ласково-умилительное. Последний раз такую картину я наблюдала много лет назад,когда они маленькими были. Поэтому их полза- нье по ковру мне как-то решительноне понравилось.
Я, не раздеваясь, захожу в комнату и вижу, что между ними,оказывается, бегает на тонких длинных ножках странное создание. Бегает,спотыкается, но резвится вовсю. Щенок!
Сажусь на пол рядом с детьми, ивот мы уже втроём ползаем вместе со щенком по полу и умильно лепечем: «Ах,ты—милый-то какой!» Щенок, не раздумывая долго, ковыляет ко мне и пытается изовсех своих щенячьих сил укусить за руку. С зубами у него пока ещё проблемы иукусить не получается, он злится и таскает меня за рукав. Но злится непо-настоящему, видно, что играет.
Я прихожу в себя и грозноспрашиваю:
— Это что ещё такое?
— Мамочка, это же просто чудо! Ине что такое, а кто такой! Это наш пёс Тигр! Посмотри, какая у него шёрсткатигриного окраса!
— А почему он такой странный?Хвоста почти нет, зато уши такие огромные! И ноги какие-то слишком длинные итонкие? Что это за порода такая странная? И где вы его взяли?
Сын важно отвечает:
— Я его купил тебе, мам, вподарок.
— И за сколько же ты купил мнеэтот подарок?
— Ну, если честно, мне егопродали за десять рублей вместе с поводком и ошейником. Хозяева, представляешь,так обрадовались, когда я решил его купить!
— Представляю...
Щенок между тем рычит тоненько ирукав мой продолжает трепать изо всех сил.
— Ну и что я буду делать с этимподарком?
— Мам, ну, я же уезжаю учиться вуниверситет, через год и сестра уедет. А Тигр с тобой останется. Будетзащищать тебя. И утешать, когда нас рядом нет. Тебе скучно не будет!
Сын оказался прав: скучно мне сТигром точно не Ныло. Вырос он стремительно. Превратился в огромною пса сдлинными и сильными лапами, тигриной окраской и огромными ушами. Выглядел оченьэкзотично и казался породистым. Каждый второй прохожий зачарованно смотрелнам вслед и спрашивал о породе Тигра. Но вот какая у него порода —былосовершенно непонятно. Устав от вопросов, я сначала в шутку, а потом машинальноотвечала:
— Это... Это тигриный бульдог!
— Что вы говорите?! Редкаяпорода! Мы тоже такого хотим!
Один раз прохожий спросил:
— А это у вас случайно не собакадинго?
С тех пор на вопросы я отвечала:
— Это динго. Да-да, из лесовБразилии, где много диких обезьян!
Мой ответ выслушивалинедоверчиво, улыбались и шли дальше, оглядываясь нам вслед. Так продолжалоськакое-то время, пока мой духовный отец не сказал мне при встрече:
— Ты там чего такое про своегопса сочиняешь? Нехорошо людей обманывать!
Как он узнал? Непонятно... Моислова о пёсике мне и обманом не казались, так, шутка. Всё же теперь на вопросыо породе я отвечала: «Не знаю». Или грустно: «Беспородные мы».
Беспородный Тиграша отличалсяживостью характера, порывистостью и задором. Когда мы выходили на прогулку,Тигр увлечённо осматривался по сторонам. Вокруг было так много интересного! ИТиграша бросался вперёд за котом, отвлекался, увидев ворону, поворачивал впротивоположную сторону при виде другой собачки. При этом дёргал поводок стакой силой, что я, как тряпичная кукла,летела за ним, еле успевая передвигать ноги.
Увидев нас гуляющих, подругазадумчиво сказала:
— Что-то я не понимаю, кто из ваского выгуливает? Нет, всё ясно: твой пёс выгуливает тебя! Только ты ему скажи,чтобы помедленнее тебя выгуливал, у тебя ноги за туловищем не успевают!
Да, прогулка с Тиграшей стала дляменя чем-то типа прыжка с парашютом. Такой же экстрим. Как-то раз, дёрнувповодок особенно сильно, пёс сломал мне мизинец. Когда я заплакала от боли,мгновенно остановился, посидел рядом, лизнул палец и всем своим видом выразилсочувствие. Сочувствие продолжалось до первой увиденной кошки —и мои кенгуриныепрыжки с поводком в руке возобновились. Уже со сломанным мизинцем.
В центре нашего города естьбольшой пруд. Зимой по нему катаются на лыжах, на снегоходах. Через пруд попротоптанной дороге люди спешат на работу, сокращая путь. Подруга, хорошо знаяо том, как именно мы с Тиграшей гуляем, предложила:
— Оль, да тебе же надо на работуна санках ездить! Представляешь, запрягаешь ты своего пса как ездовую собаку, имчит он тебя на полном ходу до работы. А ты едешь, природой зимней любуешься ипесни поёшь. Как каюр-оленевод. Представила?
Я представила. Белоснежный пруд,зимние деревья в инее по берегам, я —в санках, летим мы с Тиграшей по льду,красотой зимней природы наслаждаемся...
В ближайший выходной мы сподругой вспомнили детство, достали с антресолей санки и пошли с Тиграшей на пруд.Тигр от радости дёргал поводок в разные стороны, мы держали поводок вдвоём,предвкушая катание в санях. Запряжённый в них, Тиграшасмотрелся солидно —ну чем не ездовая собака?! Дальнейшее в памятисохранилось отрывками — я сажусь в санки, они летят, вокруг меня снежные вихри,затем темнота. Подруга, откапывая меня из сугроба, от смеха делала этомедленно.
