а Мальборо и его даровитую жену; на брак Гельвеция с весьма привлекательной женщиной, руки которой добивались также Франклин и Тюрго; на преданность Августа Вильгельма Шлегеля г-же Сталь. Как мы знаем, жена Неккера была учена до педантизма; ученый типограф Роберт Стефенс был женат на Петронелле; хранитель печати сэр Николай Бэкон и лорд Бёрлей были женаты на двух высокообразованных дочерях сэра Энтони Кука. Все эти имена взяты мной из прибавлений к главам о полководцах, государственных людях и писателях, и принадлежат женщинам несомненно выдающимся. Они доказывают, что между интеллектуальными мужчинами и женщинами существует стремление «равного к равному», и есть поэтому основание предположить, что браки между знаменитыми мужчинами и женщинами из классов Е и D встречаются весьма часто. С другой стороны, нельзя представить никаких положительных доказательств действительного существования стремления противоположного рода, т. е. симпатии умных людей к ограниченным женщинам. Человек, сознающий серьезные недостатки своего характера, может избрать жену, обладающую недостающими ему качествами: так, застенчивый человек может увлечься женщиною, умеющею бойко выражаться и хорошо вести хозяйство; или какой-нибудь кабинетный ученый, мало знающий жизнь, может в молодых годах первой девушке, которая выкажет внимание к нему, приписать гораздо большие умственные способности, нежели она в действительности имеет. Но это исключительные случаи; нет сомнения, что даровитые мужчины любят общество умных женщин и всегда предпочтут жениться на умной, чем на глупой женщине, если только первая окажется подходящей в других отношениях.
На основании этого я предполагаю, что результаты, представленные в моих таблицах под заголовком «Сыновья», должны быть приписаны тому обстоятельству, что мужчины из разряда F и выше женились на женщинах, средняя даровитость которых была не ниже разряда В, а быть может, даже заключалась между разрядами В и С.
Я сопоставляю теперь способности мужской и женской линий родства относительно наследственной передачи даровитости и с этою целью приведу цифры наших таблиц к выражениям в сотых долях. В виде примера обратимся к «Судьям». Как можно видеть из помещенной ниже таблицы, цифры, соответствующие различным из поименованных степеней родства, суть 41, 16, 19, 1, а в сумме 77; затем я увеличиваю эти цифры в той мере, в которой они увеличились бы, если б сумма была больше.
Отсюда можно видеть, что отношение суммы родства в мужской и женской линиях почти одинаково в первых пяти столбцах, в которых помещены судьи, государственные люди, полководцы, писатели и ученые, и равняется 70:30, т. е. более чем 2:1. Однообразие этого отношения очевидно указывает на существование закона, но сказать, чем он обусловливается, довольно трудно, так как отношения различны в различных степенях родства. Ограничиваясь данными родства второй степени, которые достаточно многочисленны, чтобы из них можно было вывести средние величины, указывающие необходимые для нас условия, – мы находим, что сумма отношений Р., Д., П., В. к р., д., п., в. также немногим более отношения 2:1. Мы исключаем следующие цифры:
21 Р. + 23 Д. + 40 П. + 26 В. = 110
21 р. + 16 д. + 10 п. + 6 в. = 53
На первый взгляд кажется, что сравнительная незначительность чисел на нижней строке проявляется только в тех степенях родства, которые очень трудно проследить в женском колене, и что это видимое уменьшение находится в прямой пропорции с этими затруднениями. Так, например, родство человека по матери всегда обозначается в его биографии, следовательно, выдающийся р. имеет столько же шансов обратить на себя, внимание как и Р.; но пропустить д. скорее возможно, чем Д., а п. и в. скорее, чем П. и В. Впрочем, объяснение, вытекающее из этих фактов, все-таки не вполне удовлетворительно, так как различие, по-видимому, столь же велико в хорошо известных семействах государственных людей и полководцев, как и в менее известных семействах писателей и ученых.
Оставляя в стороне предположение, будто женской линии присуща неспособность передавать те формы дарований, которые мы рассматриваем, я могу представить одно только разумное объяснение этому явлению, а именно, что тетки, сестры и дочери выдающихся людей средним числом вступают в брак не так часто, как другие женщины. Можно предположить, что они реже и позже других женщин выходят замуж, потому что степень образованности, умственного и нравственного развития, к которым они привыкли в семейном кругу, выше обыкновенного уровня. Вследствие этого им трудно найти подходящих людей, в особенности если они, по недостатку средств, пользуются очень небольшим кругом знакомств. Кроме того, некоторые из них, вероятно, не нравятся мужчинам вследствие некоторой педантичности и самоуверенности в обращении; другие – вследствие своей застенчивости и странности манер, который часто встречаются у даровитых молодых женщин и сильно ограничивают их шансы выйти замуж. В дополнение к этой теории можно заметить, что она без сомнения одинаково касается Р. и р., так как каждый имеет их в одинаковом числе; но может иметь различное количество д., п., в. и Д., П., В. За неимением дальнейших сведений, я должен оставить этот вопрос не вполне решенным. Если б столбец С моих таблиц был основан на фактах, а не на теоретических вычислениях, то эти факты дали бы мне те сведения, в которых я нуждаюсь.
Относительно поэтов и художников влияние женской линии бесспорно слабее мужской, и в этом случае представленные мной объяснения еще более уместны, чем относительно других групп.
