— Мелкая сошка, толку ноль. Ну что, пошли со вторым закончим? Мне кажется, он уже созрел для дальнейшего общения.
Второй мур, морщась от боли в варварски продырявленной ноге, мрачно взирал на возвращающегося стронга, который насвистывал бравурный марш, легкомысленно подбрасывая и ловко ловя в воздухе свой кинжал.
— Быстро же ты с Чахлым разобрался. Ну, он всегда был ссыклом, ничего удивительного.
— Итак, вопрос такой — что вы тут охраняете? Что внешники делают на этой «тянучке»?
Мур тяжело вздохнул.
— Короче, хозяева никого к себе не пускают, так что рядовые быки ни ухом, ни рылом, что мы тут караулим, — увидев затвердевшие черты лица сенса, ренегат спешно продолжил. — Но я кое-чего знаю, погоди. Бригадир наш как-то по синьке трепался, что между этим кластером и чернотой есть небольшой стаб-тройник. Мелкий совсем, короче, меньше километра. И на том стабе раньше, пару лет назад, было советское бомбоубежище. Так вот, бугор говорил, что внешники то бомбоубежище облюбовали и переоборудовали под себя. Хрен его знает, что они там творят, но защита такая, что мышь не проскочит. Турели стоят автоматические, камеры с датчиками движения, дроны и прочая подобная херь, гермозатвор толстенный — никакой взрывчатки не хватит, чтобы вскрыть. В Союзе на подобной херне денег не экономили, сделано на совесть. Бойцы хозяев стоят, упакованные что твой космодесант. Раз в неделю свежее мясо и зараженных грузовиками к ним туда отвозят, спускают вниз. Ребята, что на погрузке работали, рассказывали. Хрен его знает, чем они там под землей заняты, но явно ничего хорошего, дураку ясно.
— Где этот стаб, с какой стороны?
— Точно я не знаю, в натуре, но если судить по расположению постов, должен быть на юго-западе, за промзонами, где сплошная чернота начинается. Все, короче, больше я ничего не знаю, хоть режь.
Тамтам задумчиво почесал затылок, после чего склонился над пленником.
— Хм, ну раз тебе больше нечего сообщить, то пора баиньки. Раз уж ты перестал упрямиться и рассказал все, что тебе известно, я тоже сдержу свое слово.
Он резким движением вонзил клинок в подмышку мура, попав в тело там, где оно не было защищено бронежилетом. Точно выверенный удар лезвием прошел между ребрами и пронзил сердце пленника. Ренегат выгнулся дугой, но тут же расслабился и лишь мелко дрожал, лежа в расплывающейся на паркете кровавой луже.
— Слушай, а как ты среди стронгов очутился?
Сенс удивленно посмотрел на Дикаря, внезапно прервавшего молчание, после чего задумчиво и как-то даже печально вздохнул. Он, очевидно, несколько секунд колебался, раздумывая, стоит ли делиться своим прошлым с абсолютно незнакомым человеком, но, в итоге, все же решил поддержать беседу.
— Я заспавнился неподалеку отсюда.
— Заспавнился?
— Ну, попал, загрузился, угодил. Называй, как хочешь. Словом, попал я в Улей вместе со своей девушкой, ее подругой и моим другом детства неподалеку. На территории Чертей.
Уловив в тоне стронга интонации, сильно напоминающие хруст битого стекла, Дикарь понял, что эта история ему вряд ли понравится. Однако прерывать Тамтама он не стал — сам же спросил, поэтому лишь украдкой вздохнул про себя и приготовился слушать. Да и время как-то скрасить нужно было.
— Короче говоря, мы вчетвером ехали на встречу с группой наших общих друзей. Планировали устроить шашлычок на турбазе. Сами не заметили, как попали в туман, ну а дальше все по стандартной схеме, ты и сам все знаешь. Муры нас тормознули на развязке, сыграли под вояк: мол, вы въезжаете на территорию военного полигона, все такое. А мы под откатом, не соображаем нифига. Вылезли из тачки, а эти гниды нам автоматы в лицо и повязали всех.
Черты лица стронга резко огрубели от неприятных воспоминаний, он покатал желваками на скулах, прежде чем собрался с силами и продолжил свой рассказ.
— Когда твари поняли, что Люба была моей девушкой, им пришла в голову идея повеселиться как следует. Ну, как они любят, знаешь. Привязали нас с Пашкой к деревьям и начали девчонок наших насиловать. Обстоятельно так, со знанием дела. Кляпы нам во рты вставили, чтобы не орали. С фантазией к делу подошли, падлы! — он со злостью сплюнул на землю, однако говорить не прекратил. — В перерывах Пашку как мишень для метания ножей использовали, пока тот не обратился и не заурчал. Потом, смеху ради, голову ему прострелили. В процессе ржали как стадо малолетних имбецилов. Меня почему-то не трогали, даже почти не били. Может, хотели, чтобы я до конца в сознании был, хрен их, уродов этих, знает. А я часа три смотрел, как моя любимая плачет и вырывается из рук этих гнид, глядя прямо мне в глаза. Она так и не обратилась. Я до сих пор гадаю — был ли у нее иммунитет или нет.
Парень помолчал несколько мгновений, вновь переваривая травмирующие для него воспоминания, заставив Дикаря пожалеть о том, что вообще поднял эту тему, после чего заговорил снова.
