Среди отцов-основателей современной психологии Роршах был единственным человеком с визуальным подходом к миру, и он создал визуальную психологию. Это великий путь, не принятый в доминирующей психологической науке, хотя большинство из нас — даже отпетые болтуны или «книжные черви» — живут преимущественно в визуальном мире образов на поверхностях и экранах. Мы эволюционировали, чтобы быть визуалами. Наш мозг посвящает значительную часть своей деятельности обработке визуальных данных — приблизительно 85 %, — и ученые начинают серьезно относиться к этому факту. Рекламодатели в поисках способов приковать взгляды потенциальных покупателей к своим объявлениям воспринимают это всерьез уже очень давно. Зрение дает больше информации, чем разговор.
Фрейд, однако, был человеком слов. Вся традиция, которую он основал, от фиксирования игры слов и «оговорок по Фрейду» до самой разговорной терапии, была выстроена таким образом, чтобы выявлять бессознательное в том, что мы произносим или о чем молчим. Это была психология, основанная людьми слов для людей слов. Современная психология между тем преклонила колени перед алтарем статистики — своеобразная «месть математиков». Почти каждая область знания сильно перекошена в вербальном или математическом направлении. Обучение проводится на лекциях и в процессе письменных тестов — и превозносит статистические показатели даже больше, чем психология. Кажется, что в интеллектуальной жизни существует всего два выбора: цифры или слова, данные или рассказы, точные науки или гуманитарные, «твердое» или «мягкое».
Но это еще не всё. Существуют люди визуального типа, музыкального типа, спортсмены и танцоры с блестящими физическими способностями, с огромным эмоциональным интеллектом утешителей и манипуляторов. Представьте, если бы в очерки по истории нужно было включать карандашные рисунки значимых людей или мест, а не просто словесные зарисовки, а историки должны были бы обучаться рисованию в той же степени, как и искусству повествования. Каждый художник знает, что рисование — это реальный и серьезный источник знаний.
Вы можете любить его или ненавидеть, но картина меняется, если мы понимаем Фрейда как человека слов, поскольку все мы знаем, что не всякий является таковым. Я — смесь человека слов и визуального человека, художника и историка искусства. Каждый день я сталкиваюсь с тем фактом, что эти два типа людей видят мир несовместимыми способами, или, скорее так: визуальные люди его видят, а люди слова — читают. Я говорил с множеством людей, у которых в семье есть визуальные типы, и наоборот. Ни для кого из них эта фундаментальная разница не стала новостью. Герман Роршах был одним из первых, кто задействовал эту сторону человеческого опыта для исследования разума.
Тот факт, что люди принадлежат к разным «типам», возрождает призрак релятивизма, который возник в «Психологических типах» Юнга и выходил на первый план в шестидесятые годы с их тенденцией к развенчанию авторитетов. Фундаментальным открытием Роршаха было создание визуальной версии юнгианских типов, — все мы видим мир по-разному. Но ее визуальность имеет решающее значение. Понимание настоящих чернильных пятен и их конкретных визуальных качеств дает нам возможность по крайней мере выйти за рамки релятивизма. Здесь не все произвольно — определенно существует нечто по-настоящему объективное, только все мы видим его своим собственным образом. Откровение Роршаха может и не заставить нас отрицать существование достоверных суждений, Истины с большой буквы.
Бессчетное количество раз я слышал, когда описывал кому-нибудь идею этой книги: «Это выглядит так, словно тест Роршаха — это тест Роршаха! Он может означать что угодно!» Я хочу сказать: нет, это не так. Каким бы заманчивым ни было «представить обе стороны» и на этом остановиться, чернильный тест являет собой нечто реальное, имеющее собственную историю, фактическое применение и объективные визуальные качества. Пятна выглядят определенным образом; тест либо работает, либо нет. Факты значат больше, чем наши мнения о них.
Метафора, которая заключена в тесте Роршаха, тоже видоизменяется. Она впервые проявилась в Америке с возникновением культуры личности, которая ставила во главу угла уникальные индивидуальные качества и призывала к поискам способа их измерения. Она стал символом тех же антиавторитарных побуждений, которые низвергли экспертов психиатрии прежнего поколения. В течение десятилетий она была символом несовместимых с общепринятым образом жизни индивидуальных отличий. Теперь она выражает растущую нетерпимость к разделению и стремление делиться нашими мирами друг с другом.
Я заметил, что ее стали использовать не для того, чтобы описать, на что мы реагируем, раскрывая особенности личности, но для того, чтобы продемонстрировать, как мы самовыражаемся. Автор вышедшей в журнале Lucky в августе 2014 года истории о своих восьми почти одинаковых пар черных узких джинсов написал: «Я называю их своими штанами Роршаха. Они всегда будут тем, чем я хочу, чтобы они были». В том же году аналитический сервис сайта знакомств OK Cupid опубликовал анализ того, как пользователи описывают себя в профилях, в котором было показано, какие слова наиболее и наименее типичны для различных комбинаций пола и этнической принадлежности. Слова «Мои голубые глаза», катание на снегоходах и «группа Phish», в сравнении с прочими, чаще всего используют белые мужчины, а черные женщины, опять же, по сравнению с остальными, реже всего используют слова «загорание» и «группа Simon and Garfunkel». Наименее используемые слова, говорилось в обзоре, являются «отрицательным пространством в нашем вербальном тесте Роршаха» — откровенной картине нашей самопрезентации.
