Но все, что я мог для него сделать, прежде чем выключить экран, это поставить галочку в клетке «я говорю с человеком».
Глава 111
– Ну как все прошло? – улыбаясь, протянул мне руку на утро следующего дня Андрей Фридман. – Извините, вчера я должен был раньше уйти, не смог вас проводить и поинтересоваться.
Мы, как и накануне, шли по тому же коридору от того же лифта, и он был так же радушен и мил.
– Отлично. Отличная работа, – я решил не раскрывать карты, не палить контору. Пусть думает, что я ни о чем не догадался. – Если их действительно машина делает, то они у вас лучше настоящих!
Андрей засмеялся:
– Вы в игрушки компьютерные не играете? Или фантастику в стиле киберпанк, может, читаете?
– Мне некогда, слава богу…
– А те, кто увлекается всем этим, считают, что все мы скоро переместимся в виртуальный мир. Вот только, думаю, мы-то как раз не переместимся, сознание переписать нельзя. Просто передадим эстафету, изначально люди именно там будут и рождаться, и умирать. Или не люди. Или не будут умирать, не знаю пока…
– А что значит «сознание нельзя переписать»? Почему?
– О, это долгий разговор. И спорный. Мы тут все копья уже сломали об это. Просто я считаю, что нельзя. К сожаленью. Или к счастью. Потому что сознание – это квантовый процесс, а квантовые состояния не копируются. Как-нибудь расскажу, быть может… Мы уже пришли. У вас есть вопросы по практической части? Как камеру, например, включать? Я вчера забыл рассказать…
– Мне уже рассказали, – я потянулся к ручке двери, чтобы зайти в свой уютный вчерашний кабинетик.
– Ну, да. Шлюз обычно проводит инструкцию и отвечает на технические вопросы.
– Мне собеседник рассказал.
– Даже так? – слегка удивился Андрей. – Ну и прекрасно. Вам точно ничего не нужно? Может, из еды чего-нибудь?..
– Вопрос один есть! Зачем там штопор?
– Где? Какой штопор?
– У меня в ящике с ложками.
– Понятия не имею. – По его недоуменному лицу я понял, что он действительно не в курсе. – Я не занимался формированием… Странно, конечно. Может, кто из прежних добровольцев принес и забыл? Я спрошу уборщиц, не выносили ли из вашей лаборатории винные бутылки.
– Сегодня вынесут! – Я полез в пакет и достал бутылку вина, которую успел прикупить, пока шел к институту от метро.
– Ха! – развеселился Андрей. – Прикольно! Надо тогда рюмки будет предусмотреть! Не думал, что кому-то придет в голову пить с виртуальными собеседниками на брудершафт…
Вино было красным, стало быть, в холодильник его ставить не будем. При комнатной температуре пусть постоит. Чили. Центральная долина. Я вообще предпочитаю южноамериканские вина. Они очень насыщенные по вкусу, густые по цвету. Почвы, что ли, там такие неистощенные? Или просто состав грунта в сочетании с климатом дают подобный эффект? Я вина стал ценить недавно, раньше я вина не пил. Раньше я вообще не пил…
Бутылка с легким стуком коснулась донышком столешницы. Я обозрел свои временные владения. Пока меня не было, комнату или «лабораторию», как они ее называют, привели в порядок – помыли кружку, вынесли мусор, положили новые бланки на рабочий столик. Все готово! Пора нажимать зеленый грибок кнопки. Но что-то я забыл…
Да! Точно! Я сделал несколько шагов к двери и повернул крутилку замка. Сразу стало как-то спокойнее и уютнее. Я в домике… Интересно, что бы сказали психологи по этому поводу? Почему я хочу от всех закрыться?
Я еще раз оглядел комнату, пару секунд помедлил и нажал кнопку.
– Вас приветствует шлюз! – сразу откликнулся динамик механическим голосом. – Вчера вы предпочли голосовое общение, поэтому сегодня мы сразу начали с него. У вас не изменились предпочтения или перейти на текстуальный обмен с помощью клавиатуры?
– Не изменились.
– Вам подобран собеседник. Если вы готовы, через несколько секунд ваш собеседник будет подключен.
– Готов.
