приободрился. Отец Валериан улыбнулся послушнику:
— А где тут паломник ходил?
— Да я ему вот супа налил. Апирога нет больше, доели.
Отец Валериан достал изхолодильника банку огурцов с помидорами — вкусная засолка, сам солил, открылбанку грибов, опята —один к одному:
— Положи брату, пусть утешается.
Вышел из трапезной —навстречупослушник Тимофей с мальчишками, голову в плечи втягивает, жмурится—стыдноему. Отец Валериан сказал примирительно:
— Ладно, пошли все вместе наполе.
А когда вышли за стены монастыря,сказал тихо:
— Давайте помолимся. Споём«Символ веры»... Сильная молитва! Брат Тимофей, запевай!
И Тимофей своим густым басом,совсем неожиданным для его юного возраста, начал молитву. Санька с Ромойподхватили тоненько. Присоединился и сам отец Валериан. Молитва понеслась надлесами и полями. Закончили, постояли немного. Подождали. Коров нигде не было.
— Да, братия... Вот если бы отецСавватий помолился... Или отец Захария... А мы, что ж... Видно, это делонадолго затянется... Пойдём-ка, дам бутербродов с собой — и отправитесь искать.Я вас только провожу—мне скоро Псалтирь читать.
Пошли к монастырским воротам,войти не успели: за спиной раздалось протяжное мычание —все пять монастырскихспортивных коров догоняли своих пастухов.
Отец Валериан зашёл в трапезную,подошёл к Витальке, заглянул через плечо: на рисунке блаженного тянулись вовсе стороны листа солнечные лучи, освещали поле, лес, церковь на горе. ОтецВалериан вздохнул с облегчением и пошёл в храм: пора было читать Псалтирь.
Как отец Валериан участвовалв похищении старушки
«Областное МЧС сообщает: сильныйснег, метель и плохая видимость ожидаются на территории всей области» — помехиперебивали внушительный голос из динамика, делали его хриплым, как будточеловек не сидел в тёплой студии, а дрожал на стылом ветру, заносимый огромнымихлопьями снега —такими же, что носились вокруг машины отца Валериана.
— Что происходит на свете?—Апросто зима,—сам себя спросил и сам же ответил отец Валериан. Пел он довольнофальшиво и на клирос его никогда не ставили.
— Что же за всем этим будет? — Абудет январь. — Будет январь, вы читаете? —Да, я считаю. Я ведь давно этубелую книгу читаю, этот, с картинками вьюги, старинный букварь.
Дорога впереди и позади быстростановилась белой и неразличимой—вне времени и пространства, а в душе росланеясная тревога. Она появилась ещё утром, но была совсем крошечной, легкопряталась — стоило блеснуть яркому солнечному лучу по прекрасным белоснежнымсугробам, стоило вдохнуть свежайший, чуть сладкий морозный воздух и радостноповторить:
Под голубыми небесами
Великолепными коврами,
Блестя на солнце, снег лежит!
Да, сначала всё было спокойно иобычно: рано утром отец Валериан зашёл к игумену Савватию и взял благословениена заранее запланированную поездку в областной центр —ему, как келарюмонастыря, нужно было купить продукты к Рождеству да кое-какие подарки длябратии. Окна монастырских келий ещё толькозагорались жёлтыми огоньками, в храме и трапезной растапливали печи, готовяськ утренней службе и трапезе.
Отец Валериан зашёл в тёплую исветлую трапезную, где дежурные сноровисто чистили картошку, быстро закрыл засобой дверь, так что клубы морозного воздуха лишь воровато лизнули порог,поставил чайник, достал из холодильника пару пирожков с капустой, оставшихсяот вчерашней трапезы: дорога дальняя, нужно выпить горячего чаю. Чайникзакипел быстро и бодро — сейчас я тебя, отче, попотчую, согрею душу, пирожкизашипели на сковородке золотистыми боками, запахли вкусно, перебивая запахберёзовых дров. Отец Валериан помолился, присел в пустом зале: тихо, уютно,тепло.
И вот тут-то дверь трапезнойраспахнулась широко, и клубы морозного дыма завихрились по-хозяйски, занося втепло целые снежные пригоршни.
— Виталька, закрывай двери —холодно!
Виталька зашёл наконец, дверьприкрыл, подошёл к отцу Валериану и тревожно забормотал что-то. Был Виталькасильно глуховат и говорил тоже плохо, но в обители к его бормотанью всегдаприслушивались: слишком часто сбывались его слова, иногда по первомувпечатлению и совсем нелепые.
— Виталь, ты помедленнее,пожалуйста... Не понял... Что-что? Какая старушка?! Кто украл?! Сейчас хочетукрасть?!
Из всей длинной речи крайнеобеспокоенного Витальки можно было понять только одно: кто-то прямо сейчаспохищает старушку и ему, отцу Валериану, необходимо помочь этому странномупохитителю.
— Кошмар! Брат Виталий, ятороплюсь в дорогу, пожалуйста, не мешай мне, а? Не надо про похищения, темпаче старушек, а?
А тревога начала развивать свойклубочек, липко расползаться где-то в животе.
Виталька не отставал. Пришлосьзадержаться на лишние пятнадцать минут, идти с беспокойным пареньком к отцусхиархимандриту Захарии, который один хорошо понимал блаженного.
