Она укусила его за колено.
– Заткнулся бы ты, трепло гениальное. Тащи свое шампанское, надо успеть хоть немного напиться, пока не начался следственный эксперимент.
Холли удивленно сдвинул брови:
– Какой еще эксперимент? А чего это вообще все вокруг такие взволнованные бегают, не знаешь, случайно?
– Ты, наверное, единственный человек в Британии, который не слышал о том, что у нас убили инквизитора.
Впрочем, мысленно поправила себя Тэсса, может, и нет. С великой долей вероятности орден вообще закрыл всю информацию о произошедшем.
А у нее за весь день так и не нашлось времени заглянуть в интернет.
– Ну и какие проблемы? Просто похороните этого мертвого инквизитора на нашем кладбище, а потом вызовите из-под земли и спросите зомби, кто его убил, – пожал плечами Холли и побежал за шампанским, оставив Тэссу с открытым ртом.
Она искренне надеялась, что больше никто до такого не додумается.
Нью-ньюлинские чудовища принадлежали только Нью-Ньюлину.
Центр современного искусства Холли Лонгли решено было возвести в Нью-Йорке и доверить модному архитектору. Мэри настояла на том, чтобы посреди холла была огромная фигура художника, выполненная из хрусталя со стразами.
Он должен сиять под лучами солнца – для этого требовались панорамные окна и стеклянная крыша.
Дел было столько, что Мэри едва успевала выгуливать свои наряды.
Весь мир уже привык, что она голос и лицо гения, и приглашения на модные вечеринки и концептуальные выставки сыпались как из рога изобилия.
Шеф будет доволен, когда вернется, ведь его имя оставалось всегда на слуху. Осталось подождать недолго, ведь он нигде не задерживался больше нескольких месяцев.
Глава 26
Профессор великой инквизиции Йен Гастингс сидел в деревенской пекарне «Кудрявая овечка» и пил несладкий чай без десерта. Мэри Лу во всеуслышание объявила, что ни крошки своих прекрасных тортов не подаст этому извергу.
Вокруг профессора образовалось пустое поле, а немногочисленные жители Нью-Ньюлина, зашедшие сюда за десертом и сплетнями, теснились в другой стороне зала, не желая пересекать невидимую черту.
Весть о том, что пришлый профессор пытал Эрла Дауни, облетела деревню со скоростью лесного пожара.
– Это нарушение прав человека, – громко объявил доктор Картер, которого произошедшее привело в самое скверное расположение духа. – Есть же законы, в конце концов, я уж не говорю о банальном милосердии.
– А я всегда утверждала, что инквизиторам закон не писан, – тут же подхватила Камила Фрост, пившая жгуче-крепкий кофе. – Возрождение ордена – это возрождение зла и беспредела.
– Как ваше имя, милочка? – наклонившись вперед, вежливо спросил Гастингс.
– Камила Фрост, – холодно процедила она, – главный редактор «Расследований Нью-Ньюлина». И имейте в виду, что о вашем вопиющем поведении будут уведомлены все СМИ Западного Корнуолла.
– И ни одно из них не напечатает о произошедшем ни слова, – безмятежно парировал Гастингс, – согласно закону о неразглашении подробностей деятельности инквизиции.
– Возмутительно, – вспыхнула Мэри Лу и с оглушительным звоном кинула поднос на стойку. – Ну ничего, на каждого наглого инквизитора найдется Тэсса Тарлтон.
– У нее нет полномочий препятствовать моему расследованию, – отмахнулся Гастингс.
– Тэсса поставит вас на место без всяких полномочий! – крикнула Фанни.
Теперь профессор обратил свой взор на нее:
– Не могу понять, юноша, зачем вы надели это нелепое платье?
– Как вы смеете! – вскочил на ноги Кенни, на его лице мгновенно проступили красные пятна, а спустя минуту он начал просвечивать.
– Так-так-так, – восхитился Гастингс, – просто поразительно. Полагаю, сюда надо направить целую бригаду специалистов, изучающих паранормальные отклонения.
– Вы еще нас на опыты сдайте, – буркнул доктор Картер.
– А я вас не только на опыты сдам, – добродушно ответил Гастингс, – потому как, милые мои, сдается мне, что вы всем скопом справились с инквизитором, а теперь морочите мне голову своими липовыми алиби. Виданое ли дело, чтобы совершенно случайно почти вся деревня собралась в доме Тэссы Тарлтон именно в тот вечер, когда произошло убийство.
Пока собравшиеся ошеломленно переглядывались, придавленные весом такого огромного обвинения, Камила Фрост поднялась с места:
– Фанни, душечка, скажи мне, что ты не собираешься сегодня изображать из себя собаку Баскервилей, сейчас нам всем немного не до этого.
– Конечно, не собираюсь, – с достоинством ответила Фанни, – ты думаешь, я впервые слышу чушь и оскорбления? Профессор Гастингс не единственный мудак в этом мире, знаешь ли.
– В таком случае я иду спать, – уведомила всех Камила и двинулась к выходу.
Гастингс выслушал этот обмен любезностями с рассеянной улыбкой на губах.
– Доктор Фрост, – нежно позвал он, – как продвигается ваша диссертация по нейробиологии? Я видел некоторые ваши пояснительные записи, очень интересно. Особенно мне понравилось исследование психосоматических причин невидимости Кевина Бенгли, которое вкупе с подробным анализом его ДНК дает удивительные перспективы для спецслужб.
