Изображая Барклая де Толли в возвышенно-трагической манере, Пушкин назвал его вождём, спасшим Отечество («народ, таинственно спасаемый тобою»). Это вызвало журнальную полемику не только по оценке Барклая де Толли и Кутузова, но и по истолкованию важнейших социально-политических аспектов истории Отечественной войны в их тесной связи с современностью.
Поправляя Пушкина, реакционный публицист Ф. Булгарин вопрошал: «Кто спас Россию в 1812 году?» И ссылаясь на «историческую аксиому», согласно которой «великие мужи могут совершать великие подвиги только при великих государях», утверждал: «Земные спасители России суть император Александр I и верный ему народ русский. Кутузов и Барклай де Толли велики величием царя и русского народа; они первые сыны России, знаменитые полководцы, но не спасители России! Россия спасла сама себя упованием на Бога, верностью и доверенностью к своему царю» («Северная пчела», 1837, № 7, 11 января).
В противоположность этим царистским дифирамбам Пушкин наиболее глубоко и совершенно выразил отношение современников к традициям 1812 года. Стихотворение «Полководец» стало значительной вехой общественно-исторического сознания 1830-х годов.
Последним отзвуком великой эпохи 1812 года стало для поэта письмо одного из её активных деятелей. Символична дата ответа Пушкина — 26 января 1837 года, канун роковой дуэли Александра Сергеевича с Ж. Дантесом.
«Написал славный маршрут»
Предки Карла Фёдоровича Толя жили в Голландии. В XI столетии кто-то из них перебрался в Эстляндию, которая в 1721 году вошла в состав Российской империи. По одним данным, он был сыном поручика, по другим — генерал-майора. Воспитывался в 1-м сухопутном кадетском корпусе и был любимым учеником М. И. Кутузова, покровительством которого впоследствии пользовался.
В девятнадцать лет Карла зачислили поручиком по квартирмейстерской части в свиту императора Павла I. Участвовал в Итальянском и Швейцарском походах А. В. Суворова. За отличие в них Александр Васильевич произвёл Толя в капитаны. С этих знаменитых походов началась его боевая служба, продолжавшаяся ровно треть века.
К началу Отечественной войны Карл Фёдорович имел уже репутацию самого образованного офицера Главного штаба. Тем не менее воевал не без ошибок. Д. В. Давыдов вспоминал: «Во время отступлений наших армий к Дорогобужу он за несколько вёрст до этого города нашёл для них позицию близ деревни Усвятье. Во время осмотра этой позиции, которая была весьма неудобна, потому что левый фланг отделялся от прочих частей армии болотом и озером, князь Багратион, в присутствии многих генералов, сказал Толю:
— Вы, господин полковник[140], своего дела ещё не знаете. Благодарите Бога, что я здесь не старший, а то я надел бы на вас лямку и выслал бы вон из армии».
Толь в это время состоял в должности генерал-квартирмейстера 1-й Западной армии, которой командовал М. Б. Барклай де Толли. В его обязанности входила ответственность за выбор позиции, лагерных мест и квартир для войск, определение маршрутов их движения, подготовку боевых наставлений, составление отчётов и донесений о боевых действиях, подбор топографических карт, съёмку местности в районе нахождения войск и в тылу армии, наблюдение за расположением и передвижением неприятеля.
Словом, забот хватало. Современники отмечали выдающуюся энергию Карла Фёдоровича и его твёрдую волю, граничившую с упрямством. Но практические навыки пришли не вдруг. Под тем же Дорогобужем Толь просчитался ещё раз. «Не дождавшись неприятеля, — читаем в „Дневнике партизанских действий“ Д. В. Давыдова, — обе армии отошли к Дорогобужу, где Толем была найдена другая позиция, которой князь Багратион также не мог остаться довольным. Во время осмотра новой позиции Ермоловым граф Павел Строганов указал ему на следующую ошибку Толя: его дивизия была обращена затылком к тылу стоящей позади её другой дивизии».
И в первом, и во втором случае ошибки были непростительными, и Толя удалили из армии. Пытаясь в какой-то мере оправдать его, Д. В. Давыдов говорил: «Трудно объяснить себе, каким образом столь искусный и сметливый офицер, каков был Толь, мог делать столь грубые ошибки. Почитая, вероятно, невозможным принять здесь сражение, он не обратил должного внимания на выбор позиции».
Но Карлу Фёдоровичу повезло: новый главнокомандующий вернул его в армию, и ему не пришлось раскаиваться в этом. Толь сыграл главную роль в выборе позиции для генерального сражения на Бородинском поле. В дальнейшем без него не проводился ни один военный совет, без его участия не принималось ни одно решение; он жил в одном доме с Кутузовым и работал в его присутствии.
1 сентября на военном совете в деревне Фили именно Толь предложил отступить на Старую Калужскую дорогу, чтобы защитить южные губернии, обеспечивавшие Россию продовольствием. Это входило в планы Кутузова, но, чтобы запутать противника, он приказал сначала отойти по направлению к Рязани.
