на огороде с утра. Ты, почему грядку-то бросила недопо- лотую? Занедужила? Во-ооно как. Ну, судя по голосу, что я за сто метров до источника слышала, видать,дело на поправку пошло? А то матушка сегодня вспоминала присказку одну:
— Тит, а, Тит, пойдём молотить?
— Брюхо болит.
— Тит, а, Тит, обед готов.
— А где моя большая ложка?
Грозная Зинаида мгновенно теряетвсю свою суровость и как-то молниеносно исчезает из купальни.
Маленькая старушка веселоспрашивает у до сих пор неподвижной Тани:
— Ты чего, милая, застыла-то?Испужала она тебя? С правой ноги говоришь? А ты от страха забыла, которая изних правая? И теперь не можешь идти исцеляться? Милая, да ты с любой ноги идида купайся! Вот-вот! Окунулась? Вот и Слава Богу! Мы-то купаемся да окунаемся,а исцеление-то Сам Господь подаёт, если воля Его будет. Поняла? И вот ещё что ятебе скажу: голову-то свою на плечах надо иметь. Так-то.
«Есть только одно дело —спасение души, остальное — поделье»
Толя — молодой парень, в Оптиной трудится несколькомесяцев. Как-то мы вместе едем по послушанию, и он рассказывает мне о себе:
— Знаешь, как я рад, что оказался в Оптиной?! Тяжело,конечно, но зато здесь всё, как бы это выразиться, — настоящее. Понимаешь? Яздесь понял слова: «Есть только одно дело — спасение души, остальное — поде-лье». А раньше я об этом даже не думал. Батюшка сказал, что раньше я спал, атеперь проснулся. И мне кажется, что это на самом деле так.
Я вот теперь о спасении души размышляю. А жил в Москве —всёнормально. Какая душа?! Какое спасение?! Пить—многие пьют. Воровать—многиеворуют, кто где работает, тот там и берёт. Блудить—то же самое. Сейчас даженазвания такие приличные придумали: «гражданский брак», «пробный брак», «бойфренд»...
Прочитал я недавно в одной книгео Первой мировой войне. Там офицер молоденький умирает в лазарете и проситмедсестру:
— Дайте мне белую чистую рубашку,я хочу умереть в чистой рубашке, а совесть моя чиста: я умираю за веру, царя иОтечество.
Я книгу отложил и стало мне такбольно... Не знаю, поймёшь ли ты меня... Подумал тогда: мог бы я так сказать?Мои бывшие приятели могли бы? Последний раз в ютубе был, встретил одногомажора, путешествует за папины деньги. Побывал в Индии и говорит мне:
— Что такое Родина? Вся Земля—вот моя Родина!
А я подумал:
— Да посчитают ли тебя-то роднёйв других странах?! Как идти защищать Отечество, если не знаешь, что этотакое?!
Понимаешь, запал мне в душу этотофицер, мой ровесник... Я бы хотел иметь право так же сказать: «А совесть моячиста». Только к словам этим простым—путь очень далёкий... Помоги, Господи!
Паломничество
Раньше люди старались совершатьпаломничество так, чтобы понести какой-то труд, принести жертву. Часто шлипешком, стирая ноги в кровь. Похоже, временаэти минули в прошлое, и сейчас мы предпочитаем комфорт в поездке. Но не все.
После экскурсии паломница делитсярассказом о своей бабушке:
— Едем мы на поезде в Оптину: я,муж и наша бабушка старенькая. И вот она ходит тихонечко по вагону туда-сюда,туда-сюда. Муж не выдержал:
— Бабуся, ну что же вамспокойно-то не сидится? Зачем вы всё ходите?
— Я иду в Оптину пустынь!
Про Дашеньку
— Мы к вам на экскурсию—всей семьёй! Да, мои! Два сыночка илапочка дочка! А я вот вам сейчас расскажу, пока народу нет. Ребята, погуляйтенемножко. В книжную лавку? Можно, только Дашу за руку возьми...
Ну, вот что я рассказать-то хотела? А — вот: ждала первогоребёнка, думала — дочка, назвать хотела Дашенька. Родился сын. Хорошо: втораядочка будет. Забеременела вторым. Опять сын. Тоже хорошо: два сына! Черездевять лет только снова забеременела. Мать у меня неверующая, стала донимать:делай аборт, не прокормишь троих, кто ты такая, простая телятница...
— Нет, мама, там моя дочкаДашенька...
— Там пацан опять, делай аборт,тебе говорю!
Я с ней не спорю, чтобы нерасстраиваться, а сама время тяну, вот уже пять месяцев беременности—поздноаборт-то делать! Родила —дочка! Дашенька! 2400. И вот никак младенчик вес ненабирает. Набрала 2500 и — никак. Ей уже три месяца, а она всё 2500. Положилинас в Калугу в областную больницу на обследование. Врачи ничего понять немогут. Она кушать кушает, а в весе неприбавляет. Заговорили об операции. Я реву.
А в палате со мной матушка сребёнком лежала. Она меня с Дашенькой в охапку и к мужу-священнику отвезла, оннас обеих окрестил. Я сама-то тоже некрещёная была.
И что вы думаете?! После крещенияребёнок стал быстро набирать вес! Сейчас Дашеньке четыре с половиной. Умница!Мне помогает во всём, даже полы метёт. Приду с фермы, а она, как обычно,спрашивает:
— Мама, что делала? Муку кормила?
— Кормила, доча, кормила.