Отец Захария был человеком вобители уважаемым. Старенький, аж 1923 года рождения, он всю жизнь посвятилБогу: служил дьяконом, иереем, потом протоиереем. Помнил годы гонений наЦерковь, времена, когда в спину ему и его молоденькой матушке кидали камни игрязь. А детишек его в школе дразнили и преследовали за отказ быть пионерами икомсомольцами, даже избивали, как сыновей врага народа.
Был арестован в 1950-м и осуждёнза «антисоветскую агитацию» на семь лет строгого режима. После его арестаматушка осталась одна с детьми, мыкалась, бедная, пытаясь прокормить малышей, инадорвалась, заболела туберкулёзом. Вернувшийся из лагеря батюшка застал женуугасающей как свеча.
После её смерти он в одиночкувырастил троих сыновей и дочку. Сыновья пошли по стопам отца и уже много летслужили на приходах, имея сами взрослых детей и внуков, а дочь выбраламонашескую стезю и подвизалась в женской обители. Стареющий протоиерей принялмонашеский постриг и тоже поселился в монастыре. Лет десять он был братскимдуховником, но ослабел, принял схиму и теперь только молился.
Братия очень почитала старогосхимника. Отец Захария мог и приструнить, и прикрикнуть на виноватого, нозато, когда он, благословляя, клал свою большую тёплую ладонь на твою голову,казалось, что вот она, награда, другой и не нужно,—так тепло становилось надуше, такой мир и покой воцарялись в сердце.
Отец Валериан стукнул трижды вдверь:
— Молитвами святых отец наших,Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас!
Старец отозвался бодро, несмотряна ранний час — спал ли он вообще? На его топчане, заваленном книгами, спатьможно было разве что сидя... Вышел—старенький, седой, благословил, и от егобольшой доброй ладони стало так тепло на душе и тревога пугливо спряталась,свернулась в клубочек.
Отец Захария выслушал внимательнобормотанье Витальки, погладил его по голове, и блаженный успокоился, затих отпочти материнской ласки, успокоенный, пошёл к себе.
— Батюшка, отец Захария, я ничегоне понял, что Виталька говорил: про старушку какую-то, будто её свороватьхотят.
— Поезжай, сынок, АнгелаХранителя тебе в дорогу! А когда будешь возвращаться, то не сворачивай сразук монастырю, не теряй времени. Поедешь по трассе мимо монастыря к деревнеНикифорово — понял? Да телефон-то свой не отключай, жди звонка. Тебе позвоняти всё объяснят.
— Батюшка, да зачем же мне вНикифорово-то? Мне бы засветло в монастырь вернуться! — взмолился отецВалериан.
— Всё, с Богом! —старец был нелюбитель длинных объяснений и напутствий, предпочитая разъяснениям — молитву.
В областном центре сверкалинавязчивыми огнями рекламные щиты, гремела лихая музыка, мелькали лица, частопьяные — мужские, сильно накрашенные — женские, и отец Валериан быстро устал.Заскучал по родной обители: белоснежные поля и тихие леса, на горе красавецхрам, родная келья, и — тишина монастыря,особенная тишина — благоговейная, намоленная.
Быстро закупил всё намеченное и,вздохнув с облегчением, заторопился в обратный путь. Недалеко от обители егозастигла сильная метель, и вот тут-то тревога снова проснулась, из маленькогоклубочка развернулась широко и привольно: что там отец Захария говорил? Несворачивать к монастырю, ехать по трассе дальше в Никифорово?
С трудом преодолел желаниеослушаться старца, свернуть к родной обители, прорваться к ней, как к убежищу,сквозь метель и вьюгу — имже образом желает елень на источники водныя. Сбавилскорость, проехал мимо — к Никифорово, достал сотовый — и телефон не заставилсебя долго ждать, забасил голосом отца Савватия:
— Отец Валериан, ты где сейчаседешь? Нужно заехать в Никифорово, к автобусной остановке, там — девочка сбабушкой стоят, замерзают. Девочка нам в монастырь только что позвонила,утверждает, что украла свою бабушку, нужна помощь. Слышно её плохо, непонятно.Разберись давай, в чём там дело!
Телефон отключился. Отец Валерианпритормозил у обочины. Крепко задумался. Вот это номер! Девочка отцу Савватиютолько что звонила, а выходит, Виталька с утра всё это знал! Знал и каким-точудесным образом отцу Захарии объяснил! А тот —про будущий звонок игуменаСавватия, выходит, всё знал... Да уж... С нашей братией—да не соскучишься! Эх,се что добро, или что красно, но еже жити братии вкупе!
Девочка тоже хороша — бабушкуона, видите ли, украла! У кого она её украла?! Зачем?! Дожили —бабушек воруют!Кошмар! На носу Рождество — и на тебе — езжай, отец Валериан, разбирайся спохищенными старушками и сумасшедшими девочками! Стоп, пока я тут рассуждаю,думу думаю, замёрзнут на самом деле обе!
Инок быстро завёл машину и сквозьпелену метели поспешил в Никифорово, где на несколько минут обычноостанавливался транзитный автобус из областного центра в районный.
По краям дороги замелькализанесённые снегом дома, только дымок из труб указывал на наличие здесь жизни.Пустая остановка. Отец Валериан затормозил — никого нет, ни бабушки, нидевочки! Вышел из машины —навстречу шевельнулось белое, непонятное,облепленное снегом, ещё немного —и два снеговика готовы! Засуетился, сталотряхивать, сажать в машину — не поймёшь, где бабушка, где девочка — две