— И какого ее туда в одиночку понесло?
Лунь завозился на земле, прошуршав лесной подстилкой.
— Сказал отморозок, который полез в одиночку брать нахрапом подземный бункер.
Дикарь лишь хмыкнул в ответ:
— Уел, ничего не скажешь. Один — ноль в твою пользу.
Рейдер от нечего делать вытащил магазин из «парабеллума», проверил патрон в стволе, попробовал прочность посадки глушителя, привинченного Надфилем. После громоздкого и довольно увесистого АПСа, «люгер» казался игрушечным.
— Слушай, Лунь, а я ведь совсем тебе забыл сказать — я по дороге встретил твоего крестника. Так что тебе привет от Круга и благодарность за спасение.
Разведчик сдернул с головы свою полинявшую пилотку с облупившейся жестяной звездочкой — и как только сохранить ее умудрился — и привычным жестом вытер пот со лба.
— Выжили, значит? Добре! Выходит, не зря я старался, ох не зря.
— Пять человек их было, когда они меня встретили. Вроде Круг упоминал, что нескольких человек зараженные накануне задрали.
— Восемь было их поначалу. Трое, значит, не дошли. А оставшиеся выжили, как полагаешь?
— Я их нашел на самой границе территорий муров. Можно сказать, самый тяжелый участок они уже миновали. Но ты ведь сам знаешь, в Улье всякое бывает.
— Это да, вспомнить хоть как наше путешествие началось и чем закончилось.
— Не закончилось оно еще Лунь, даже близко нет. Мое, во всяком случае, точно.
Дикарь завозился на опавшей листве, захрустев веточками, лежавшими на земле.
— И чего она так долго возится?
— Да не меньжуйся ты, раз возится — значит надо так!
Похоже, он был прав насчет того, что нимфа и впрямь обрела невиданный авторитет в глазах Луня — он вообще не ставил правильность ее действий под сомнение. Надо будет расспросить его поподробнее об их с Авророй приключениях.
Тут его ухо уловило какой-то отдаленный звук, он поднял руку в предостерегающем жесте. А потом вслушиваться уже не было необходимости — со стороны корпусов лечебницы донеслись звуки стрельбы, глухо где-то в помещениях рванула граната, кто-то заорал нечеловеческим голосом.
— Рванули!
Разведчик без лишних слов подхватил с земли свое оружие и припустил за резко стартанувшим с места Дикарем. К тому моменту, когда они добежали до места и залегли в кустарнике на краю пустыря, за которым начиналась огороженная территория перед зданиями и корпусами, внутри творилась настоящая вакханалия — рвались гранаты, грохотали приглушенно автоматные и пулеметные очереди, на разные лады кричали люди. Одни яростно сражаясь за свою жизнь, другие — раненые — испуганно истошно вопили. С грохотом битого стекла выбив раму в окне второго этажа, спиной наружу вылетел человек, яростно извиваясь в воздухе, с размаху приземлился спиной на чугунные пики декоративного заборчика и обвис на них безвольной тряпкой. На первом этаже неизвестный молодчик орудовал прикладом автомата, кроша стекла и рамы, расчищая себе путь к отступлению. Разглядев форму муров, Дикарь не стал церемониться и поймал его грудь в прорезь прицела. Хлыстом щелкнул выстрел из «отбойника» и ренегат завалился на подоконник. Из глубины помещения в их сторону зачастил автомат. Лунь припал к прицелу своего «А-545» и принялся одиночными выстрелами размеренно вколачивать пули в темный оконный проем, кого-то там увидев.
Спустя несколько минут вся стрельба и взрывы затихли. Наступила неожиданно оглушительная тишина. А потом наружу гурьбой повалили мужские фигуры. Вновь увидев форму Чертей, Дикарь едва не открыл стрельбу, но потом, разглядев среди муров субтильный силуэт нимфы, сдержался. Что бы ни случилось внутри, девушка вышла оттуда победительницей. Похоже, вера советского разведчика в ее способности имела под собой вполне реальные основания.
— Пошли, глянем, что там случилось.
В ответ Лунь молча закинул автомат на плечо и двинулся следом за ним.
Когда их пара приблизилась к странной компании, Дикарь даже немного растерялся. Большинство муров вокруг него были абсолютно поглощены созерцанием фигуры девушки. Некоторые из них были ранены, у одного кровища фонтаном хлестала из раны на бедре, что с резаного барана. Но того, судя по блаженной физиономии, это совершенно не волновало — он смотрел на Аврору так, что вот-вот потечет слюна из приоткрытого рта. И большинство его «собратьев по оружию» недалеко ушли от него — пялились на девушку, как любители азиатского антиквариата на фаянсовую вазу времен династии Мин.
— Ну, вот и чего вы приперлись? Сказала же — дождитесь сигнала.
На этот выпад Дикарь лишь флегматично пожал плечами и меланхолично ответил:
— Стреляли.
Блондинка покачала белокурой головой и нажала вызов на рации.
— Тамтам, дуй сюда на своей железке! — рация прохрипела что-то в ответ, но девушка уже не слушала. — Так, ты, ты и вы трое — быстренько собрали все боеприпасы и оружие в здании и принесли его сюда. Остальные — разоблачаемся, все добро складываем на асфальт.
Пока марионетки снимали с себя разгрузки, оружие и прочие припасы, Дикарь обратил внимание на двух крепких муров, державших под руки обмякшее тело. И лицо этого тела было рейдеру прекрасно знакомо.
