голову от деревянного помоста.
Отец Феодот разрешил ему жить вцерковной сторожке, где Тит-молчальник целыми ночами молился со слезами передиконой святителя Николая Чудотворца. А если случалось ему недолго поспать, тоспал на короткой и узкой деревянной лавке, используя вместо подушки кирпич.
Постепенно прихожане храмапреисполнились почтения к жизни подвижника и стали приносить ему милостыню ивещи, которые он тут же раздавал пищим, оставляя себе деньги лишь на масло длянеугасимой лампадки перед иконой Николая Чудотворца и на грошовую булку. Этагрошовая булка составляла всё его дневное пропитание.
К сторожке была пристроенанебольшая комната, там поселился родитель отца Феодота, вдовый священникИосиф. Отец Иосиф неоднократно просыпался ночью от звуков стройного, невыразимоприятного и умиляющего душу пения, а из-под двери, ведущей в соседнюю кельюмолчальника Тита, лился необычный свет. Когда же отец Иосиф подходил к двери,свет исчезал, умолкало пение, и, заглянув в келью, можно было увидеть толькоподвижника, молящегося перед иконой при свете лампадки. Отец Иосиф хранил всё втайне, и рассказал о дивном пении и необычном сиянии лишь перед своей смертьюсыну, отцу Феодоту.
Когда Тит-молчальник умирал, онпозвал к себе отца Феодота, и тот, заранее подготовленный рассказом родителя,уже принял без удивления, но с благоговением исповедь подвижника, которыйотверз уста для покаяния перед смертью. Священник напутствовал умирающегопричастием Святых Христовых Тайн и принял от него в дар икону Святителя НиколаяЧудотворца, свидетельницу неустанных молитв, ночных бдений, покаянных слёз.
В трудах и заботах летели годы,мать Анна состарилась, и теперь тоже нуждалась в заботе и уходе. Да и шутка лисказать—до девяносто пяти лет сама себя обслуживала, не прося никого о помощи!
Когда Ольга пришла к ней в дом,работы хватало: нужно было готовить, стирать, убирать в избе, вычитыватьматери Анне монашеское правило. Питалась старенькая монахиня очень скудно, икогда Ольга как-то раз приготовила ей рыбные котлеты, старушка обрадоваласьэтим котлетам как какому-то изысканному блюду.
С тех пор Оля старалась повкуснеенакормить матушку, стряпала ей в утешение пироги. И та радовалась, но елаочень мало, как птичка. Старенькая, она просто не могла уже есть, да и жизньнелёгкая приучила её всегда обходиться очень малым, какими-то крохами. Иногдаоткусит она кусочек пирога и вздохнёт:
— Слава Богу — наелась... А явкусно-то никогда и не ела...
Оля слушала, и ей хотелосьплакать. Сходила Ольга в собес, узнать, почему у матушки такая маленькаяпенсия. Но там ответили, что Анна работала за трудодни, и большой пенсии незаслужила, как и большинство наших бабушек, переживших войну.
Работала Оля и в огороде, сажалалук, морковь. А мать Анна привыкла всю жизнь работать и утерпеть не может:кое-как выйдет из дома, сидеть уже сил нет, так она приляжет между грядками.Оля лук убирает, а старушка перебирает его тихонько и рассказывает что-нибудьиз прошлой жизни. А то расскажет, как варенье сварить по старинному рецепту.Очень Оле эти рассказы нравились...
Постепенно мать Анна всё слабелаи слабела. Перед кончиной она заболела, ничего не могла есть, часто впадала вбред. Врач сказал, что организм износился, и помощи медицинской оказать уженевозможно. Несколько раз приходил священник причастить больную. Оля поехала вОптину к духовному отцу:
— Батюшка, мать Анна страдает...
Игумен N. подумал и ответил:
— Помолись перед иконой БожиейМатери «Спо- рительница хлебов»...
Оля помолилась перед иконой, ичерез несколько дней, на праздник этой иконы, после причастия мать Анна мирноскончалась. Кончиной непостыдной, мирной, Божественных Тайн причастной...
Вот такая небольшая история быламне рассказана—кусочек полотна жизни, на которое наносит краски бытия СамТворец Своей всесильной кистью.
Истории отца Валериана
Чужое послушание
Как-то отец Валериан загрустил:наскучило ему послушание келаря. Хлопотное, беспокойное. И хранение продуктов,и выдача их к трапезе, и заготовка—всё на твоих плечах. В подвале овощномхолодно. На кухне жарко. Электричество иногда отключают — холодильник течёт.Глаз да глаз нужен... Следи, чтобы мыши крупу не съели, чтобы ничего неиспортилось, чтобы по уставу продукты на трапезу выдать.
То ли дело на клиросе: поёшьсебе, Бога славишь, то-то благодатно... Или вот в библиотеке монастырской:духовные книги можно читать, мудростью Святых Отцов обогащаться.
Но самое лёгкое—в монастырскойлавке. Сидишь себе в тепле. Уютно, чисто, сухо. Читаешь себе книги илимолишься. Когда ещё паломники приедут. А и приедут— икону купят или крестиктам, записочки подадут, и опять можно молиться или читать в одиночестве.Благодать!
В лавке обычно нёс послушаниеотец Вассиан, монах добродушный, всегда приветливый и невозмутимый.