Существует мнение, что у великих людей всегда были замечательные матери. Нет сомнения, что они многим обязаны материнскому влиянию, но значение и сила этого влияния преувеличиваются приведенным сейчас мнением. Я объясняю себе это предположение тем, что великие люди вообще отличаются высокими нравственными качествами и одарены способностью любви и уважения, так как один ум без сердца не может привести человека к выдающемуся положению. Также люди, по естественному предрасположению, должны относиться к своим матерям с необыкновенным почтением и слишком преувеличивать их достоинства.
К сожалению, я не в состоянии разрешить простого вопроса: справедливо ли и до какой степени справедливо, что мужчины и женщины, одаренные необычайным гением, бесплодны? Говоря о судьях, я уже показал, что о выдающихся людях этого никак нельзя сказать, и читатель увидит из последующей главы, что с моей точки зрения на будущность человеческой расы гораздо важнее доказать плодовитость людей выдающихся, чем людей необычайно гениальных. Удостовериться в том, действительно ли бесплодие неразрывно с гением или нет, чрезвычайно трудно. Одно из весьма важных препятствий заключается в том, что мнения до сих пор не установились даже насчет определения самого слова «гений», а тем менее насчет того, каких именно людей можно назвать по преимуществу гениальными. Другое препятствие заключается в том, что избираемые для примера люди, по большей части, принадлежат или древнему миру, или ко времени настолько отдаленному, что узнать что бы то ни было об их родственниках часто невозможно и всегда весьма затруднительно. Еще другое препятствие заключается в том, что человек, не имеющий детей, может отдаться своей специальности и служить общему благу гораздо больше, чем тот, который обременен семьей. Очень способный человек, на мой взгляд, всегда пробьет себе дорогу и сделается выдающимся, но ему труднее бороться с жизнью, если у него на руках жена и дети, чем в том случае, если он стоит одиноко. Он не может отдаться любимому предмету с такою всепоглощающей страстью, когда его постоянно отвлекают домашние печали, беспокойства и дрязги, когда ежегодно родится новый ребенок, когда не переводятся в доме детские болезни, когда необходим постоянный и тяжелый труд для поддержания многочисленной семьи.
Есть еще и другие препятствия, ограничивающие возможность иметь потомство во втором поколении выдающихся людей. Дочери, по вышеозначенным причинам, имеют меньше шансов выйти замуж, чем другие девушки, тогда как здоровье сыновей часто разрушается чрезмерным трудом. Сыновья даровитых людей развиваются, несомненно, раньше своих родителей, в чем можно убедиться из моих «прибавлений»; не считаю нужным приводить примеры, потому что это нормальный факт, однородный с тем, что было замечено в болезнях и различных проявлениях роста, – как ясно доказал Дарвин. Прямой результат этого тот, что на скороспелого ребенка смотрят как на маленькое чудо, его считают более способным, чем отца, потому что способности последнего в том же возрасте были менее поразительны, и влияние его на близких насильственно ускорит его развитие, пока это не отразится вредно на его организме.
Этим мы покончим с затруднениями, которые препятствуют нам составить себе верное суждение о поставленном выше вопросе. Нет сомнения, что весьма многие даровитые люди, насколько вам известно, не оставляли потомства. После всего вышесказанного мы вправе отнести значительное число приведенных примеров к другим причинам, нежели к врожденному бесплодию даровитых мужчин и женщин. Я предполагаю, впрочем, что останется еще значительная доля случаев, которые можно будет объяснить этим путем, и в этом отношении я согласен с предположением Проспера Лукаса, что люди с необычайно сильным или с необычайно слабым интеллектом, подобно великанам и карликам, редко бывают плодовиты. Но я решительно не согласен с этим знаменитым писателем по предмету наследственности в том, что истинный гений неизменно остается одиноким.
Весьма распространено также мнение, несколько подходящее к предмету последнего параграфа, будто гениальные люди всегда существа хилые, малорослые, близорукие, со слабой физической организацией, потому что все силы ее ушли на развитие мозга в ущерб мускулам. Если б можно было собрать в одно место героев истории, о которых я упоминал в этой книге, читатели, по всей вероятности, были бы крайне поражены их ростом или другими физическими свойствами. Я намеревался выбрать из каждой группы человек по десяти, которые могли бы поспорить в любом физическом упражнении с подобным же выбором людей из групп вдвое или втрое больших численностью, взятых наудачу из классов, пользующихся одинаковым благосостоянием. В выписках, сделанных мною для составления этой книги, я начал было отмечать физические свойства моих героев и жалею теперь, что отказался от этого плана, хотя, впрочем, в моих «прибавлениях» найдется даже и теперь достаточно фактов для подтверждения моего положения. Я не отрицаю того, что бывали люди, у которых необычайные умственные способности соединялись с хилым организмом; но я не согласен с тем, чтобы такое соединение было необходимо. Или даже обычные факты, взятые из университетской жизни, могут служить примерами не хуже всяких других фактов, поэтому упомяну здесь о выдающихся математиках и классиках, которые зачастую бывали первыми гребцами в среде своих товарищей. Достопочтенный Джордж Денмэн, бывший старшим классиком в 1842 г., был вместе с тем загребным университетской корпорации. Сэр Уильям Томпсон, бывший вторым математиком в 1845 г., взял приз на гонке одним веслом. В первом состязании на лодках между двумя университетами в одной и