Хенс использовал восемь грубых черных пятен: Szymon Hens, Phantasieprufung mit formlosen Klecksen bei Schulkindern, nor-malen Erwachsenen und Geisteskranken (Zurich: Fachschriften-Verlag, 1917). О нем иногда пишут, что он исследовал «фантазии» испытуемых, но это – неправильный перевод немецкого Phantasie – «воображение».
Хенс провел остаток жизни, пытаясь убедить мир, что Роршах украл его идеи, и завещал попытки «восстановить справедливость» своей дочери и внучке («мягко говоря, чернильные пятна моего отца были “позаимствованы” Роршахом»: «Honorable Joyce Hens Green», Oral History Project, Historical Society of the District of Columbia Circuit, 1999–2001, 4–5 [www.dcchs.org/JoyceHensGreen/joycehensgreen_complete.pdf]. «Мой дед был настоящим автором чернильного теста Роршаха… Доктор Роршах ловко присвоил себе его авторство, поскольку он использовал разработки моего деда в своих презентациях и исследованиях»: Ancestry.com, Фамилия: Хенс, ветвь «Хенсы Западного Нью-Йорка», сообщение опубликовано 4 ноября 2010 [boards. ancestry.com, последнее обновление в августе 2016]). До сих пор можно найти упоминания о первенстве Хенса, особенно в источниках, пытающихся обвинить Роршаха в плагиате или интеллектуальной нечестности.
Роршах упоминает Хенса в февральской лекции 1919 года (HRA 3:2:1:1), в письмах и в «Психодиагностике»: «Хенс поднимает некоторые вопросы, исследуемые здесь, однако он не может погрузиться в них глубже» по причине своей исключительной озабоченности содержанием. В другом месте: «Я должен подчеркнуть, что моя собственная работа не является продолжением идей Хенса. Я уже несколько лет разрабатывал перцептуально-диагностический эксперимент по интерпретации форм и проводил эксперименты в средней школе Альнау еще в 1911 году, когда жил в Мюнстерлингене, в связи с моей диссертацией о рефлекторных галлюцинациях». Отправной точкой для теста было исследование рефлекторных галлюцинаций в его диссертации, хотя, «конечно, весь психиатрический подход и психологический образ мыслей указывают на влияние Блейлера и его трудов» (PD, 102-3; к Гансу Мейеру, 14 ноября 1920; к Рёмеру, 18 июня 1921).
Сам Хенс (WST), в свою очередь, сказал, что он не внес серьезного вклада в тест, что тест был неадекватным, что «люди будут нападать на меня, если я скажу, что тест Роршаха является ненаучным», и что «было неправильно» для академической конференции посвящать крупнейший круглый стол тесту Роршаха: «Может быть, я завидую тому, что это тест Роршаха, а не тест Хенса. Он должен называться тестом Хенса-Роршаха». Он также признал, что, «возможно, эта идея возникла у Роршаха четырьмя-пятью годами ранее 1917-го», прежде чем сказать, что Роршах взял все у него: «Откуда же еще Роршах мог взять эту идею?»
Шимон Хенс иммигрировал в Соединенные Штаты, сменил имя на Джеймс Хенс, и позднее был приговорен к пяти годам тюрьмы за попытки помочь уклонистам от призыва в армию во время Второй мировой войны (Harry Lever, Joseph Young, Wartime Racketeers [New York: G. P. Putnam’s Sons, 1945], 95 и далее). В 1959 году Вольфганг Шварц разыскал его и сделал три глубоких интервью (WST). Шварц заявлял, что видел, как Хенс манипулирует своими пациентами и недопустимо флиртует с пациентками, что было «злоупотреблением его ролью врача», и счел его параноиком, постоянно беспокоящимся о том, что он «наживет врагов», если скажет, что на самом деле думает, и в то же время «одержимым мыслями о всемогуществе» до такой степени, что Шварц посчитал, что Хенс «выглядит безумцем».
просто опираясь на содержимое: Hens, Phantasieprufung, 12. его «подруги»: WSI Хенс.
«Отличия восприятия клякс психически больными людьми»: Hens, Phantasieprufung, 62.
Глава 10. Очень простой эксперимент
Кляксы вообще не должны были производить впечатления рукотворных: Галисон называет чернильные пятна «изысканным искусством безыскусности». «Нейтральность» теста является центральной темой прекрасного эссе Галисона, которое я читал в процессе написания этой книги и которое повлияло на мое мышление намного сильнее, чем можно увидеть в этих заметках. Gamboni дополняет (65–72). О важности пятен как «образующих самих себя» смотрите примечание на странице 386 – «бесчисленные визуальные взаимосвязи».
«провел долгое время…»: к Рёмеру, 22 марта 1922. В особенности «в интересах лучшего сопоставления результатов, более надежных вычислений и большей вероятности ответов Движения».
«проводить скорее как игру»: Черновик, 1.
называл это экспериментом: тест изначально задумывался как «перцептуально-диагностический эксперимент и динамический инструмент для дальнейшего развития психологического и психиатрического теоретизирования», а не как «косный психо-технологический “тест”, каковым он стал» (Akavia, 10).
Выбор в пользу того, чтобы сделать кляксы симметричными: позднее он прочитал труды Эрнста Маха о симметрии и похвалил его как «независимого мыслителя!», но не нашел там ничего, что мог бы добавить к своим собственным мыслям (Дневник, 21 октября 1919).
из эссе Вишера: «On the Optical Sense», 98 (см. главу 7).
использовать красный цвет: см. Ernest Schachtel, «On Color and Affect: Contributions to an Understanding of Rorschach’s Test», Psychiatry 6 (1943): 393–409.