Понадобилась целая минута, чтобы жители Нью-Ньюлина осознали услышанное. А потом Фанни с диким криком вцепилась Камиле в волосы.
Холли увязался за Тэссой на кладбище, поскольку, по его словам, нуждался в свежих впечатлениях.
– Ну не знаю, – усомнилась Тэсса, – как по мне, это так себе впечатления. Ночь, зомби, Эрл Дауни со вторым приступом за день.
– Вот когда попадешь в топ-двадцать самых известных художников Европы, тогда и будешь рассуждать о столь тонких материях, – высокомерно обронил Холли.
Встреча была запланирована на одиннадцать вечера, но они пришли на четверть часа раньше. Даже Вероника Смит еще не терзала своими упреками несчастного Малкольма, и среди могил царила спокойная тишина.
В неясном свете фонарей стройными рядами выстроились каменные плиты, и Тэсса с раскаянием обнаружила несколько сорняков. Совсем она запустила свои обязанности смотрителя.
А потом увидела сгорбленную фигуру у второй могилы в третьем ряду.
Потянув Холли за руку, Тэсса поспешно отступила назад.
– Что? – испуганно прошептал он.
– Фрэнк, – так же шепотом ответила она, – решил все-таки навестить своего покойного брата.
– Да ладно, – Холли вытянул шею, пытаясь что-то разобрать вдалеке, но Тэсса не дала ему времени на любопытство, выволокла с кладбища и усадила на скамейку.
– Ничего не понимаю, – сказала она, нервно засовывая руки в карманы, – он же всегда считал, что зомби – это иллюзия. Что они не могут никого утешить! Так чего его понесло извлекать Алана из-под земли?
– Возможно, ему просто надо с кем-то поговорить, – отстраненно заметил Холли, запрокинув голову к звездам.
Ночь была ясная, и небо сияло множеством золотистых искорок.
– Ты издеваешься? – мрачно спросила Тэсса. – Фрэнку есть с кем поговорить.
– Не-а, ему есть с кем трахаться.
Она с трудом подавила раздражение, прошлась по лужайке:
– Извини, Холли, но ты не большой эксперт в интимных отношениях.
– В отличие от тебя, Тэсса, я однажды был страстно влюблен.
– И кто здесь влюблен?
Он ответил ей преисполненным терпеливой снисходительности взглядом.
– Фрэнк? – растерялась Тэсса и села рядом. – Ты уверен? И что теперь делать?
– Тебе что, тринадцать?
Тэсса устало потерла лицо руками.
– Послушай, я не сплю уже вторые сутки. Мне сейчас совершенно не до любовных драм, – пожаловалась она и тут же выругалась: – Нет, ну кто бы мог подумать! Я была уверена, что Фрэнк такой же, как я.
– Израненный и одинокий, да, – согласился Холли.
– Все-таки с монстрами проще, чем с людьми.
– Тэсса, – Холли взял ее за руку, – ты помнишь, зачем ты меня здесь оставила? На тебя особенным образом влияет мое творчество. Я разрисовал тебе потолок, создал картину с солнцами. Ты понимаешь, что это значит?
Сердце Тэссы пропустило удар.
– Что тебе пора, – пробормотала она и сама удивилась, как сильно из-за этого расстроилась.
У нее впервые в жизни были пони, шампанское на ужин и полный холодильник клубники.
И безалаберный, невыносимый, заносчивый Холли Лонгли, который находился именно там, где и был нужен Тэссе: в ее доме.
– Пора? – не понял Холли. – Куда пора? Почему пора?
– Ну… ты же ненавидишь подолгу оставаться в одном месте. У тебя даже собственного жилья нет!
– А что, три месяца уже прошло? Я, кажется, все еще под домашним арестом. И не вздумай меня амнистировать! Мне нигде на свете так хорошо не писалось, как в Нью-Ньюлине.
– Оу, – Тэсса моргнула. – Тогда о чем именно мы сейчас говорим?
– Может, хватит мариновать Фрэнка в гостинице?
– Но мои кошмары!
– И когда они тебе в последний раз снились?
– Действительно, – осознала она, – так и есть. Совершенно определенно, я видела последний кошмар в гостиничном номере Фрэнка.
– Вуаля, – и Холли изящно поклонился.
Они тихонько посидели, прислушиваясь к уютному шелесту моря.
Со стороны деревни к ним подошел доктор Картер.
– Ждете Эрла? – спросил он, явно чем-то взбудораженный. – Напрасно. Как врач, я ему запретил приходить сюда, сегодня ему нужно отдохнуть.
– Отлично, – просияла Тэсса, – так и скажем профессору Гастингсу.
– Ах этот, – доктор Картер уставился на свои ботинки, – его тоже не будет.
– И что вы с ним сделали? – насторожилась Тэсса.
– Ну, сначала мы растащили Фанни и Камилу. Между нами говоря, удар у Фанни хороший, мне пришлось кое-кому синяк сводить. А потом угостили этого типа свежим кофе.
– Кофе?
– С тройной дозой снотворного. На инквизиторов же лекарства плохо действуют.
– А, – слабым голосом произнесла Тэсса. – Понятно. И большой синяк был у Камилы?
– Весьма внушительный.
– Должна ли я, как шериф Нью-Ньюлина, ждать жалобы на Фанни?