Смирив крамолу и коварство
И ярость бранных непогод,
Когда Романовых на царство
Звал в грамоте своей народ,
Мы к оной руку приложили… (3, 209)
В прозе об этом эпизоде истории рода поэт говорил следующее:
— Четверо Пушкиных подписались под грамотою о избрании на царство Романовых.
За недостатком источников Александр Сергеевич в данном случае несколько занизил количество дальних родственников, подписавших судьбоносную грамоту. По новейшим изысканиям архивистов, таковых было семь персон: «Я чрезвычайно дорожу именем моих предков, этим единственным наследством, доставшимся мне от них», — говорил поэт.
«Упрямства дух нам всем подгадил»
Пушкин гордился дворянским происхождением и всю жизнь собирал сведения по своей родословной. «Мы ведём свой род, — утверждал он, — от прусского выходца Радши или Рачи (мужа честна, говорит летописец, то есть знатного, благородного), выехавшего в Россию во время княжества св. Александра Ярославовича Невского».
Сведения о переходе Радши, выходца из Пруссии, Александр Сергеевич почерпнул из «Бархатной книги», изданной Н. И. Новиковым в 1787 году. Современной наукой установлено, что на самом деле Радша не «из немец», что он был сербом, родом из города Петроварадина, то есть славянином. Во владение А. Невского Радша прибыл через Трансильванию (Семиградск).
«Имя предков моих, — подчёркивал Александр Сергеевич, — встречается поминутно в нашей истории».
При работе над родословной Пушкин в основном использовал многотомную «Историю государства Российского» Н. М. Карамзина. В этом труде Пушкины упоминаются двадцать один раз. Их родовой чертой поэт считал упрямство и своеволие. Со временем они привели к угасанию рода, к потере его былой знаменитости:
С Петром мой пращур не поладил
И был за то повешен им,
Его пример будь нам наукой:
Не любит споров властелин (3, 209).
Речь здесь идёт о стольнике Фёдоре Матвеевиче. Он был казнён 4 марта 1697 года за участие в стрелецком бунте. Пострадал и его отец окольничий Матвей Степанович, некогда подписавшийся под соборным уложением об отмене местничества. В год стрелецкого бунта он получил назначение воеводы в Азов, но вместо этого вместе с семьёй оказался в ссылке, поминая сына недобрым словом.
В Петровскую эпоху жил прадед поэта Александр Петрович (1686–1725). Он служил каптенармусом в лейб-гвардии Преображенском полку, владел селом Болдино, «был женат на меньшей дочери графа Головина, первого Андреевского кавалера; умер весьма молод, в припадке сумасшествия зарезав свою жену, находившуюся в родах». Генерал-адмирал Ф. А. Головин, один из сподвижников Петра I, был лицом достаточно значительным, чтобы Александр Петрович не просто умер, а испустил дух в строгом заточении.
Сын Александра Петровича Лев Александрович (1723–1790) был майором артиллерии, но из-за слабого здоровья рано оставил службу. В протоколе Военной коллегии, которая рассматривала вопрос о его отставке, было записано: «Доктор Бахерахт и штаб-лекарь Келхин поданным при рапорте аттестатом засвидетельствовали, что памянутый манор Пушкин имеет болезнь, которую они называют малум хипохондриакум кумматерия, и от того времянем бывает у него рвота, резь в животе, боль в спине и слепой почечуй… за которою болезнию ни в какой службе быть не может».
Тем не менее болезненный предок великого поэта прослужил четверть века, участвовал в Семилетней войне и имел воинственный нрав, о чём нам и поведал его внук: «Дед мой был человек пылкий и жестокий. Первая жена его, урождённая Воейкова, умерла на соломе, заключённая им в домашнюю тюрьму за мнимую или настоящую её связь с французом, бывшим учителем его сыновей, и которого он весьма феодально повесил на чёрном дворе.
Вторая жена его, урождённая Чичерина, довольно от него натерпелась. Однажды велел он ей одеться и ехать с ним куда-то в гости. Бабушка была на сносях и чувствовала себя нездоровой, но не смела отказаться. Дорогой она почувствовала муки. Дед мой велел кучеру остановиться, и она в карете разрешилась — чуть ли не моим отцом.
Родильницу привезли домой полумёртвую и положили на постель, всю разряженную и в бриллиантах. Всё это знаю я довольно темно. Отец мой никогда не говорил о странностях деда, а старые слуги давно перемерли».
После гибели сына Сергей Львович несколько прояснил это «темно»: «Отец не вешал никого. В поступке с французом участвовал родной брат его жены А. М. Воейков; сколько я знаю, это ограничилось телесным наказанием — и то я не выдаю за точную истину».
Версия Сергея Львовича подтверждается документально — выпиской из протокола Военной коллегии об отставке майора Л. А. Пушкина (2 сентября 1763 года): «В приложенном о службе его Пушкина формулярном списке показано: от роду ему тридцать шесть лет, из дворян, за ним мужеска полу тясяча четыреста душ; в штрафах был за непорядочныя побои находящегося у него в службе венецианина Харлампия Меркади. Был под следствием, но по имянному указу повелено ево, Пушкина, из монаршей милости простить, а следствие ево оставить и определить по-прежнему к ево должности и по усердной ево службе к повышению чина быть достоин».
