– Почему?
– Из-за Одри. Она писала ему про какое-то волшебное место… Нью-Ньюлин или как-то так. Одри всегда была диковатой девочкой с буйной фантазией. Все время ныла, и над моим домом висела огромная туча. Ужас – в соседнем квартале солнце, а у нас – дождь. Все время дождь, невыносимо!
– Вы наказывали Одри за это? – Фрэнк узнал эти интонации. Его мать разговаривала с ним таким же тоном.
– Ругала, наверное, – пожала плечами Марта. – А кто бы не ругал? Я подала в суд тогда на систему – они же обязаны предупреждать о подобных вещах заранее, не так ли? Их юристы заявили, что и сами не знали – способность открылась только после смерти родителей Одри, до той поры она была обычной девочкой. Ужасно неприятная история. В итоге Одри просто сбежала, а ведь судья почти назначил компенсацию! Но и после побега Одри продолжала писать Джеймсу, совсем ему мозги запудрила. И вот что получилось.
– И вот что получилось, – эхом отозвалась Тэсса. – Фрэнк, ты не поможешь мне погрузить гроб в машину?
– Да что вы, – всполошился священник, – у нас есть кому, я позову…
И он скрылся в боковом нефе.
Фрэнк вопросительно посмотрел на Тэссу: это все? Не будет никакой кары инквизиторской?
– Ну а чего ты хотел? – возмущенно набросилась она на него уже в машине. – Самая обычная стерва! Детей не била, не ела, не насиловала, кишки на капища не наматывала… А то, что злая, – так на то она и человек.
У Фрэнка даже челюсть отпала:
– Ты же не перечисляешь сейчас случаи из практики?
Тэсса мельком взглянула на него и не стала отвечать. Нервно побарабанила пальцами по рулю.
– Скажем Одри, что мы эту Марту прокляли, – решила она. – Господи, хоть бы увидеть солнце до конца лета! Сейчас затянет надолго.
– Ну так и прокляла бы ее, – огрызнулся Фрэнк. – Ты же умеешь?
Тэсса так разозлилась, что от нее едва искры не посыпались. Буквально перепрыгнув лежачий полицейский, она вырвалась из города на трассу.
Некоторое время они неслись вперед в полном молчании, и Фрэнк вдруг понял, что на полном серьезе боится сейчас Тэссу – от нее будто волнами исходило нечто пугающее его до мурашек.
– Я же только то и делаю, – вдруг прорычала она, – что проклинаю всех, кто мне под руку подворачивается, без разбору. А я тебе говорю: нет здесь состава преступления!
– Слушай, – решил Фрэнк, – давай поменяемся местами. Тебе поспать надо.
К его удивлению, Тэсса не стала спорить. Не говоря ни слова, съехала на обочину и вышла из машины. Постояла, закинув голову к небу, выругалась, а потом хмыкнула:
– Может, мне к Джеймсу забраться? Там поудобнее будет.
От ее могильного юмора у Фрэнка даже глаз дернулся, но он не стал никак комментировать, не желая попасть под горячую руку. Сел за руль и подождал, пока Тэсса устроится на соседнем сиденье.
Пока он привыкал к габаритам «Линкольна», Тэсса уже заснула. Вырубилась, как по команде, и следующие восемь часов Фрэнк слушал ее сбивчивое дыхание и вздрагивал от ее резких движений.
Кошмары.
Обычное дело.
Мэри, секретарь Холли Лонгли, сделала что могла: как следует наворчала на своего начальника и даже попыталась уговорить его посетить оперу. Он ответил на все ее призывы к благоразумию твердым отказом.
Что ж, ей же лучше. Ее шкаф просто заполнен нарядами, которые так и просили, чтобы их выгуляли в театр. И выставку она сможет открыть сама – бирюзовый брючный костюм будет более чем уместен.
Главное, чтобы Холли, где бы он ни был, не перестал рисовать, а уж со всем остальным она справится. Сразу после того, как примет джакузи в его роскошной квартире.
Глава 9
Сварливый Джон Хиченс, тихонько раскачиваясь в поскрипывающем кресле, гневался. Дождь заливал деревянные полы веранды, ветер трепал лоскутные коврики. Суставы, как всегда в такую погоду, начинали ныть, и находиться на улице было крайне неразумно, но Джон только кутался в потрепанную шаль покойной жены и не спешил возвращаться в дом.
Он слышал, как за забором ворчит и ругается невыносимая Бренда, оплакивая свой урожай. Ее громкие причитания о том, что клубника становится водянистой, а по капусте ползают слизни, услаждали слух.
Поделом ей, говорил себе Джон. Это же надо! Убить собственных куриц назло ему – какой дурной бабой нужно для этого быть!
Душа алкала мщения, и теперь Джон раздумывал, как бы ему позатейливей напакостить соседке в ответ.
В эту минуту послышался звук шагов по гравийной дороге, и из-за пелены дождя показался доктор Картер.
Он был очень высоким и очень худым. Кофейного цвета кожа блестела мелкими каплями, черные волосы прилипли к идеальной формы черепу, а угольные глаза излучали бесконечную любовь ко всему живому. Увидев своего гостя, сварливый Джон встрепенулся и немедленно устыдился своих коварных замыслов. Рядом с доктором Картером замысливать недоброе было совестно.
– Добрый день, Джон, – энергично приветствовал его доктор, – что это вы на веранде торчите? Вам бы к камину поближе, друг мой.
Он шагнул под крышу, отряхнулся, как собака, и широко улыбнулся.