— Ой, Оль, ха-ха-ха, вот этозрелище, ха-ха-ха, да тебе с ним в цирке выступать надо! Вот это будет номер!
— Ага. В цирке. Клоуном, —пробормоталая, откашливаясь от снега. Тигр носился рядом в восторге. Ему понравилась новаяигра.
Да, сын как в воду глядел, скучнос Тиграшей мне не было. Ещё в дотиграшин период я смеялась над рассказамиколлеги по работе про свою собаку. У её собачки мама была боксёром, а пападворняжкой. «Дворовый роман», —комментировала коллега. Она рассказывала, чтопёсик терпеть не мог оставаться один дома. И, когда его всё-таки оставлялиодного, он, скучая, отрывался по полной программе. В программу входило:обгрызание обуви (любой), проводов, книг. Высший пилотаж: самостоятельноеоткрывание холодильника и поедание того, что можно было съесть. То, что съестьбыло нельзя или невкусно, относилось в зал и старательно заворачивалось вковёр.
Мы хохотали до слёз, слушая рассказыоб этом пёсике- затейнике. И мне казалось, что коллега преувеличиваетспособности своей собаки. Ради красного словца, так сказать. Теперь я поняла,что это было не преувеличение.
Фантазия Тиграши была такой жебогатой. Он начал с дивана и кресел. Дважды мне пришлось менять поролон всиденьях мягкой мебели. Наконец я додумалась. Ход конём — уходя из дому, яставила на диван журнальный столик ножками кверху.
Среди проказ Тиграши значилисьтакже: оторванный провод у утюга, рассыпанный по паласу мешок картошки,съеденный праздничный торт, ну, и прочие мелочи, типа сумок и сапог.
Дочка окончила школу и тожеуехала учиться. Скучно мне не было — мы с Тиграшей не скучали. Я возвращаласьс работы не в одинокую, опустевшую после отъезда детей квартиру—я возвращаласьтуда, где меня очень ждали. Тиграша ждал меня, взобравшись на стул и глядя вокно. В любое время, когда бы я ни приходила, пёс чувствовал мой приход. И,подходя к подъезду, я приветственно взмахивала рукой. В ответ мне в окнемахали длинными ушами. А когда я заходила в квартиру — ви- лялся куцый хвостик,вокруг меня всё носилось, радовалось, умилялось. Меня ждали и любили. За этоможно было простить спрятанную под моей подушкой косточку.
Спал Тиграша обычно в кресле. Акогда в квартире было холодно, даже умело забирался под накидку на кресло. Итогда, из-под толстой накидки торчал только чёрный нос с одной стороны и куцыйхвостик с другой.
Как-то дочка приехала наканикулы. Отопление ещё не включили, и в квартире было холодно. Проснувшисьутром, я увидела, что Тиграши в кресле нет. Захожу в комнату к дочери — Тигрспит рядом с ней. Она на боку, калачиком, и он на боку, калачиком. Лапы встенку дивана упираются. Я возмущённо шепчу:
— Ах, ты, наглец! Ну, такогонахальства я не потерплю! Может, тебя ещё за стол с нами посадить?
Меня явно слышат эти длинные уши,потому что под одеялом начинает быстро вилять куцый хвостик. Но морданеподвижна, глаза закрыты —сплю я, хозяйка. И дочурка спит. Не будешь ведь тынас будить обоих?!
— Ну, хорошо, хитрец, проснётсядочка, я тебе скажу всё, что я думаю!
Иду на кухню и готовлю завтрак.Через полчаса раздаётся громкий возмущённый вопль дочки. Иду в комнату—она на полу, на одеяле. Тиграшавыспался, начал потягиваться и, упираясь своими длинными лапами в стенкудивана, столкнул её на пол вместе с одеялом. Сам понял, что дело неладно испрятался под кресло. Залезает он туда с трудом, кресло чуть поднимается.Дочка начинает смеяться. Я с ней. Тиграша понимает, что гроза миновала ивылезает—пора на прогулку.
Проснувшись ночью, я обычнослышала Тиграшино похрапывание и понимала: всё в порядке. А однажды, поподъезду шатались пьяные, и я услышала громкую брань и сильный стук в моюдверь. Мне стало страшно. Тиграша медленно подошёл к двери и зарычал угрожающе.Рычанье было низким и каким-то очень раскатистым. Я впервые подумала, что имя«Тигр» подходит моему псу не только из-за окраски. За дверью воцарилосьмолчание. Потом протрезвевший голос извинился, и пьяные быстро ретировались изнашего подъезда.
Так и жили мы с Тиграшей.Приезжая домой на выходные и каникулы, ребятишки ласкали пёсика, и сынвосклицал:
— Мам, ну посмотри, какой же ятебе хороший подарок сделал!
Тиграша возмужал, стал ещё болеемощным и сильным, но сохранил юношескую резвость и по-прежнему таскал меня засобой на прогулке, не давая потерять спортивную форму и вкус к экстриму. В моёотсутствие продолжал проказничать, и иногда, находя очередную косточку подподушкой, или погрызенные тапки, я вздыхала:
— И когда же ты поумнеешь,Тиграша? Когда остепенишься?
Мне в ответ радостно вилял куцыйхвостик, и жизнерадостно трепетали огромные уши.
В отпуск я часто отправлялась впаломнические поездки, а Тиграша оставался с сыном.
На этот раз мой духовный отецблагословил меня пожить и потрудиться на послушании в Оптиной пустыни в течениедлительного времени. Дети мои уже окончили университет в областном городе, осталисьжить там же, работали, создали свои семьи. В наш маленький городок, умиравшийпосле разорения градообразующего предприятия, они возвращаться не собирались.