вечернем и работать на консервном заводе. Купила ситцевое платье, потомнакопила на отрез, и знакомая сшила мне платье из штапеля. Это была такаярадость! Потом на рынке купила себе пальто — воротник собачий, подкладкаизодрана.
После училища устроилась работатьв госпиталь, приду—повешу пальто так, чтобы никто дыр не видел.
Потом мне от госпиталя —а я хорошо работала, старалась—далиоднокомнатную квартиру. А ещё позже я счастливо вышла замуж и родила своюдочку. Но это уже совсем другая и ещё более радостная, счастливая история. А выговорите: какие там радости?!
Николай Иванович молчал. Онапосмотрела на своего попутчика и увидела, что он плачет. Смахнул слёзытыльной стороной широкой мужской ладони и сказал медленно:
— Вы знаете, а у меня ведь тоже вжизни случалось много радостей. Как я мог забыть о них?! Сам не знаю... Я ведьраньше совсем не такой был! Я был очень добрый! Весёлый! Шутил, улыбался! Покажена была жива, я часто песни пел. Просто так хожу —и пою... Господи, я былне такой как сейчас!
Надежда молчала. Потом легонькопогладила попутчика по руке своей маленькой ладошкой:
— Я знаю. Вам просто оченьодиноко. Не унывайте, не нужно... Вы ведь едете в гости?
Николай Иванович оживился:
— К дочери и внуку. Они — моёутешение. Редко видимся только. Спасибо вам, Надежда.
— За что, Николай Иванович?
— За вашу доброту. За вашрассказ. Рассказ о радостях Надежды.
И они улыбнулись друг другу. Идостали из пакета по жёлто-солнечному мандарину. А снег за окнами автобуса всёшёл и шёл, и чёрная дорога и темнеющие деревья становились белоснежными ипервозданно -чистыми.
Даст тебе Господь по сердцутвоему
Мне захотелось записать этуисторию далёкой юности, потому что, слушая её, я заново пережила чувство,знакомое каждому, кто рано или поздно приходит к Богу: чувство духовной весны.Это время духовного младенчества, такое яркое, полное чудес и ощущенияприсутствия Божия. Господь совсем рядом, Он так близок, как никогда.
Как мать близка младенцу и чуткослышит каждый его вздох, плач, младенческий лепет, тут же откликается на егопризывный крик и утешает, ласкает, нежит. А чуть позже, когда младенецподрастёт, мать уже не спешит так же быстро брать его на руки: теперь самсделай шажок, иди ко мне, малыш, ещё шаг, вот, молодец! И Господь всегдарядом, но ждёт, что духовный младенец по мере духовного роста постепеннонаучится ходить сам.
В минуты невзгод и скорбей, когдакажется, что Бог далеко и не слышит твои молитвы, нужно только вспомнить этусладкую пору духовного младенчества и заново пережить: близ Господь призывающихЕго.
Татьяна выросла в обычной семье:бабушки верующие, а родители воспитывались во времена безбожия. Папа у Танииз донских казаков, высокий, статный, и Таня в папу: и ростом вышла и осанкой,глаза голубые, русая коса до пояса. Умная, весёлая, жизнерадостная, любилатанцевать, танцевала и в кружке и дома. Женихов хоть отбавляй, только неспешила она с замужеством.
Ещё с детства Таня часторазмышляла: зачем люди живут и что там, за порогом жизни? В чём смысл бытия?Нечасто подобные вопросы волнуют молодых девушек больше, чем вопросы, какуюобновку одеть на танцы или как понравиться обаятельному однокласснику.
В 1990 году Тане исполнилосьдвадцать два года, и она собиралась выйти замуж. К будущему жениху глубокихчувств не испытывала, но он был очень порядочным и достойным человеком, лучшевсех остальных претендентов на руку и сердце девушки. Очень любил Таню.
Будучи неверующим, уважал верусвоей избранницы и вместе с ней ездил в паломнические поездки по святымместам. Побывали они в Толгском монастыре. Там Таня молилась, купалась всвятых источниках. }овёт Сергея с собой окунуться, а он сердится, ворчит:
— И зачем это нужно?! Да я лучшедома в реку брошусь, чем в этот ледяной источник полезу! Какое странноежелание — в ледяной воде купаться...
А мимо священник проходит иговорит ему негромко:
— Не мешай ей! Не нужно мешатьчеловеку...
Приехали из монастыря, подализаявление в загс.
Пригласили на свадьбу гостей. И вот за месяц до свадьбыТаня захотела съездить помолиться преподобному Сергию Радонежскому вТроице-Сергиеву Лавру. И Сергей с ней, конечно, поехал. Приезжают в Лавру.Приложилась Таня к мощам святого и почувствовала такую радость, такуюблагодать, что век бы из этого места не уезжала. От мощей уходить не хочется,на литургии сердце поёт. А Сергею это всё в тягость, он ворчит:
— Да пойдём уже, сколько можно вхраме стоять, давай лучше в кафе посидим или в кино сходим...
Услышал его ворчанье священникЛавры и слово в слово повторил толгекого батюшку:
— Не мешай ей! Не нужно мешатьчеловеку...
Нахмурился Сергей. Господь вразное время сердца каждого человека касается, Он один знает, когда человекспособен к Нему прийти. Вот и для Сергея, видимо, это время пока не наступило.Ничего из того, что чувствовала Таня, он не ощущал.
И ещё они вдвоём попали на беседук старцу, отцу Кириллу Павлову. Таня, увидев батюшку, была поражена: лицо егосветилось, прямо сияло. Никогда —ни раньше, ни позже — не видела она, чтобы отчеловека исходила такая благодать. Таня даже смотреть не могла долго на еголицо, она ещё и спросить ничего не успела, а чувство благодати, духовногоумиления коснулось сердца так остро, что из глаз сами потекли слёзы, и она безвсякой причины начала плакать.
Сергей заговорил первым, сказал,что торопится вернуться домой, на работу нужно выходить. Старец посмотрелвнимательно на них, а потом благословил молодому человеку ехать домой, а Танеблагословил остаться пожить в Лавре. Помолиться, потрудиться. Сергей,радостный, вышел. А старец на вопрос девушки о дальнейшей жизни, о скоромзамужестве ответил коротко:
— Это не твой путь.
И она почувствовала себя так,будто камень с души свалился. Поняла, что не радовало предстоящее замужество,а тревожило. Может, эта тревога, чувство ошибки и привели её в Лавру?
После благословения старца оченьбыстро нашла жильё и работу в монастыре. Сначала, правда, предложили ейпослушание в трапезной. Пришла она в трапезную, вышел старший по послушанию,посмотрел на молодую красивую девушку —и отказал. Таня расстроилась:
— Возьмите меня хоть кем! Ясильная, могу любую трудную работу делать... Хоть полы мыть возьмите...
Старший и говорит сопровождающейсестре:
— Ну, если так просится — нужновзять. Вот тебе тряпка, вот ведро —и вперёд, полы мыть будешь. Мой и молитвучитай. Поняла?
— Хорошо...
И вот Таня моет полы, толькотряпка мелькает. От радости летает, а не ходит. Всё чисто, всё сверкает. И молитваидёт— Господь младенца духовного утешает.
Съездила домой, раздала все вещиподругам, жениху отказала, в течение суток обернулась назад. А Сергей и неудивился даже, как будто знал заранее. Видимо, старец помолился за них, потомучто принял жених отказ спокойно, с пониманием. Таня потом много лет молилась занего и спустя годы узнала о его судьбе.
Сергей довольно быстро женился, вжёны взял девушку жизнерадостную, хохотушку, совершенно неверующую. Лет черезпять он сам пришёл к вере, и через отца семейства воцерковилась вся дружнаясемья: и жена, и четверо детей. Вот так Господь промышлял о нём: Таня и безнего была верующим человеком, а тут вся семья уверовала.
А тогда, в девяностом, необошлось без искушения: Сергей предупредил всех своих родных об отмене свадьбы,а мама Тани почему-то забыла предупредить деревенскую родню. Может,расстроилась сильно, может, думала, что не приедут из далёкой уральскойдеревни они на торжество. Но в назначенный день приехало полдеревни, собралисьсамые дальние родственники, даже те, кто Таню только малышкой помнили.
Навезли пирогов, куличей,деревенской снеди. А свадьбы-то и нет! Так они назад поехали, по дорогеедят-едят, никак съесть не могут. Всё раздали кому придётся, лишь бы непришлось с этими яствами назад в родную деревню возвращаться — насмешек необерёшься... Вернувшись домой, на все вопросы отвечали, что хорошо, дескать,на свадьбе погуляли. Так вторая половина деревни и была уверена, что Таня благополучнозамуж вышла.
Да... А тогда вернулась Татьяна вЛавру, молится, на послушании трудится. Через две недели подходит к ней старшаяпо послушанию сестра и спрашивает:
— Таня, ты ведь медик пообразованию?
— Да, медик...
— Хватит с полами, заканчивайсвою поломоечную карьеру. Завтра с утра в медпункт пойдёшь.
А Таня расстроилась. Она ведь поновоначалию своему радовалась грязной работе, думала про себя: вот тут-то ясмирению и молитве научусь, прямо как в Патерике у Святых Отцов. А тут,понимаешь, весь стремительный рост к высотам духовной жизни перекрывают:
— А можно я полы мыть останусь,а?
— Какие полы?! Тебя преподобныйСергий Радонежский благословляет в медпункт!
— Ой! Если преподобный, то,конечно, я готова и в медпункт!
Стала Таня в медпункте трудиться.Там у неё молитва уже не так легко пошла: начнёт она молиться, а тут нужнобабушке-паломнице капель сердечных накапать. Или давление померить, уколсделать. Или семинаристу таблеток выдать. Она про молитву-то и забудет. Потомснова молиться начнёт. Молится и думает про себя:
— Ах, какое счастье, что я вЛавре! А вот Господь сказал: всё оставь и иди за мной... Я так и поступила.
В общем, взлетает мыслью всё вышеи выше. Ей уже и есть не хочется, и спать не хочется, только бы на службахстоять и на послушании трудиться. Но в Лавре народ опытный и преподобный Сергийпромышляет о всех своих чадах. Как только стала она взлетать и парить,случилась у неё одна встреча. Приходит в медпункт профессор, преподавательсеминарии. Она у него и спрашивает:
— Простите, пожалуйста. А вотможно спросить? Вот если все заповеди исполнила, дальше что делать?
Профессор — человек деликатный,внимательно смотрит на неё, как будто диагноз ставит, потом улыбается иотвечает:
— Так, так... А дальше главутринадцатую Первого послания к Коринфянам читайте и наизусть учите.