антропологи обнаружили: Brent Berlin, Paul Kay, Basic Color Terms: Their Universality and Evolution (Berkeley: University of California Press, 1969); Marshall Sahlins, «Colors and Cultures» (1976), в Culture in Practice: Selected Essays (New York: Zone Books, 2000), дают больше фактов о красном цвете и помещают эти, кажущиеся биологическими, открытия в контекст культуры.
«придумать ответ…»: PD, 104.
Он обнаружил, что нет никакой разницы: PD, 16.
двумя ответами: Черновик, 24–25; PD, 103, 137-39.
«у Барака Обамы»: процитировано Джеймсом Чока (James Choka) в докладе Reclaiming the Rorschach from the Empiricist Pawn Shop на конференции Общества личностной оценки, Нью-Йорк, 6 марта 2015.
интерпретации случайных изображений: PD, 16.
5 августа 1918 года: Мечиславу Минковски, 5 августа 1918. В «Психодиагностике» использованы примеры из черновика, и, поскольку сравнения требовали применять «одну и ту же серию таблиц» или «надлежащим образом стандартизированную аналогичную серию» (PD, 20, 52), изображения, скорее всего, были завершены еще к 1918 году. На каком-то этапе в его карточках появились разрывы в нумерации после нынешних III и VI, но в письме к Минковски упоминаются десять карточек, так же как и в его письме к Бирхеру от 29 мая 1920-го. Утверждение, что издатель Роршаха «принял к печати только 10 карточек» из «рукописи, изначально содержавшей 15», ложь (Ellenberger, 206, см. L, 230, примечение 1).
Большая часть оставшихся материалов главы взята из черновика Роршаха, за исключением специально указанного.
«Воскресение колоссальных»: в «Психодиагностике» (163) он называл ответ «очень сложной контаминацией» и оценивал его более полно: общее заявление – «ДЦ ЦФ – Абстрактный Оригинальный – » (ДЦ = Целое, выведенное из Детального); «воскресение», указывавшее на красных животных, которые ему подвергались, – это «ДД + Ж» (Ж = животное); называние цвета – «НЦ»; «головная вена» – «Дд ЦФ – Анатомический Оригинальный – », и «Другие определяющие факторы интерпретации нельзя установить».
«Быть может, скоро мы достигнем точки»: к Бурри, 28 мая 1920 года. Целостные ответы могут быть как хорошим знаком: черновик, пример 15; PD, пример 16.
«Это касается очень простого эксперимента»: письмо в издательство Julius-Springer Verlag, 16 февраля 1920 года.
Глава 11. Это всюду вызывает интерес и недоверие
Грети Бройхли: Дневник, с 26 октября по 4 ноября 1919 года; переписка с Грети и Гансом Бурри, цитируется ниже; WSI Ганс Бурри и Грети Бройхли-Бурри.
«Он понял это!»: Дневник, 6 октября 1919 года.
«по-настоящему понял эксперимент.»: Бройхли был «первым человеком после Обергольцера», который понял. См. примечание об Эмиле Обергольцере ниже.
«Спасибо за ваш отчет!»: письмо от Грети Бройхли, 2 ноября 1919 года.
Роршах написал теплый ответ: к Грети Бройхли, датировано 5 ноября 1919, написано 4 ноября.
«мой компульсивный невротический священник»: к Обергольцеру, 6 мая 1920 года.
Анализ никогда не должен быть: к Бурри, 15 января 1920 года.
Протокол пастора включал семьдесят один ответ: PD, 146-55, и дневник, 77–83; см. Дневник, 7 февраля 1920, письмо к Бурри от 20 мая 1920 года и письмо от Бурри от 21 мая 1920 года.
«Спасибо Вам за всё»: от Грети, 22 мая 1920 года.
Через четыре месяца: к Бурри, 27 сентября 1920 года. Через пятьдесят лет, когда ему было сто, Бурри назвал смерть Роршаха катастрофой, а на глаза Грети навернулись слезы (WS/).
в одном журнале: «Швейцарские архивы неврологии и психиатрии» Константина фон Монакова, где Роршах часто публиковался (L, 148, примечание 2). См. письмо к Монакову, 28 августа и 23 сентября 1918; к Моргенталеру, 7 января 1920. Монаков, всемирно известный русский невролог (1853–1930), главный специалист по неврологии в медицинской школе Цюрихского университета, появлялся в жизни Роршаха несколько раз. Он, возможно, был первым, кто привил Роршаху интерес к России. Он лечил отца Роршаха, Ульриха. Роршах брал у него уроки начиная с 1905 года и работал под его руководством над исследованием шишковидной железы. К 1913 году они были близкими коллегами, – когда Роршах уехал в Россию, Монаков написал заметку для местной газеты, в которой назвал «в высшей степени огорчительным, что организация (в Мюнсингене) не смогла уговорить его остаться». «Не задерживайся в Москве слишком долго, – писал он непосредственно Роршаху. – В Швейцарии ты можешь добиться большего, неважно, как психиатр или как невролог». Роршах пошутил однажды, что было бы лучше отвадить Монакова от посещения его лекций о сектах, «потому что иначе с ним может случиться помрачение рассудка, которое будет висеть на моей совести. Кто-то должен сказать ему, что тема является насквозь психоаналитической, то есть для него это, так сказать, угроза жизни». В 1922-м он раздумывал о том, чтобы вернуться к совместной работе с Монаковым, «так, как я планировал делать это в Мюнсингене». В интеллектуальном плане он считал, что «блейлеровская концепция восприятия является устаревшей», и заявлял, что «не только моя личная склонность, но также и факты подталкивают меня в направлении биологической теории Монакова» (Anna R, 73;