И отец Валериан думал: «Конечно,легко пребывать в ровном мирном устроении духа на таком-то спокойномпослушании... Вот попробовал бы отец Вассиан келарем потрудиться... А то сидисебе в лавке, молись, книги духовные читай... Эх, вот достанется же кому-тотакое полезное для души послушание!»
В помыслах своих отец Валериан наисповеди духовнику, игумену Савватию покаялся: унываю, дескать, тяжёлое,дескать, келаре кое послушание, одни хлопоты и заботы — суета.
А отец Савватий ему и говорит:
— Так отец Вассиан приболел какраз, давай, отец Валериан, замени его в лавке на пару дней. Ты про дукты дежурным трапезникам выдай вперёд, а сам— в лавку.
Обрадовался инок: хоть пару днейв тишине отдохнёт. Помолится, новинки книжные полистает. С утра книгу новую ссобой про Афон взял. Только в лавке присел —паломники приехали.
Дама нарядная, на голове кудризолотые, косынка кисейная чуть на макушке держится:
— Мне крестик нужен!
Достал отец Валериан планшетку. Адама говорит:
— Покажите самый большой!
Достал другую планшетку скрестиками побольше.
— А еще больше есть? Вот как унего?
И в окно показывает. ОтецВалериан выглянул: в это время мимо лавки шёл игумен Савватий с наперснымкрестом.
Только отдышался отец Валерианпосле этой дамы, заходит мужчина в кожаном пальто:
— Дайте мне, пожалуйста, крест сусилением!
— А что это такое? — растерялсяотец Валериан.
— Ну, понимаете, с усилением!
Из объяснений не было понятнорешительно ничего. Это не был ни крест с мощами, ни освященный, никакойдругой. Инок задумался, а потом решительно показал на самый дорогой ивнушительный крестик и твёрдо произнёс:
— Вот самый усиленный крест!
Мужчина в кожаном пальто ушёлдовольный, а отец Валериан расстроился. Только успокаиваться начал, а тут вдверях—опять дама с косынкой и с порога:
— Вы меня обсчитали! Сто рублейне сдали! Как не стыдно!
Покраснел отец Валериан,извинился, протянул даме сто рублей. Стала она их в карман класть, а там та самая сотня, которой она недосчиталась.Извинилась дама, упорхнула. Опять расстроился отец Валериан.
Да ещё мёрзнуть чего-то стал он влавке. Вроде тепло, а когда на одном месте, то холодно. Чувствует: ноги совсемзамёрзли на каменном полу. Встал, походил, включил обогреватель. Через пятьминут выключил дут и о в маленькой лавке. Выключил — опять холодно стало... Кактут только отец Вассиан трудится? У него ещё валенки такие старые, наверное,ноги мёрзнут... Целый день на одном месте... И не отойдёшь ведь...
Только книгу про Афон достал—дверь открывается: в лавке появились новые паломники. Супружеская пара леттридцати пяти. Жена сразу же церковные календари на 2013 год листать стала, амуж просто лениво вокруг смотрит. Вид у него такой скучающий, как будто нааркане его сюда привели. Жена тоненьким голоском просит:
— Давай купим несколькокалендарей на будущий год, один —себе, остальные на подарок!
А муж ей басом недовольным вответ:
— В этом году —конец света! Зачемэти календари вообще продают, да ещё и в церковной лавке!
Отец Валериан решил вставитьслово:
— Дорогие братья и сестры! Конецсвета в этом году отменяется!
— Откуда вы знаете? А ещё монах!Ничего не знаете, а ещё в лавке сидите!
— Пойдем, пойдем отсюда! — этожене.
С трудом дождавшись конца дня,отец Валериан брёл в келью. По дороге встретил игумена Савватия, которыйулыбнулся и спросил:
— Как, брат, передохнул влавке-то от своего хлопотного келарского послушания?
Инок покраснел и смущённопопросил:
— Батюшка, сделай милость,отправь меня назад, к моим мешкам, овощам и крупам. Не могу я в лавкегрудиться. Одни искушения!
— Ну что ж, вот отец Вассиан поправится... Вечером, послеслужбы, отец Валериан отправился проведатьотца Вассиана. Он шёл и горячо молился на ходу. В одной руке нёс пакет сапельсинами, а в другой свои новые валенки.
Про Винни Пуха ичудотворения
Послушник Пётр жил в монастыревторой год. Звали его по молодости просто Петей, и был он пареньком неплохим,отзывчивым, трудолюбивым. Только по новоначалию тянуло его на подвиги.
То он просил у отца Савватияблагословения ходить на трапезу один раз в три дня, чтобы уж поститься, такпоститься. По обычаю древних, значит. То к схимнику отцу Захарии обращался свопросом: не взять ли ему на себя обет молчания или обет сухоядения.
Отцы обетов брать неблагословляли, а отправляли Петю монастырскую лошадку Ягодку кормить илипосуду после братской трапезы мыть. В общем, не было у послушника никакихусловий для подвигов и чудес.
Но Петя не унывал, вспоминалкрылатые слова о том, что в жизни всё-таки подвигу всегда место есть. К духовникаммонастырским он больше с просьбами об обетах и сугубых постах не обращался, нозато стал часто с отцом Валерианом про чудотворения разговор заводить.
Отца Валериана эти разговорынастораживали. Он в монастыре давно жил и знал, что лучше недомолиться инедопоститься, чем перемолиться и перепоститься. И речь тут не о теплохладностиидёт, которая, конечно, монаху крайне вредна. Речь о трезвении и рассуждении.