В 1755–1756 годах Л. А. Пушкин за истязания венецианца Меркади находился под домашним арестом. Затем исправно служил, но военному поприщу предпочёл отставку, которую получил в 1763 году с повышением в подполковники артиллерии.
Отставки Лев Александрович добивался два года, находясь в это время по болезни в отпуске. Поэтому не мог участвовать в событиях, к которым приобщил его великий внук:
Мой дед, когда мятеж поднялся
Средь петергофского двора,
Как Миних, верен оставался
Паденью третьего Петра.
Попали в честь тогда Орловы,
А дед мой в крепость, в карантин,
И присмирел наш род суровый,
И я родился мещанин (3, 209).
В приведённой строфе из стихотворения «Моя родословная» говорится о государственном перевороте, совершённом в июне 1762 года Екатериной II. То, что Л. А. Пушкин имел к этому какое-то отношение, относится к мифологии рода, и это убедительно доказал пушкинист Р. В. Овчинников[101].
То есть обеднение Пушкиных и уход их представителей с исторической сцены не связаны с политическими коллизиями их времени. Как и большинство русских дворян, они разорились из-за многодетности и выпали из элитной прослойки империи.
Лев Александрович Пушкин был женат дважды. От первой жены он имел трёх сыновей: Николая (1745–1821), Петра (1751–1825) и Александра (1757–1790); от второй — двух сыновей (Василия и Сергея) и двух дочерей (Анну и Елизавету). Сергей Львович (1770–1848) стал отцом великого поэта.
«Царю наперсник, а не раб»
По материнской линии ближайшим известным нам предком поэта был Абрам Петрович Ганнибал, приходившийся Пушкину прадедом. Отцом Ганнибала был влиятельный князь в Северной Абиссинии и возводил своё происхождение к роду знаменитого полководца Ганнибала, грозы Рима и защитника Карфагена.
Абрам родился в 1696 году в городе Логоне. В это время над Абиссинией властвовали турки, которые брали у местной знати заложников (аманатов). В их число попал семилетний Ибрагим (так первоначально звали Абрама). Ребёнка увезли в Стамбул, откуда он попал в Россию, о чём позднее писал: «В 706[102] году я выехал в Россию, из Царьграда при графе Саве Владиславиче, волею своею, в малых летах и привезен в Москву в дом блаженныя и вечнодостойныя памяти Государя Императора Петра Великаго».
Царь оставил Ибрагима при себе и на следующий год крестил его в Вильне.
— В крещении, — рассказывал Пушкин, — наименован он был Петром; но как он плакал и не хотел носить нового имени, то до самой смерти назывался Абрамом. Старший брат его приезжал в Петербург, предлагая за него выкуп. Но Пётр оставил при себе своего крестника (8, 78).
Ганнибал был любимцем царя и неотлучно находился при нём. О кровавых кампаниях, пережитых рядом с Петром, с гордостью вспоминал: «А имянно под Добрым, под Лесным, под Полтавою, при Ангуте, под Прутом и во многих зело трудных походах».
Будучи во Франции (1717), Пётр оставил Абрама там. За границей Ганнибал учился инженерному и артиллерийскому делу, волонтёром сражался с испанцами, был ранен в голову и возвратился в Париж, получил чин капитана французской армии.
Абрам с увлечением постигал азы инженерного дела и покидать Францию не хотел. Подытоживая рассказы отца и родственников, Пушкин писал об этом периоде жизни прадеда: «Наконец государь написал ему, что он неволить его не намерен, что предоставляет его доброй воле возвратиться в Россию или остаться во Франции, но что, во всяком случае, он никогда не оставит прежнего своего питомца» (8, 97).
Тронутый таким отношением государя к его особе, Ганнибал не смог отринуть новую для себя родину. В багаже пилигрима были:
3 готовальни, щипцы для удаления зубов, фут галанский.
Книги: Новый Завет, «Разговоры на галанском и русском языках», «О должности генеральской», «Права французские морские», три русские азбуки, «Эпофегмата», «География», атлас, «Фабулы Овидеовы», «Описания Версалия в лицах».
Инструменты: компасы, солнечные часы, циркули, «машина жестяная, что ставят у водных ключей».
Библиотека составляла 400 томов.
В Россию Абрам Петрович вернулся в январе 1723 года. Пётр I сразу привлёк его к строительству укреплений Кронштадта и к проектным работам в Риге. В следующем году венценосный покровитель произвёл любимца в поручики бомбардирской роты лейб-гвардии Преображенского полка.
После смерти своего благодетеля Абрам Петрович обратился к научным занятиям и преподавал математику наследнику престола великому князю Петру Алексеевичу. Новой владычице России, Екатерине I, он преподнёс рукопись учебника по геометрии и фортификации. Свой труд Ганнибал сопроводил следующим посвящением: «Яко во всех делах Петра Великого наследнице».