— На гогот муров рубер прискакал. Порвал их всех за несколько секунд. Такая вот справедливость Улья. Никогда не думал, что смогу одновременно испытать жуткий ужас и радость от свершившейся мести одновременно. Любу мутант тоже убил. Она улыбалась, когда он ее перекусил пополам, представляешь?! И взгляд такой сумасшедший. Похоже, она в уме повредилась, пока эти твари ее впятером трахали. Не знаю. Мне до сих пор в кошмарах снится этот ее безумный взгляд и последняя улыбка.
— Как ты выжил?
Сенс пожал плечами.
— Внешники помогли. Рубер голоден был и не стал меня убивать, сразу жрать начал. Решил, наверное, что я от него в любом случае никуда не денусь. А пока он трупы рвал и куски тел заглатывал, прилетел «мессер» и сбросил на мутанта весь боекомплект. Меня тоже немного посекло взрывом, но не смертельно, выжил каким-то чудом. Когда я спустя полчаса начал думать что так и останусь там, привязанным, навсегда, на меня Кавказ с ребятами наткнулся, пришли проверить, по кому дрон отстрелялся. Отпоили живчиком, в чувство привели. Вовремя нашли, а то я уже начал подумывать себе язык зубами отхватить, чтобы умереть от кровопотери. Чердак уже на фоне потек понемногу, такое дело. Вот так, с тех пор уже почти год, как я с этими парнями Чертям кровь пускаю при каждом удобном случае.
Дикарь попытался примерить историю, приключившуюся с сенсом на себя. Стало неуютно, но теперь он понимал, почему тот резал муров с выдумкой и явно видимым удовольствием. За дело, как говорится.
Собеседник вздохнул, поерзал на водительском сиденье в попытках устроиться поудобнее, после чего тоже задал вопрос Дикарю.
— А что насчет тебя? Почему ты решил нам помочь в этом дельце? Непохоже, что у тебя тут есть какая-то выгода. Или ты тоже идейный?
Тот пожал плечами в ответ.
— Я несколько дней назад угодил на Склады. Всю их гребаную внутреннюю кухню во всех подробностях рассмотрел. Насмотрелся там всякого, больше такого видеть не хочу. Нельзя таким тварям рядом с нормальными людьми жить. Выжигать надо их гнезда, стрелять как бешеных собак в каждой подворотне.
— Ого, круто. Тебе с такими взглядами к таким как мы — прямая дорога. А ушел ты оттуда как?
— Под шумок. Там заварушка началась. Если точнее, я эту заварушку устроил, когда их бугра прикончил.
Тамтам воззрился на него, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень недоверия.
— Врешь, небось? Тритон кучу наших парней на свою сторону перетянул. А некоторые бойцы там такие были — круче любых вареных яиц. Уж извини, ты, конечно, тоже чувак не промах, но все же сомнительно мне, что ты такое в одиночку смог провернуть.
— Да повезло мне сказочно просто. Этот ублюдский Тритон мне чуть мозги к чертям собачьим не поджарил, но в процессе словил нифиговый откат. Его охрана отвлеклась на секунду, я этим воспользовался и вырубил быков. Потом прямо из кабинета Тритона вышел на связь с группой рейдеров из Флюгера, что как раз из рейда назад возвращались и возле Зоны под перезагрузку угодили. Попросил их меня снаружи прикрыть, пока я до «фермы» пробирался и тамошних сидельцев освобождал. Плюс бойцы, которых Тритон на коротком поводке держал, тоже постепенно в чувство стали приходить, ну и начали массово к веселью подключаться. В общем, получилось шумно и кроваво, вот я под это дело ноги и сделал оттуда.
Сенс снял шлем и задумчиво почесал макушку головы.
— Вот оно что. А мы-то гадаем, чего это Черти третий день как наскипидаренные по кластерам носятся. Теперь понятно, что за колючка им под хвост угодила. Ладно, похоже, там твои «железные дровосеки» как раз заканчивают, будем с разговорами закругляться.
Дикарь кивнул ему в ответ и сконцентрировался на действиях своего безмолвного воинства. Последние полчаса они с сенсом стронгов сидели в «БМПшке» предаваясь воспоминаниям не просто так. Он натравил «скаутов» на бродящие по окрестностям двойки и тройки муров, усердно делавших вид, что патрулируют местности. Для стремительных, обладающих оптическим камуфляжем и вооруженных дальнобойными, практически бесшумными винтовками киборгов, задача была весьма простой. Обнаруженный патруль окружали с нескольких сторон, потом синхронно расстреливали. Когда с этой задачей было покончено, в дело вступили «хевики». Они врывались на стационарные посты наблюдения, блокпосты и «секреты» ренегатов и выносили их под ноль за считанные секунды. В ближнем бою, да еще в условиях ограниченного пространства, они превращались в настоящие «машины смерти», кроша в кровавый винегрет всех, кто подворачивался под руку. Вернее, под лапу, вооруженную устрашающим и смертоносным клинком. Заминка вышла лишь однажды: у одного из муров оказалось полезное умение — то ли телепорт, то ли временная невидимость. Он исхитрился вырваться из западни и очутился на улице. Правда, на этом его везение закончилось: поскольку все киборги были связаны в единую сеть, «танк» обнаруживший, что одна из целей умудрилась спастись, дал сигнал ближайшему к нему «скауту». Тот выцелил мура, уже решившего, что он избежал цепких объятий смерти, и снес ему выстрелом башку.