молитва, которую дала Саше сестра из свечной лавки.
Затем Саша показывает бумажнуюиконочку преподобного Амвросия Оптинского, которую он приобрёл в свой первыйприезд в Оптину. Иконочка потёрта на сгибах, но также любовно обёрнута в полиэтиленовыйпакетик. Эти иконочки Саша каждый раз прикладывает к мощам. Он хранит их вособом отделе бумажника.
Саша бережно кладёт их обратно,при этом небрежно отодвигая крупные денежные купюры.
— Я эти иконочки всегда ношу ссобой. Вот видишь: по карману будто невзначай похлопаю — здесь, со мной, моисвятыньки. Знаешь, деньги не боюсь потерять. Деньги что, их можно сновазаработать. А вот иконочки —это да! Это мои сокровища!
Да, Саша! Где сокровища ваши, тами сердце ваше будет. Помоги тебе Господи!
Про неслучайные случайности
Эта история паломницы Ольги. Ольга давно ездит в Оптину,окормляется у духовного отца — игумена А. Вот о чём она рассказала.
«Перед приездом в Оптину были у меня заботы многотрудные. Ивот во время этих забот-испытаний ещё раз убедилась я, что все случайности,происходящие в нашей жизни, неслучайны.
Началась эта история холодным апрельским вечером нынешнегогода, когда я спешила домой после работы. Устала, замёрзла. Погода холодная,сырая, слякотная.
Сейчас, думаю, под горячий душ, а потом чайку ароматного,книгу, тёплый плед — и в любимое мягкое кресло.
И вдруг вижу: у соседнего домамужчина на костылях стоит. Вид у него совсем больной. Одет как бомж. Запах отнего за версту дурной. Покачивается. Еле стоит на самом ветру.
Ну, думаю, стоишь и стой себе.Мало мне своих забот! Пошла к подъезду, оглядываюсь — стоит, покачивается, тогои гляди упадёт. Стыдно мне стало.
Понимаешь, когда в храмепроповедь слушаешь о том, кто мой ближний, евангельскую притчу вспоминаешь,как мимо избитого и израненного разбойниками человека люди проходили, и никтоне останавливался. Все шли дальше по своим делам, как будто это их некасалось. И только один самарянин сжалился, перевязал ему раны и позаботился онём. Вспомнила?
Так вот, когда читаешь Евангелиеили проповедь слушаешь, возмущаешься: ну какие бесчувственные люди, как онимогли мимо пройти? Не помочь в беде человеку?
Вот думаешь: я бы ни за что мимоне прошёл! А потом проходишь и даже не замечаешь этого! Потому что израненныйчеловек из Евангелия никак не связывается у тебя с бомжем, от которого дурнопахнет. Понимаешь?
— Понимаю, Олечка! Ну, а дальшечто?
— Ну что дальше? Вздохнула ятяжело, простилась в мечтах с пледом и чаем. Ну, думаю, похоже, горячий душотодвигается на неопределённое время. Повернула назад. Подхожу и спрашиваю:
— Что с вами? Может, вам помощьнужна?
А он посмотрел на меня и вдругвсхлипнул как ребёнок.
— Вы первая, кто остановился. Всемимо проходят. А я больше не могу стоять. Думаю, ну и ладно, упаду, значит,лежать буду. Замёрзну, значит, отмучаюсь. Не могу больше так жить, жизнь мояхуже собачьей.
Поняла я, что это надолго. Ноделать нечего. Назвался груздем — полезай в кузов. Первым делом усадила я егона скамейку и спросила, где он живёт.
А он уже так замёрз, что губы нешевелятся. Показывает пальцем вверх. Ну пошли мы с ним кое-как по подъезду,вверх по лестнице. Опирается он на меня полностью почти, а я только носотворачиваю.
Думаю, вот «везёт-то» тебе, Оля,точно пятый этаж! Оказалось, не этаж, а чердак! Так, думаю: в нашей жизнивсегда есть место приключениям! Их даже искать не надо. Они находят нас сами.Привет самарянину!
Теперь меня надо будетподвергнуть полной санобработке. Иначе с работы завтра выгонят.
Поднялись кое-как. На чердаке унего куча тряпок— постель не постель, гнездо не гнездо. В общем, ужас тихий! Иговорит он:
— Я третий день не ел ничего.
Сбегала я в магазин, принеслаеды, домой забежала, чаю горячего в термос налила. Поднялась на чердак,покормила его, чаем напоила. Смотрю: порозовел немного. А то бледный был,краше в гроб кладут! И рассказал он мне, как на чердаке очутился.
Боря когда-то бросил жену смаленьким сыночком. Ушёл от них к другой женщине, с которой и прожил 20 лет.Про бывшую жену и сына и не вспоминал никогда. Ничем не помогал. С новойсожительницей отношения не оформлял, прописка у него была старая, у жены ссыном.
И вот пришло время, когда прошлоевластно вторглось в жизнь Бори. Видимо, настал черёд платить по счетам. Сожительница умерла, а Борю изквартиры выгнали родственники этой женщины, заявившие о своих правах нанаследство.
Куда деваться Боре? Жить-то где-тонадо.
Отправился он по месту прописки.А там взрослый сын ему отвечает: «Я маленький тебе был не нужен. А теперь ты ненужен мне. Иди себе туда, где ты 20 лет был».
И Боря вернулся в дом, где прожилон двадцать лет, устроил себе постель на чердаке. И стал там жить. Скоро онпотерял нормальный облик, от него стало дурно пахнуть. Соседи начали выгонятьБорю с чердака. Потом он отморозил себе ноги. Увезли его в больницу. А потом онснова на чердак вернулся.
