с очень привлекательной собачкой по имени Лайма. Правда, называть ее «собачкой» получалось только условно, это была огромная собаченция породы маламут, то есть канадская ездовая лайка. Но, должна признать, даже мне она показалась удивительно красивой: густая голубовато-серая шерсть, выразительные глаза, улыбающаяся морда, словно обведенная светлой маской… Кажется, Бонни тоже произвел на нее впечатление, и когда нам пришла пора возвращаться домой, мы с хозяином Лаймы с трудом смогли их разлучить.
Сейчас Бонни трусил рядом со мной и мечтательно улыбался.
– Изменник! – журила я его. – Как быстро ты забыл Анджелину Джоли! Впрочем, все мужчины одинаковы, не могут устоять перед смазливой мордашкой…
Бонни глухо рыкнул: видимо, хотел напомнить, что Энджи первая изменила ему с соседским ротвейлером… Уж я не преминула пересказать ему всю сцену с этим мачо!
Вдруг рядом с нами затормозил новенький серебристый микроавтобус. Его боковая дверца приоткрылась, и приглушенный мужской голос проговорил:
– Василиса Антоновна, сядьте в автобус!
В моей жизни было много неприятных моментов, и одно я усвоила четко: никогда и ни при каких обстоятельствах не садиться в машины к незнакомцам. Даже если они знают мое редкое имя. А может быть – особенно в этом случае.
Я шарахнулась в сторону, Бонни принял боевую стойку и грозно зарычал. С таким защитником я могла нисколько не волноваться, но все же завертела головой.
Как назло, на улице вокруг нас не было ни души.
– Василиса, вы меня не узнали? – Из автобуса выглянул молодой парень, он опасливо покосился на Бонни. – Мы с вами встречались вчера, после взрыва в кафе…
Я пригляделась к нему и действительно узнала его – это был тот молодой, неприметный с виду парень, специалист по взрывам, который изучал в кафе всякие обломки и осколки.
– Что вам от меня нужно? – спросила я его довольно невежливо, но все же придержала Бонни за ошейник, во избежание каких-нибудь неприятностей.
– Поговорить, – лаконично ответил парень. – С этим взрывом… там обнаружились кое-какие интересные моменты. Вы все-таки забирайтесь в автобус, а то на улице об этом разговаривать неудобно. Точнее – небезопасно…
– А Бонни? – осведомилась я сухо. – Я не могу оставить его без присмотра!
– Ну, пусть он тоже залезает! – разрешил парень после короткого раздумья. – Здесь места хватит…
С Бонни я готова отправиться хоть к черту в пасть. С ним я ничего не боюсь. Поэтому я похлопала его по загривку и скомандовала:
– Вперед!
Он впрыгнул в автобус, я вошла следом за ним.
Снаружи микроавтобус казался совсем небольшим, а внутри он был удивительно просторным. По стенам располагались какие-то сложные приборы – компьютеры, магнитофоны, видеомониторы и прочая солидная электроника. Такие автобусы я видела прежде только в кино, в них работают всякие агенты ЦРУ или ФБР, когда следят за каким-нибудь шпионом или мафиози.
Места внутри действительно было много, но Бонни умудрился занять его почти целиком. Мой знакомый подрывник скромно жался к стеночке и выглядел как-то бледно. Впрочем, при виде Бонни многие бледнеют.
Правда, кроме парня, в автобусе был еще один человек, мужчина лет сорока пяти в светлом пиджаке, с глубокой складкой на лбу. Так вот он на Бонни никак не прореагировал. Он смотрел на меня пронзительными голубыми глазами.
– Познакомьтесь, Василиса, – проговорил подрывник, опасливо косясь на Бонни, – это Михаил Михайлович, мой начальник…
Отчего-то этот человек мне сразу не понравился, и я не стала утруждать себя приветствиями и расшаркиваниями – мол, приятно познакомиться, рада вас видеть и так далее.
– Так чего вы от меня хотите? – спросила я несколько враждебно.
Мужчины переглянулись.