Барсука немного потрепало и, похоже, контузило близким взрывом гранаты, он пока еще окончательно не пришел в себя. Один из ренегатов-марионеток по сигналу нимфы вытащил флягу с водой и принялся поливать голову дезориентированного бугра Чертей. Спустя несколько секунд взгляд того прояснился и сфокусировался на фигуре девушки.
— Нашла-таки меня, мразь!
— Ну, привет, сучонок! Да, да, я тоже рада тебя видеть! И пока наше общение не перешло в активную фазу, у тебя есть шанс слегка смягчить его последствия для себя. Где сейчас прячется Фашист со своими людьми?
— Да шла бы ты лесом, шалава. Я рот твой имел, да и прочие дырки заодно!
Несмотря на всю бесперспективность этой совершенно бесполезной бравады, Барсук таким образом, очевидно, пытался себя распалить, чтобы окончательно не расклеиться. А повод для этого у него, откровенно говоря, был. Дикарь даже отчасти его понимал: глядя на абсолютно невозмутимое и жесткое лицо нимфы, он не согласился бы поменяться с бывшим бугром Чертей местами даже за весь белый жемчуг Стикса.
— Ну, не хочешь — как хочешь, я больше для проформы спросила. Такой расклад меня устраивает даже больше.
Аврора кивнула одному из муров, он положил свою ладонь поверх рта Барсука. Тот выпучил глаза, задергался и мучительно замычал. Спустя десяток секунд, когда ладонь была убрана, на месте губ ренегата остался лишь свежий рубец без какого-либо намека на ротовое отверстие. Словно тот родился с таким пороком изначально и сейчас силился открыть уже несуществующий рот. От этой картины Дикарю стало сильно не по себе, он словно попал в низкопробный фильм ужасов.
— Видишь как удобно? Теперь ты не будешь издавать никаких мерзких звуков своей вонючей дыркой. Хотя поводов для этого у тебя будет просто дофига, можешь мне поверить на слово. Да не напрягайся ты так, я уже осушила весь твой баланс, так что дары Стикса тебе не помогут. Воспользоваться ими в этой жизни у тебя уже не получится, не волнуйся.
От убийственно-спокойного тона девушки по спине рейдера побежали мурашки. И он впервые поймал себя на малодушной мысли, что присутствовать при том, что задумала нимфа, ему не особенно хочется.
Аврора дала еще одну команду, «быки», державшие Барсука, подтащили его к одинокой березе, торчавшей посреди пустыря. Раньше тут, наверное, располагалось что-то вроде места прогулок для пациентов психбольницы, вокруг дерева стояло несколько деревянных лавочек, к одной из которых бывшего бугра ренегатов и подтащили. Мур, что зарастил ему рот, снова положил ладонь поверх его кистей; спустя минуту яростно мычавший лидер ренегатов, выпучив глаза, с ужасом смотрел на то, что его руки стали одним целым со стволом дерева. После этого, «быки», державшие его прежде, сорвали с бедолаги одежду и примотали ноги за колени реп-шнуром к скамейке, стоявшей под деревом. Мур-«паяльник» еще раз применил свою способность на привязанные ноги, окончательно зафиксировав Барсука в коленно-локтевой позе.
— А это страховка, чтобы ты точно никуда не сбежал. Отличная способность, к слову говоря. Пришлась очень кстати.
Из ворот с лязгом выехала БМП. Тамтам припарковался напротив дверей психлечебницы, муры следуя приказу нимфы принялись грузить оружие, боеприпасы и снаряжение в десантный отсек.
— Пока идет погрузка, мы можем с тобой немного мило пообщаться, ты же не возражаешь?
Нимфа присела на лавочку с другой стороны от привязанного и обездвиженного Барсука, который продолжал извиваться и панически мычать, и закинула ногу на ногу. Девушка погрузилась в свои мысли, на ее лицо набежала тень.
— Ржавый и Фараон были мне ближе любых родственников, они стали моей семьей здесь, в Стиксе. Я любила их больше, чем своих кровных братьев там, на Земле. И мы доверились тебе, сраный ты кусок протухшего собачьего дерьма, приняли тебя в свои ряды. А ты нас предал. Ты убил их. По сравнению с этим даже тот факт, что я из-за тебя провела целый год в лапах больного на всю голову маньяка и психа, выглядит просто незначительной мелочью.
Голос девушки был наполнен искренним негодованием и холодной яростью. Спустя секунду она уняла клокотавший внутри нее гнев, сняла с волос резинку и принялась неторопливо переплетать свой конский хвост в красиво уложенную косу.
— Не буду спорить, тебе удалось ловко нас провести. Но не было и дня на протяжении всего этого года, чтобы я не задавалась вопросом — о чем ты только думал, дебил? Где, мать твою, был твой мозг, когда ты решился нас предать, а Барсук?! Неужели ты и вправду верил в то, что Тритон сможет вечно удерживать меня на коротком поводке? Неужто в твои одноклеточные мозги даже не закралась мысль о том, что с тобой случится, стоит мне лишь обрести свободу воли? Уж тебе-то получше многих известно, как именно я расправляюсь со своими врагами. Хоть и неприятно это признавать, но мое прозвище мною вполне заслужено. Впрочем, это уже неважно. Мой крестный и побратим уже год как мертвы, а ты вскоре отправишься следом за ними. Но не обольщайся — это случится не так легко и быстро, как тебе бы того хотелось. Тем более ты сам только что отказался со мной сотрудничать, чем еще больше усугубил свое положение. Сейчас я тебе наглядно продемонстрирую, что если вести себя так, словно ты гнойный пидор, то рискуешь стать им на самом деле.