французского «р», язычок упорно не хотел вибрировать и произносить этот звук.Зато я правильно склоняла и спрягала, разбиралась во всех французскихвременах. И когда никто не мог ответить, француженка спрашивала меня.
Также делала я успехи в переводе,и наш заведующий кафедрой перевода нередко говорил во всеуслышание, что у менянезаурядный талант лингвиста и переводчика, что у меня есть чувство языка. Ихорошо бы мне после окончания университета заняться переводом художественнойлитературы, так как я могу быть успешна на этом поприще.
Сейчас, когда я вспоминаю товремя, оказывается, что в памяти лучше сохранились воспоминания о том, как яработала. А не о том, как училась. Может, потому, что это произвело на менябольшее впечатление? Может, потому, что в то время передо мной стоял вопрособ элементарном выживании?
Оказалось, что совмещать учёбу надневном отделении с работой не так просто. А учиться на вечернем я не могла,потому что вечерникам не давали общежития. Домой возвращаться я не собиралась.Заочного отделения по моей специальности не было.
Я поработала на несколькихработах. Первой была работа на заводе на станках. Мы делали детали и получалиденьги за количество сделанных деталей. Запомнилось, как старый мастер дал мнепятьдесят копеек и сказал:
— Сходи-ка, детка, пообедай,что-то ты неважно выглядишь.
Обед в заводской столовой былвкуснее, чем в университетской, но дороже. Поэтому там я побывала всего парураз. Со мной работать устроилась моя новая подруга и соседка по комнате вобщежитии, но она смогла проработать только неделю. Поранила на станке палец,который сильно разболелся, и уволилась. Через несколько месяцев я тоже ушла,потому что приходилось постоянно пропускать две пары из четырёх.
Сейчас, вспоминая то время,удивляюсь, как я, несовершеннолетняя, оказалась у станка. Видимо, как-то вобход правил. Потому что, где бы я ни работала, будучи студенткой, требовалитолько справку из деканата, что они не против подработки. Трудовую книжку незаводили. И, видимо, оформляли как ученицу. Может, вообще не оформляли?
Затем я устроилась работать вбаню ночной уборщицей. Нужно было приходить на работу около десяти вечера.Заканчивала часа в два ночи. Потом меня ждала «прогулка» до общежития поночному городу. Видимо, Господь уберегал меня от всевозможных приключений,потому что эти прогулки оканчивались всегда благополучно. Хотя мы постояннослышали, что кого-то ограбили, раздели, изнасиловали. Университетскоеобщежитие находилось недалеко от вокзала, и район был неспокойный.
Казалось бы, теперь можно совсемне пропускать занятий. Очень удобный график для учёбы: работаешь только ночью.К сожалению, я переоценила свои возможности, так как опять пропускала уроки.Теперь потому, что хотелось спать.
Директор бани, принимая меня наработу, спросил о возрасте. Вздохнул, услышав. И спел фальшиво: «Где моисемнадцать лет? На Большом Каретном!» Отправил меня убирать самое лёгкоеотделение—детское. Кроме него были женское и мужское отделения. Л в детскоммылись мамочки с детьми, и оно считалось самым чистым.
Это достоинство обернулось дляменя недостатком. Потому что директор взял меня на место пьющей уборщицы,которую он перевёл на туалеты. Она злобилась и поставила перед собой цель —выжить меня с работы. Выглядела она достаточно страшно: курящая, вечно пьяная,с синяком то под одним, то под другим глазом. Высокая, крупная, сорокалетняяженщина, она, конечно, рассчитывала на лёгкую победу. Но я была крепкиморешком. Пьяных мне видеть уже приходилось. И достаточно близко. Как и слышатьмат. Этим испугать меня было трудно.
Тогда в ход пошли козни. Моясоперница-уборщица стала приводить компанию своих пьяных друзей. Сторож пил сними. Они прятали мою швабру, тряпки, вёдра. Раскидывали мусор после того, какя, убравшись, уходила домой. Это портило настроение и отнимало время.Директор вызвал меня и спросил, почему после уборки остался мусор. Я молчала,потому что с детства не любила жаловаться.
Всё-таки она меня выжила. Как-тораз, когда я мылась в душе, закончив уборку в жарком банном отделении, ко мнезашёл пьяный верзила, кавалер моей «приятельницы». Я начала визжать. А ответоммне был дружный пьяный смех всей её компании, устроившейся в раздевалке. Намой визг прибежала взрослая женщина, убиравшая женское отделение. Она сталаругать весёлую компанию, и верзила ушёл. Добрая женщина предложила мнеобращаться к ней за помощью. И посоветовала пожаловаться директору.
Я поблагодарила. Оделась и пошладомой. Вышла из бани совершенно спокойной. Но когда шла по пустынной ночнойулице, меня вдруг начала бить дрожь. И я зарыдала. От пережитого страха. Отунижения. Что я им сделала? Ведь эта женщина годилась мне по возрасту вматери. А она и её компания издевались надо мной. Только потому, что я должнабыла работать и зарабатывать деньги. И разве это я была виновата в том, чтоеё перевели на туалеты? Если бы не я, взяли бы кого-то другого...