– А вы чего шляетесь без зонта? – ворчливо отозвался Джон. – Пойдемте скорее в дом, я вас чаем напою.
– Погодите-ка минутку, – попросил доктор Картер и проворно присел на корточки. Джон дернул шаль, освобождая колени, и едва не застонал от блаженства, когда крупные руки накрыли их. Теплая исцеляющая волна прошла по ногам, а потом волшебные целительские руки переместились на локти, качнули Джона вперед, прошлись по плечам, позвоночнику, пояснице. Напоследок доктор коснулся его висков, и ноющая мигрень исчезла.
– Вы ведь могли бы спасти тысячи людей, – Джон с удовольствием вздохнул и легко встал, – а торчите здесь.
– Вы же знаете, что не мог бы, – с легкой укоризной ответил доктор, и они вошли в дом.
Джон захлопотал над чаем, время от времени бросая любопытствующие взгляды на Картера.
Когда он только появился, Камила Фрост провела целое расследование и написала в своей газетенке, что прежде доктор работал в больнице Бирмингема и там ему предъявили обвинения в домогательствах. Юная пациентка пожаловалась – якобы доктор схватил ее за грудь с извращенным умыслом. На суде Картер объяснял, что всего лишь хотел излечить ишемическую болезнь сердца – редкий диагноз для молодой девушки. Был ужасный скандал, доктор избежал тюремного заключения, но получил запрет на работу во всех больницах страны.
А потом вдруг появился в Нью-Ньюлине, и кто ему указал дорогу сюда, оставалось загадкой.
– Ну и погода, – заметил Джон, – держу пари, что это Камила довела девчонку. Уж больно она злая – хуже нее только невыносимая Бренда.
– Черт его знает, – сказал доктор. – Одри заперлась в сарае, и выкурить ее оттуда невозможно. Я уж и уговаривал, и угрожал. Стыдно сказать – обещал снести дверь и выпороть, совсем она меня довела. Голодает ребенок. И Тэсса еще уехала! Ничего толком не объяснила, только попросила приглядеть за Одри. А как за ней приглядеть, если она в сарае?
– Уехала? – встревожился Джон.
Он не любил, когда их шериф, мэр и все остальное болталась где-то за пределами деревни. Неправильно это было.
– На катафалке, – со значением подтвердил доктор.
– Вот черт, – Джон расставил на столе заварник и кружки, достал из буфета сушки. – У нас тут сплошные похороны и ни одной свадьбы.
– Так ведь и некому идти под венец.
– А я так скажу: поставь свадебную арку – и желающие найдутся! – заупрямился Джон. – Я подам прошение на имя мэра, как только Тэсса вернется.
Их прервал стук в дверь, а потом раздался голос Кевина:
– Мистер Хиченс! Я вхожу! О, так вы здесь чай пьете! Я ужасно вовремя – Мэри Лу передала для вас круассаны. Еще горячие.
Неутомимая совесть Нью-Ньюлина и владелец единственного здесь магазина просочился на кухню, поставил на стол коробку с круассанами, кинул рядом свежие «Расследования», подмигнул Джону, кивнул доктору и, не дожидаясь приглашения, раздобыл себе чистую кружку.
– Нахальный мальчишка, – резюмировал Джон сварливо. – А скажи-ка мне, Кенни, хочешь ли ты жениться?
– Ну что вы, мистер Хиченс, – округлил глаза Кевин, – что я вам плохого сделал?
– А ведь Мэри Лу на тебя смотрит, ну чисто моя Джейн в период ухаживаний, – ехидно сказал Джон.
Кевин заерзал и стал чуточку прозрачнее.
– Никак не могу понять, зачем Камила сватает ей этого идиота Эллиота. В его прилипчивости есть что-то противоестественное…
Ворчание Джона было прервано яростным восклицанием доктора Картера. Он с омерзением глядел на передовицу «Расследований».
«Все беды от безделья», – кричал заголовок, а дальше Камила Фрост рассуждала о том, что пора бы Одри пристроить к какому-то делу, да хоть улицы мести или сорняки полоть. А доктору пора озаботиться успокоительным для нервных девиц, которые уж и не знают, как привлечь к себе внимание.
Джон аккуратно, как кусок дерьма, взял «Расследования» за самый уголок и выбросил издание в мусорку.
В Нью-Ньюлин Тэсса въехала на рассвете.
Дождь заливал стекла. Фрэнк спал на пассажирском сиденье.
Потушив фары, она прокралась по деревне на тихих оборотах, не желая будить любопытных нью-ньюлинцев.
К ее досаде, Одри все еще не успокоилась – а значит, придется возиться в раскисшей земле.
Загоняя «Линкольн» в гараж своего дома, Тэсса размышляла о коварных ловушках благих намерений. Если бы Одри так сильно не торопила Джеймса, рассказывая ему о том, как прекрасна деревня на берегу, мальчик мог бы остаться в живых. Он, судя по всему, был самым обыкновенным ребенком, и большой мир бы принял его. Но Джеймс так спешил в загадочный Нью-Ньюлин, что влетел в столб.
Судьба и ее омерзительное чувство юмора.
Тэсса вышла из машины, потянулась, разминая затекшие мышцы, обошла автомобиль, открыла пассажирскую дверь и склонилась над спящим.
– Фрэнк, – интимно прошептала Тэсса, дождалась, пока он откроет глаза, и сделала заманчивое предложение: – Пойдешь со мной копать могилу?