Начал сильно болеть. Несколькораз вызывали соседи ему «скорую», но потом и «скорая» перестала приезжать,потому что у Бори не было прописки.
Вот и сегодня вызвали «скорую»,но она опять не приехала.
Я позвонила своему духовномуотцу, и батюшка благословил меня привезти Борю в приют, который он построилрядом с Оптиной. Но сначала нужно было подлечить Боре ноги в больнице.
Ну, думаю, вот уж проблемы такпроблемы! В такси его не посадят, может, и в больнице без прописки откажут.
А получилось всё так, как будтоангел нас охранял, все двери перед нами открывал и все препятствия устранял.
Вывела я Борю на улицу, подняларуку, голосую. Первая попавшаяся машина останавливается. И водительсоглашается отвезти нас в больницу.
Едем мы, я смотрю, а у него напанели иконочка дорожная. Обычно на таких иконочках Спаситель,
Божия Матерь и Николай Чудотворец. А у этого водителя ещёАмвросий Оптинский.
Я и спрашиваю: «Почему у васиконочка Амвросия Оптинского»? Он даже немного обиделся: «А почему бы и нет, —говорит, — я в Оптину часто езжу, Оптинских старцев почитаю. Окормляюсь там уигумена А. Очень духовный батюшка!» А я обрадовалась и говорю: «Да это же мойдуховный отец! Вот по его благословению Борю в больницу везу».
Смеётся водитель: «Ну мы с тобойкак в индийских фильмах: брат сестру нашёл! А и правда мы с тобой — духовныебрат и сестра!»
Так что довёз он нас с Борей добольницы и денег не взял. Телефон оставил. Обещал помочь Борю в приют отвезти.
В больнице говорят: «Только ссогласия главного врача можно вашего Борю в больницу положить. А к главному врачуна приём записываться нужно заранее!»
Только проговорили, смотрю —шепчут: «Вон главврач пошёл!» Подбегаю к строгому высокому мужчине вбелоснежном халате и быстро выпаливаю: «Нужно в приют Борю отправить, а передэтим в больнице подлечить!»
А врач смотрит на менявнимательно и спрашивает: «Это какой такой приют?»
— Приют,—отвечаю,—рядом сОптиной.
— Ну-ка, пойдёмте ко мне вкабинет. Вы не от отца А. будете?
В общем, сплошные «неслучайные»случайности. Главврач, как ты, наверное, уже догадалась, бывал в Оптиной, и нераз. И приходилось ему дело иметь и с игуменом А., и с его приютом.
Так что подлечили Борю и в приютотправили.
Видишь, наш мир и вправду тесен.И как же все мы тесно связаны между собой особой духовной связью!»
Так заканчивает Ольга свойрассказ. Я слушаю эту историю и думаю: «А я бы остановилась или прошла мимо?»И понимаю, что нет у меня уверенности в ответе.
Про Гену, который потерялквартиру и работу, но чувствует себя счастливым человеком
Гена — высокий, бородатый трудникв Оптиной. Его послушание заключается в том, чтобы привозить пирожки и хлеб вмонастырский киоск, увозить пустые ящики, расставлять столы и стулья.Приходится и дрова колоть, и воду таскать. Работы хватает. Но Гена неизменнодобродушен и весел. Он всегда улыбается.
— Ген, ты устал?
— Я-то? Слушай-ка: приходит отецдомой, смотрит, а сын сидя дрова колет.
— Сынок, а чего это ты их сидя-токолешь?
— Да я, батя, пробовал лёжа, дахуже получается!
И Гена смеётся счастливым смехом.
Гена очень добрый. Его невозможнообидеть. Он просто не обидится, потому что кроткий человек.
Блажени кротцыи... Может быть,Господь призрел именно на кротость Гены и привёл его в Оптину? Потому чтоособых успехов и достижений в его жизни не было. Алкоголик-отец бросил семью.Мама много работала и мало интересовалась жизнью сына. Её сил хватало толькона то, чтобы их маленькая семья выжила, не умерла с голоду.
Гена рано начал пить. А когдамама умерла и он остался совсем один, то стал горьким пьяницей.
Работал Гена дворником. На работеего ценили, потому что работал он хорошо, на совесть. По своей доброте икротости никогда не отказывался от дополнительной работы, ни с кем не ругался.
— Ген, как же ты умудрялсяработать, если сильно пил?
— Дак как? Я ж напивался квечеру. А с утра-то похмелюсь, да и работаю весь день в приподнятом настроении.Чего люди попросят, я и сделаю. Просят — дак как откажешь-то? Идёт народец помоей улочке, а у меня всё чисто!
Пути Господни неисповедимы. Какзнать, что было бы с Геной дальше, не сведи его судьба с квартирнымимошенниками. Сам Гена уверен, что «не было счастья бы, да несчастье помогло».
— Да это ж благодетели мои! Кабыне они, так я бы где был?! Знаешь? В земле бы давно лежал! А так я здесь, вОптиной!
Мошенники позарились на квартируГены, а квартира ему по наследству двухкомнатная досталась, в центре Москвы.Обмануть пьющего дворника было для бандитов делом нехитрым. Хорошо, что живостался!
И вот пришлось Гене заключить подугрозами фиктивный брак. А когда фиктивная жена вошла в квартиру вместе сосвоим настоящим мужем, Гена мгновенно оказался в сумасшедшем доме.
— Это же просто фильм ужасовкакой-то, Ген!
— Да не, в сумасшедшем доменичего, нормально было. Меня лечащий врач любил, лекарствами особо не пичкал. А