Я шла и думала о нашей группе. Окрасавицах Ларисе и Наташе. Одна была генеральской дочкой, другая дочерьюизвестного врача. Они меняли наряды каждый день. Думала о других девчонках,которые сейчас спали мирно в своих уютных девичьих кроватях. А я шла одна поночному городу. И никому не было дела, вернусь ли я домой. И этот пьяныйверзила мог справиться со мной как с младенцем. Я шла и рыдала от жалости ксебе.
Сейчас я думаю, что мне нужнобыло пережить и это унижение, и эти слёзы, и эту острую жалость к себе. Длячего? Может быть, для того чтобы закалиться в трудностях? Чтобы научитьсяиспытывать сочувствие к другим? Чувствовать чужую боль? Потому что благополучномучеловеку труднее почувствовать чужую боль. «Сытый голодного не разумеет»...Нет, не так... Лучше:
И нам сочувствие даётся
Как нам даётся благодать...
И опять безответная любовь
Дыхание перехватывает от безответной любви.
Кроме Лёши из садика и Лёши из класса, любимых парней у меняне наблюдалось. Ате два Лёши никогда и близко ко мне не подходили. Так что вобщении с противоположным полом я была совершенно неопытна.
Но вот «пора пришла, она влюбилась...» Когда я работала вбане, то как-то пришла на работу пораньше. С тем чтобы пораньше и уйти.Оказалось, что сторож впустила своего друга, старика из соседнего с баней деревянногодомика, помыться бесплатно. Естественно, когда никого не было. А я тут как рази явилась — не запылилась. Старик пришёл мыться не один, а со студентом,который снимал у него комнату.
Ничего не подозревая, я проскользнула мимо сторожихи,поднялась к себе и приступила к уборке. Когда вошла в отделение, то впала всостояние близкое к шоку: в моём детском отделении радостно намыливались двасовершенно раздетых мужчины. Они обернулись на моё ойканье и тоже впали всостояние ступора. Полом схватили в руки тазики, чтобы прикрыться. А я, всякрасная как свёкла, выбежала из отделения в раздевалку.
Так необычно началось моё знакомство с Володей. Ему былодвадцать пять. Он успел отслужить в армии и теперь учился в медицинскоминституте. Необычность знакомства, что ли, вдохновила Володю? Уж я и незнаю... Только после этого на протяжении примерно двух недель он встречал меняночью с работы, провожал до общежития. Я впервые почувствовала заботу ивнимание.
Володя был умным, много знал и рассказывал. Он был оченьобаятельным и казался совсем взрослым. И девичье сердце таяло. Я чувствоваласебя как Золушка, которая наконец-то встретила своего принца.
И принц полностью оценил все её достоинства. Какие именнодостоинства, я не задумывалась, но надеялась, что они точно были, раз в менявлюбился такой замечательный человек.
Я летала на крыльях. Внезапно всё кончилось. Володяпригласил меня после работы к себе. Домик, где он жил, был старинным деревяннымдомом, очень необычным, с какой-то сказочной лестницей, чудесными ставнями наокнах. Чем не дворец? Время было около двух ночи. Я ожидала, что мы будем питьчай и разговаривать. И я, может быть, расскажу ему всё, что накопилось вдуше. Что не рассказывала никому. Про одиночество. И про Мишку с чемоданчиком.И, может, даже про то, как плохи дела в моей семье.
Но мой принц был не расположен разговаривать. Он началцеловать меня в темноте комнаты. Я ничего не испытывала, только разочарование.И досаду на свою глупость. Конечно, молодой мужчина привёл меня к себе ночью недля того, чтобы слушать мои глупые рассказы о Мишке и чемоданчике. Ну я ведьлюблю его... Думала, как бы высвободиться из неожиданных объятий и не обидетьчеловека, но он внезапно остановился сам и спросил довольно сурово:
— Ты что, ни с кем не целовалась? У тебя никого не было?
— Нет.
Я почувствовала, как виновато звучит мой голос. Мой принцявно рассердился.
— Так, провожать тебя уже поздно. Останешься у меня. Иди,ложись спать. Вот кровать. А я пошёл спать на кухню. Спокойной ночи.
Я лежала на чужой кровати и плакала. Долго не могла уснуть.Я его рассердила. И теперь он меня разлюбит. Но почему? Рано утром тихонькооделась и выскользнула из дома. Ночью мой принц не пришёл меня встречать послеработы. Не пришёл и на следующую ночь. И тогда я сама поднялась по ступенькамэтого домика-теремка.
Володя был совсем другим: чужим, холодным, отстранённым. Акогда я заплакала, смягчился. Погладил меня по голове, как ребёнка, и попросилпрощения:
— Прости меня. Я тебя обидеть не могу. Нам не нужно большевстречаться. Понимаешь?
— Нет. Почему?
— Я провожал тебя и чувствовал себя рыцарем. Но долго бытьрыцарем я не способен, прости. Я не собираюсь жениться. Понимаешь? Я не могупока жениться. У меня ни кола, ни двора. Если бы у тебя была квартира... Я нехочу жить в нищете, понимаешь? И ещё—у меня есть девушка. Она не такая как ты.Мне с ней общаться очень тяжело. Очень. Она капризная такая... Но у неёпапа—начальник большой. Мы с ней в рестораны ходим. И когда я с ней иду, на насвсе оборачиваются. Понимаешь? А с тобой я даже пройти не смогу вместе днём.Прости, но ты выглядишь чуть лучше нищенки. Я мог бы просто тебе напридумывать