Толь участвовал во всех главных сражениях Отечественной войны 1812 года, за что дважды награждался. Военный историк А. И. Михайловский-Данилевский писал о месте Карла Фёдоровича при Кутузове: «Он играл тогда первую роль: доверие к нему государя и фельдмаршала было велико, к нему относились во всех делах и без его совета ничего не предпринималось. Великий князь Константин Павлович сказал ему при изгнании французов из России: „Ты написал им славный маршрут из Тарутина через Вязьму и Красный до Немана!“»
Толь был активен и на полях Европы: участвовал в сражениях при Баутцене, Дрездене и Лейпциге. В последнем был направлен парламентёром к саксонцам, после чего те перешли на сторону союзников (Австрии, Пруссии и России). Кампания 1813 года закончилась для него производством в генерал-лейтенанты и присвоением австрийским императором титула барона.
Удачливыми для Карла Фёдоровича были и два следующих года: в 1814-м принимал участие в семи сражениях на территории Франции, в 1815-м участвовал в заседаниях Венского конгресса, на котором решались судьбы Европы и Наполеона. 1 (13) марта восемь держав (Россия, Англия, Австрия, Пруссия, Испания, Португалия, Швеция и Франция) подписали декларацию, в которой Наполеон был объявлен вне закона как «враг рода человеческого». Тот факт, что Франция, отторгнув Бурбонов, с восторгом приняла Наполеона, коалиция держав сочла доказательством политического и морального разложения французского народа.
В декабре 1815 года Толь был назначен генерал-квартирмейстером только что учреждённого Главного штаба, который отвечал за ведение военно-исторической службы в русской армии. На своём новом посту Карл Фёдорович создал «Военную историю кампании 1812 года» — обстоятельное описание боевых действий, главным образом, с их стратегической стороны.
Толь сразу начал рассылать (вместе с начальником Главного штаба генерал-лейтенантом П. М. Волконским) многочисленные обращения к участникам Отечественной войны и заграничных походов о представлении сведений по боевым операциям (журналы военных действий, планы сражений и личные воспоминания о них).
В ноябре следующего года Александр I поручил А. А. Жомини, видному историку и военному теоретику, составить на французском языке описание кампаний 1812–1815 годов, с тем чтобы труд Толя влился в состав этой общей истории, предназначавшейся для зарубежного читателя. По указанию царя акцент в этом объёмном труде делался не на Отечественной войне, а на заграничных походах. По этой концепции события 1812 года теряли свой уникальный характер и растворялись в обзоре всех кампаний указанного выше периода.
Сразу после окончания наполеоновских войн Карл Фёдорович приступил к составлению собственных записок мемуарного плана. Одна из них носит название «Подробное описание, как решено было дать сражение под Лейпцигом», другая — «О кампании 1814 года, начиная с Бриеннского сражения». В ней Толь писал о пребывании в штабе австрийского фельдмаршала Ф. Шварценберга. Карл Фёдорович живо описал обстановку в Главной квартире, свои впечатления от встреч с царём, П. М. Волконским, Л. Л. Беннигсеном и другими военачальниками.
Эти фрагменты воспоминаний Толя сохранились в архиве историка А. И. Михайловского-Данилевского, которому Карл Фёдорович писал: «Посылаю вам записки мои, которые собраны мною в том предположении, что они со временем детей моих интересовать могут, а отнюдь не для того, чтобы сделать их известными публике. По сему прошу вас прочесть их и сохранить собственно для себя то, что вам любопытно покажется, а по совершенной ненадобности более в них возвратить ко мне».
Свои знания опытного штабиста Карл Фёдорович весьма некстати (для восставших) проявил 14 декабря 1825 года на Сенатской площади, подтолкнув царя к решительным действиям.
— Государь, прикажите площадь очистить картечью или откажитесь от престола! — заявил барон колебавшемуся императору.
Николай I оценил совет, и в дальнейшем карьера Толя проходила весьма успешно. За участие в Русско-турецкой войне 1829–1829 годов Карл Фёдорович получил орден Святого Георгия 2-го класса (отличился в сражении при Шумле), был возведён в графское достоинство Российской империи, а вскоре стал членом Государственного совета.
Толь участвовал в подавлении Польского восстания (был начальником Главного штаба действующей армии), в связи с чем его впервые упомянул Пушкин. «Потеря Дибича, — писал Александр Сергеевич 11 июня 1831 года, — должна быть чувствительна для поляков; по расчёту Толь будет главнокомандующим в течение 20 дней. Авось употребит он это время в пользу себе и нам».
Поэт оказался прав в своих ожиданиях. Д. Давыдов, высоко оценивший самостоятельность действий Толя, писал: «Венец его славы — это взятие Варшавы. Здесь деятельность, мужество и в особенности вполне замечательная решительность Толя достойны величайших похвал».
В конце 1833 года Карл Фёдорович получил пост главноуправляющего ведомством путей сообщения и публичных зданий. Началась светская жизнь. На балах и приёмах в царском дворце старый воин неоднократно встречался с Пушкиным, которому явно симпатизировал. О последнем свидетельствуют письма поэта и подарок, сделанный им Толю (книга «История Пугачёвского бунта»). В послании от 26 января 1837 года Александр Сергеевич благодарил адресата за благожелательное отношение к своему труду: