Но Михаил серьёзен:
— Случалось.
Моё легкомыслие и весельемгновенно исчезают. Уже серьёзно я прошу:
— Расскажи, а?
Миша морщится. Рассказывать емуне очень хочется. Но уже поздно. Он бросает на меня испытующий взгляд. Потомвздыхает и, не спеша, с длинными паузами, глядя на дорогу, начинает свойрассказ.
В миру Михаил работал машинистомпередвижной электростанции. Он первым приезжал туда, где потом должна былапоявиться буровая. Прежде чем она появится, прежде чем приедут нефтяники илигазовики, нужно приготовить к их приезду место. Чтобы было электричество, чтобыпоявились жилые вагончики, баня, столовая.
Так что Миша был первопроходцем.Жил в тайге один. Как-то раз под Сургутом, в тайге, прожил один больше месяца.«Здорово! — говорю я,— Это прям, как Робинзон Крузо! Интересно! А как ты жил?Зверюшек таёжных видел?»
— Видел. Лось приходил. Мишкакосолапый разведку делал. Я бензопилой в реке лунку сделаю — воды наберу. Чаигоняю. Ну, припасы были с собой. Только одному долго в тайге нельзя безпривычки. К концу месяца стал слышать, как в вагончике Владимир Высоцкий песнипоёт. У меня приёмника не было никакого. А тут слышу Высоцкого и всё тут. Ну,думаю, пора к ребятам ехать в гости, чтобы разогнать одиночество. Надел лыжи иотправился к лесорубам. Рассказал им о концертах в своём вагончике. А они смеются:«Подольше поживёшь один, ещё и не такое услышать можно».
Скоро одиночество кончилось,приехали вахтовики на работу. А у Миши новая беда: у него желудок был больной.А тут ещё консервы сплошные на обед. И вот как-то чувствует он сильную боль вживоте. Как будто клещами железными внутри всё сжали. Упал на кровать и встатьне может. Слышит, машина с рабочими пришла. Вот уже и уехала. Ребята в вагончикзаходят, а он лежит бледный на кровати и слова вымолвить не может, толькостонет. А машину рейсовую уже отпустили.
Стали снова машину вызывать. Покавызвали, пока до больницы довезли, время прошло. Целый день. В больнице сразусказали, что нужна срочная операция. А Миша чувствует: вроде боль отпустиланемного. Не хочет операцию. Стал домой проситься. Врачголовой только покачал. Говорит: «Тебе что, жить надоело? Ну, пиширасписку, что отказываешься от медицинской помощи и иди, куда хочешь».
Написал Миша записку, доковылялдомой. Вроде боль потише. А ночью опять сильнее. Лечь не смог, просидел всюночь на стуле, голову и руки на стол положил. Еле дождался утра. Ребята вбольницу отвезли. А там врач сердито говорит: «Что ж ты так рано-то? Надо былобы ещё немножко подождать! Чтоб нам и возиться с тобой не пришлось! Сразу вморг и никаких хлопот!»
Повезли Мишу в операционную. А унего, оказывается, была прободная язва. Не успели наркоз дать, а он сознаниепотерял. Клиническая смерть. Внезапно почувствовал, что боли уже нет. А сам оннаходится прямо под потолком. Подумал только: «Падать-то высоко будет...»
И... увидел себя в аду.
— Миш, почему ты решил, что этобыл ад?
— Так там были бесы. Страшноеместо! Не приведи Господи! Спаси, сохрани и помилуй! Там испытываешь такоечувство отчаяния и обречённости...
Михаил не говорит ничегоособенного, но я чувствую, как по спине начинают бегать мурашки. И тепло вкабине сменяется леденящим чувством холода.
Миша замолкает и включает акафистБожией Матери. Мы едем молча. Постепенно я снова замечаю весеннее солнышко, ичувство леденящего страха уходит. Акафист заканчивается, и рассказчикпродолжает:
— Ещё там грохот, грязь. Всёчёрное, грязное. И какие-то люди в грязи делают какую-то бессмысленную работу.Я увидел там своего отца. Сейчас молюсь вот за него. Сколько уже панихидзаказал! Ещё увидел одного парня, который за несколько лет до моей болезнидругу моему отвёртку в спину воткнул.
Я не хотел оставаться в этомместе. Не хотел! Я вспомнил о своей маленькой дочке. А ей годика три всегобыло. Кто без меня её вырастит? Кто поможет? Я начал молиться. Авто время я вцерковь не ходил. О вере не думал. Жил сегодняшним днём, и о том, что какая-тотам загробная жизнь существует, не помышлял даже. Знал только одну молитву. Да.Одну-единственную. «Отче наш». Бабушка меня когда-то научила.
Собрался с силами и стал эту единственнуюизвестную мне молитву читать: «Отче наш, иже еси на небесех... Господи,помоги мне! Да святится имя Твое... Я ещё не готов к смерти! Да будет воляТвоя, яко на небеси и на земли... Господи, смилуйся, дай мне ещё время напокаяние! Я не хочу здесь оставаться! Хлеб наш насущный даждь нам днесь, иостави нам долги наши, я коже и мы оставляем должникам нашим...»
А бесы тут как тут. Навалились наменя, не дают молиться. Путают мысли. « Я неправильно жил, Господи! Я про Тебяне думал. Не оставь меня, как я оставил Тебя! Я исправлюсь! Дай мне время напокаяние! Мне ещё дочку нужно на ноги поднять! Ради дитя невинного, смилуйся,Господи! Отче наш... И не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого!»
И вернулся. Ожил.
Врачи поражались. Слишком многовремени прошло до операции. Они уже приготовились моё тело в морг отправлять.Медсестра потом говорила, что у меня как-то даже кровь загустела, нельзя былокапельницу поставить. В общем, труп практически. И вдруг очнулся. Решили:медицинское чудо. А я-то знаю, Кому это чудо принадлежит!
Вышел из больницы, пошёл вцерковь. Первая моя служба была. Если б ты знала, как она мне тяжело далась!Видимо, грехов много было—еле достоял. В храме тепло, а я замёрз. Мёрзну —силнет. И пот холодный по спине. Взмолился Господу: «Господи, помоги мне службу доконца отстоять!» И отстоял. Ну а потом уже легче было. На других службах-то.
— Миша, ты поэтому в монастыретеперь трудишься на послушании?
— Ну а как ты думала?! Что меняот больших денег и мирской жизни могло в монастырь привести?! Я ведь привыкжить по своей воле. Вот дочку выучил и уехал в обитель. Теперь на послушании удуховного отца живу.
О душе думаю. Потому что знаю,что с ней случиться может. Старец мне сказал: «Ты, когда в миру жил, спал. Асейчас проснулся. И понял, что такое жизнь, что такое душа и почему о спасениинужно думать до того, как умрёшь».
И Миша снова включает акафист. Мыедем дальше и слушаем. Я вспоминаю свою знакомую. Она не верит в Бога,некрещеная и креститься не собирается. Говорит: «Я знаю, что умру и исчезну.Какая мне разница, что будет с моим телом после смерти! Пускай меня кремируют!Душа? Какая душа?! Где доказательства, что она существует?!»
Господи, дай нам всем время напокаяние! Помоги очнуться от сна и вспомнить о Тебе! «Отче наш, иже еси нанебесех...»
Помощь преподобных
В девяностые годы многиеприходили к Богу, обильно изливалась благодать Божия на нашу страну, так долгоскованную государственным мировоззрением научного атеизма. Люди осознавали себяверующими и меняли свою жизнь. А изменить жизнь в соответствии со своимиубеждениями — трудно. Легче плыть по течению. Но призыв Божий и действиепервоначальной призывающей благодати были так сильны, что бывшие атеистывозрождали храмы, меняли профессии, уходили в монастыри.
Вот среди таких людей и оказаласьЛена. Рассказывает Лена свою историю с юмором, человек она добрый,жизнерадостный. А я-то знаю, сколько скорбей и испытаний выпало на её долю. Нов каждом искушении, каждом испытании Господь был рядом. О скорбях Ленарассказывать не любит, но она уверена в том, что путь её в Оптину былнеслучайным. И не окажись она в Оптиной пустыни, неизвестно, как сложилась быеё жизнь... Но всё по порядку.
В начале девяностых Лена иАндрей, тогда совсем ещё молодые люди, жили в Москве, в трёхкомнатной квартире.Лена преподавала химию, Андрей занимался ремонтом автомобилей. Обычная семья...О вере особенно и не задумывались, хлопоты семейные, запарка на работе, деньза днём—суета. О душе подумать некогда... А Господь ждал.
И вот случайно услышав опреподобном Серафиме Саровском, Андрей загорелся: очень ему захотелосьприложиться к мощам святого. Сами люди совсем нецерковные, никогда неисповедались, а вот захотелось отчего-то... Преподобный Серафим позвал...Молодые, на подъём лёгкие, собрались, сели вмашину, поехали. Ни карты, ни представления, куда ехать. Лена говорит:
— Это вроде город такой — Саров —есть. Нужно туда ехать.
Андрей отвечает:
— Не, я вот слышал: Оптинупустынь возрождают, а там мощи святых, вот там преподобный Серафим и находится.Точно тебе говорю!
Приезжают в Оптину, спрашивают оСерафиме Саровском, а там смеются над ними: здесь — старцы Оптинские! Эх, вы,темнота!
Но, видимо, неслучайно они вОптиной оказались: так им здесь понравилось, что решили они обязательно ещёраз приехать. Замечали ли вы, как часто ошибки и оплошности обращает Господь внашу пользу?
Подошло время отпуска. Собралисьв этот раз как следует, карту взяли, едут. Долго едут, скоро заправиться бынужно.
— Лен, деньги приготовь!
— Какие деньги?! Ты разве невзял?!
А деньги приготовленные осталисьдома —на пианино лежат. Сколько раз ездили по делам, за покупками — никогданичего не забывали. А тут в такой дальний путь отправились, и такаянезадача...
Отступая от повествования, хочуотметить, что так бывает очень часто: пойдут люди на дискотеку или на курортпоедут—всё в порядке. А вот стоит собраться на первую исповедь... Или напричастие... А если крещение предстоит, происходят такие вещи, которые иначекак искушением не назовёшь... Опытные ограждаются молитвой, благословением.
А младенцев духовных Сам Господьхранит. Искушения попускает, может, для проверки на прочность и серьёзностьнамерения, а потом мощно и властно устраняет все препятствия как пылинки,обращая скорбь искушений в духовную пользу, творя чудеса и укрепляя нашумладенческую веру.
— Лен, бензина не хватит, никакхватить не может...
А машина всё едет... Как онидоехали —чудо настоящее! Давно должен был бензин кончиться, а машина всёедет...
Искали Саров, а подъезжают—Дивеево.Раз—и из-за поворота храм в ночной подсветке красоты удивительной. Какоесегодня число-то? 31 июля. Потом уже только узнали, что первого