— Не поняли?! Это она смладенчества так телят зовёт! Знаете, я даже сама после крещения изменилась.Да-да! Я была какая-то... жестокая такая... агрессивная... Скажет кто-нибудьчто-то не по мне, я хожу — злюсь, всё думаю об этом, всё придумываю, как бы ответитьпозлее, чтобы отомстить, значит.
А сейчас обидят, да и ладно! А яи не расстроилась! Как-то легче на душе стало после крещения, как-то веселее.Я ведь не умею толком-то объяснить... Понимаешь?
— Понимаю.
— Вот и рассказала... А теперьможно нам экскурсию по Оптиной?
Что же мешает нашемуспасению?
Отец иеродьякон Н. рассказывает, как стал свидетелемразговора паломников с владыкой Феогностом, приехавшим в Оптину.
— Владыка, благословите! Разрешите задать вам вопрос... Внаше время так много факторов, мешающих спасению души: глобализация, высокиетехнологии, виртуальные реальности, которые на самом деле расчеловечиваютчеловека, компьютерные игры и бесконечное общение в социальных сетях, отрывающеелюдей от реальной жизни, монстры телевидения, которые зомбируютзрителей,—опасностей миллион! Как Вы полагаете, что же представляет собой самуюбольшую опасность для спасения души и жизни по заповедям Божиим?
— Эгоизм.
- ...
Чудаки с гостинцами
Оптинский игумен Н. рассказал мне о своей сестре. Ему оченьхотелось, чтобы она пришла к Богу, но сестра о вере не задумывалась и в церковьне ходила. Отца Н. очень любят его духовные чада, их любовь к духовному отцураспространялась и на его сестру.
Они часто стучали в дверь её московского дома, не заходядальше прихожей, просто, чтобы передать какие-то гостинцы, угощение, сладости.Чем-то порадовать сестру любимого отца, просто поздравить с церковнымипраздниками и подарить подарки.
Она сначала не понимала этих людей, удивлялась их гостинцам.Если случалось кому-то из них зайти при её подругах, говорила:
— Это опять от брата гости... Странные люди... Чудаки!
Подруги в модных нарядах, с дорогим маникюром и изысканнымипричёсками, выглянув в прихожую, позже высмеивали её гостей: всех этих простых,без косметики, в длинных юбках, непонятно чему радующихся женщин, этих неслишком элегантных бородатых мужчин с сияющими лицами, которые просто такпривозили ей гостинцы, передавали поклон от брата.
Сестре хотелось защитить их, и она говорила в ответ наехидные колкости подруг:
— Зато они такие добрые! У них у всех такие радостныесветлые лица!
Потом она стала задумываться, почему у людей из её окружениялица совсем не радостные и не светлые, почему они не готовы никого бескорыстнорадовать. И ей захотелось чаще видеть «этих чудаков»...
И спустя несколько лет онаприехала к брату в Оптину пустынь и сказала, смущаясь:
— Знаешь, я хочу стать такой, кактвои чудаки — такой же доброй, искренней, открытой. Верующей. Помоги мне,пожалуйста!
Плащаница
После экскурсии паломницарассказывает об удивительном случае. Она сама доктор наук, преподаватель МГУ.Начали с мужем, тоже преподавателем МГУ, воцерковляться уже в зрелом возрасте.А у них была верующая подруга, и она вышивала золотом плащаницы для храмов.Вот как-то они купили у подруги плащаницу Успения Пресвятой Богородицы.
— Повесили мы эту чудеснуюплащаницу в гостиной как картину, думали: как хорошо сделали... Да ещё, посвоему новоначалию ничего не понимая в этом, повесили вертикально. И вот ночьюмне снится сон: Пресвятая Богородица тихим добрым голосом говорит мне:«Повесьте плащаницу горизонтально и в место поспокойнее...» И мы унеслиплащаницу в храм, и стали относиться к святыням благоговейно — так, как инужно к ним относиться.
А сейчас в Оптиной естьстарцы?
Часто задают на экскурсии вопрос:«А сейчас в Оптиной есть старцы?» Обычно отвечаем:
— Знаете, а они отсюда никуда ине уезжали. Они здесь хозяева.
Три важных бизнесмена наэкскурсии сетуют:
— Приехали мы в ваш монастырь,зашли в храм, попросили дежурного инока открыть мощи преподобного Амвросия, аон отказал. Дескать, не вовремя, после молебна приложиться можно будет. Наммолебнов ваших ждать некогда, у нас дел много. Мы ему деньги предлагаем, а онсмотрит так удивлённо — и денег не берёт.
На следующей экскурсии—группабабушек из далёкой уральской деревни. Вот уж никакой важности у них нет,наоборот, робкие такие бабушки, видно, что совсем бедные, может, на последниеденьги в Оптину приехали. Делятся радостно:
— Доченька, мы на молебен-тоопоздали, думали, теперь уж к мощам батюшки Амвросия не приложимся. Видать,недостойные мы. А монах-то у мощей нам стекло отодвинул и говорит:«Прикладывайтесь, матушки!» Вот радость какая, доченька! Вот как нас батюшкаАмвросий хорошо встретил!
Хозяева Оптиной пустыни
Схимонахиня Елисавета делитсясвоими мыслями:
— Мне всегда представляется, чтоОптина пустынь —это один такой болыпой-болыпой дом, где мы все живём. А в самомконце дома, в отдалённой комнате, живут Оптинские старцы. Живут среди нас. Иони здесь—хозяева. Всех видят, всех знают. Мы ино
гда забываем, что они здесь главные. Но они про нас незабывают и опекают всех обитателей монастыря как своих духовных чад. И именно