– Володя, введи Василису Антоновну в курс дела! – разрешил начальник. Точнее, не разрешил, а приказал.
– Ну, раз начальство разрешает… – Володя вдумчиво почесал затылок и начал: – Я вам сказал там, в кафе, что взрыв был ненастоящий, несерьезный – так, хлопушка, имитация, больше шума, чем реальной опасности. Однако я взял образцы взрывчатого вещества и провел необходимые анализы.
Ага, значит, все-таки что-то он сделал. А то у меня создалось такое впечатление, что этот Володя только прогулялся по залу и больше ничего.
– Так вот, – продолжал Володя, – это вещество – очень редкое, достать его у нас в стране трудно. Производится оно в одном из государств Латинской Америки, там же в основном и используется…
– Ну, и при чем же здесь я? – Я переглянулась с Бонни. – В Латинской Америке мне бывать не приходилось… у Бонни там тоже нет родственников…
– Постойте, Василиса, не перебивайте меня! – Володя поднял руку. – Я еще не закончил. Дело в том, что только за последний год мы уже несколько раз находили остатки этого взрывчатого вещества. Причем находили на месте серьезных преступлений, серьезных взрывов… с человеческими жертвами. Честно говоря, по тем преступлениям мы в тупике. Все свидетели погибли…
Я молчала, и тогда он добавил:
– Может быть, вы слышали о тех историях. Это дела Савельева и Гаспаряна, о них писали в газетах…
– Володя! – предостерегающе проговорил его начальник. Видимо, парень ляпнул лишнее.
Впрочем, если они хотят, чтобы я им помогала, то не должны использовать меня втемную!
Володя еще немного помолчал и продолжил каким-то просительным голосом:
– Вот поэтому мы и хотим поговорить с вами. Вы – единственный уцелевший свидетель…
– Да там полное кафе свидетелей уцелело! – перебила я его.
– Да нет, какие они свидетели… – Володя пренебрежительно махнул рукой. – Они ровным счетом ничего не заметили, ничего не запомнили. Да и находились слишком далеко от эпицентра взрыва. То есть, если террорист кого-то хотел напугать – так это вас или вашу подругу, Любу. Вот я и хочу… точнее, мой шеф, Михаил Михайлович, хочет задать вам несколько вопросов…
– Кому вы могли перейти дорогу? – спросил этот загадочный шеф, сверля меня взглядом. – Есть у вас по этому поводу какие-нибудь наметки?
Наметки… как будто я у него на службе нахожусь и сейчас должна быстро и четко доложить о проделанной работе. А он выразит мне порицание – просто так, на всякий случай, судя по внешнему виду, этот Михаил Михайлович редко хвалит своих подчиненных.
Однако придется кое-что им рассказать. Потому что я понятия не имею, что теперь делать.
Я снова переглянулась с Бонни. Честно говоря, в его глазах я не прочитала ничего особенного, однако он придал мне решимости, и я проговорила:
– Это не я кому-то не тому перешла дорогу. Это Люба, та женщина, с которой мы сидели в кафе.
– Люба? – переспросил Михаил Михайлович, и брови его приподнялись. – А что такое с этой Любой?
И тогда я рассказала им про то, как познакомилась с Любой, про покушения на ее жизнь, про то, как я согласилась заняться их расследованием… ну, разумеется, про убийство Петра Кондратенко, про его бывших жен…
– Ну вот, с тем убийством все разъяснилось, сама убийца погибла, а покушения не прекратились! – закончила я свой рассказ.
– Интересно! – Михаил Михайлович переглянулся с Володей. – Надо будет познакомиться с вашей подругой, задать ей кое-какие вопросы…
– Да Люба понятия не имеет, из-за чего на нее охотятся! – воскликнула я. – Уж я ее сколько раз расспрашивала…
– Одно дело – вы, и совсем другое – мы, – проговорил Михаил Михайлович.
Мне не понравился его высокомерный тон. Я, значит, никто и ни на что не способна? Да я, между прочим, частный детектив… Нет, эти мужики все как