Возможно, это просто искаженные метафоры, в которых упущено понимание того, что тест Роршаха состоит из тех образов, что мы видим, а не из тех, которые создаем. Я вижу это иначе. Эти конкретные ошибки — если это действительно ошибки — не могли быть сделаны десять или пятьдесят лет назад.
Даже когда чернильные пятна используются в качестве теста, в наши дни важна не столько сама реакция, сколько то, что мы с нею делаем. 8 ноября 2013 года, в день рождения Германа Роршаха, интернет-сервис Google разметил на главной странице интерактивный тест Роршаха. Поисковик встречал мрачноватым, но в чем-то симпатичным изображением Германа Роршаха, делавшего заметки. Вы могли кликнуть на него, чтобы посмотреть на различные пятна, а потом поделиться вашими ответами в Google+, Facebook или Twitter. Вопрос «Что вы видите?» конвертировался в инструкцию: «Поделитесь тем, что вы видите».
В 2008 году, спустя пятнадцать лет после того, как Хиллари Клинтон впервые назвала себя тестом Роршаха, то же самое сделал и кандидат Барак Обама, но он имел в виду кое-что другое. «Я — как тест Роршаха, — сказал он. — Даже если люди в конце концов разочаруются во мне, они все-таки получат какой-то результат». Вместо того чтобы делить людей на «Красную Америку» и «Синюю Америку», Обама воспользовался этой метафорой, чтобы примерить образ специалиста совместной терапии: дать людям возможность с надеждой посмотреть на самих себя и двигаться вперед. Наши разные личные реакции не должны нас разделять. Вполне очевидно, что тест Роршаха сплотит нас ничуть не больше, чем Обама в качестве президента. Но все же метафора сменила акцент, подразумевая уже не разделение, а объединение.
Суть клише традиционно заключалась в том, что не существует неправильных ответов, — размытый образ, полученный при помощи телескопа «Хаббл», никогда не называли «тестом Роршаха конкурирующих теорий», поскольку в этом случае одни астрономические теории будут правильными, а другие — нет. Теперь, однако, эта метафора может быть использована таким образом, будучи совместимой с единой, объективной истиной.
Одна из недавних статей о новой технологии, позволяющей археологам пролететь над Амазонкой, чтобы за один день собрать данные, которые раньше приходилось собирать десятки лет, упоминает мимоходом, что «в местах, покрытых густыми лесами, эти технологии выдают изображения, похожие на пятна Роршаха, которые даже эксперты не могут расшифровать». Это — неоднозначность, лишенная релятивизма: истина где-то рядом, и улучшенная технология сможет ее найти. Энди Уорхол отвергал самовыражение и скрытые смыслы, когда говорил: «Я хочу быть машиной», — но когда репер Jay-Z использует картину Уорхола «Роршах» в качестве обложки для своей книги мемуаров «Расшифрованный», то и название, и сама книга, полная разъяснений в отношении текстов песен, дают понять, что за всеми кодами скрывается одна-единственная правда. Актер Джефф Голдблюм недавно сказал, что один из спектаклей, в которых он играл, был «задуман как разновидность теста Роршаха или кубистской картины, так что вы одновременно получаете конкурирующие между собой, но одинаково правдоподобные истории». Кубистская живопись одновременно видит каждую из сторон, так что в метафоре Голдблюма мы все отчасти правы, но — лишь отчасти, хотя объективная истина все же существует.
Эти несколько примеров не могут подтвердить суть, особенно если один из них исходит от Джеффа Голдблюма. Но вот еще один. В рекламной кампании фирмы Verizon «Проверка реальности» в 2013 году обычных людей в арт-галерее, где были представлены изображения в духе пятен Роршаха, спросили: «Что вы почувствовали, когда увидели это в первый раз?» «Это похоже на танцовщицу, — сказал первый озадаченный посетитель, — она двигает руками» (ответ Движения!). Другие зрители в галерее сказали, что это похоже на старую ведьму или пригоршню ягод. Изображения те на самом деле были картами зон покрытия сотовых телефонов, — их задние части видоизменили таким образом, чтобы они стали симметричными и похожими на пятна Роршаха. И когда люди доходили до карты покрытия Verizon, то понимали, что это на самом деле «не что иное, как изображение Соединенных Штатов на географической карте». Никакого широкого толкования не было. Последний зритель, держа в руке порцию латте, дал единственное верное определение: «Я должен