– Хорошего общения! Напоминаю, что вы в любой момент можете выключить или включить свою камеру и попросить вашего собеседника сделать то же самое. Для включения вашей камеры вы можете воспользоваться клавиатурой, нажав на клавишу со значком камеры или произнести голосовое сообщение с командной фразой «шлюз». Например: «Шлюз, включить мою камеру». Или: «Шлюз, не показывать меня». Сейчас ваш экран по умолчанию выключен: для удобства пользователей экран и камера всегда находятся в том состоянии, в котором закончилось предыдущее собеседование. Вы можете видеть собеседника. Ваша камера…
Я махнул рукой:
– Давай уже! Почему-то вчера ты не был таким разговорчивым…
– Это вопрос?
– Нет! Запускай шарманку!
Светло-зеленый экран пригас, но тут же вспыхнул изображением, и почти сразу же динамик выдохнул:
– Йеу! Покажись, чувак!
Передо мной в такой же комнате, как у меня (мне снова показалось, что действие происходит прямо за стенкой) сидел подросток. Лет тринадцати-пятнадцати.
– Почему я тебя не вижу? – спросил он.
Я нажал на значок камеры.
– О! Есть. Не тормози, чувак!.. Ты кто? – взгляд мальчишки вперился в меня.
– Конь в пальто… Тебя не учили, что со взрослыми нужно говорить на «вы»?
– А то че? – вызывающе спросил он.
– Через плечо! Выключу тебя и все. И будут тебе тогда сверстников искать для беседы. Но вряд ли найдут.
– Ладно, – примирительно кивнул он. – Нормально. Можно на «вы». Вы кто?
– Полицейский детектив из Нью-Йорка. С бутылкой вина из Чили.
Во взгляде подростка вспыхнул интерес. А я подумал, что у меня мог быть такой вот сын. Вот как раз такого возраста. Такой же живой, такой же вихрастый…
– Почему? – спросил он.
– Что «почему»?
– Почему полицейский из Нью-Йорка говорит по-русски? И почему у него бутылка вина из Чили?
– Ну, как тебе сказать… – я развеселился. Мне удалось с налету укротить это разнузданное лохматое существо, и разговор предстоял скорее развлекательный. Мне даже было интересно, чем живет юное поколение. – Потому что в Чили делают вино, взрослые иногда его пьют и существует международная торговля. А по-русски я говорю, потому что я русский. Просто живу в Нью-Йорке и надо же где-то работать!
– Врешь!
– Мы договорились…
– Врете.
– Почему вру?
– Глупо как-то это все…
Вместо ответа я развернулся на своем вертящемся кресле, подкатился на колесиках к столику у противоположной стены, взял бутылку, подъехал назад и показал в камеру этикетку «Chile Central valley».
– Круто, – кивнул парень. – А полицейский значок есть?
– Полицейский значок остался в Нью-Йорке. Я в отпуске… А ты чем занимаешься?
Пацан поморщился:
– Ничем. Учусь.
– И кем хочешь стать?
– Кем хочу, тем не стану.
– Почему? – спросил я. А что я еще мог спросить?
Парень ответил не сразу. Он как будто раздумывал: ерничать на эту тему ему не хотелось, а серьезный ответ явно предполагал какие-то длительные и непростые объяснения, в которые он пускаться не хотел. Поэтому просто махнул рукой:
– Так…
После чего резко сменил тему:
– А полицейским в Нью-Йорке хорошо работать? Платят много?
– Хм… А ты английский знаешь?
– Отпадает, значит…
– Ладно. Давай знакомиться, мой юный друг. Зовут тебя как? Меня Александром. Надеюсь, без фамилий можно обойтись.
– А меня Виталька.
– Слушай, Виталька. – Я на мгновение задумался, стоит ли начинать этот разговор. Но у меня сына нет, не было и уже не будет, так почему бы мне не поговорить с ним, как с моим несостоявшимся сыном, хоть раз в жизни – вот таким искусственным образом? В игровом варианте. В формате психологического эксперимента. – Давай так, Виталик. Откровенность за откровенность. Я тебе расскажу про себя, а ты мне так же откровенно про себя.
– Зачем?
– Затем, что нам все равно с тобой разговаривать, так давай хоть поговорим как мужчина с мужчиной. А не как мужчина с ребенком.
Я видел, что он слегка подсобрался. Видимо, пацан был настроен на другую тональность разговора, но кроме голого ернического настроя внутри него ничего не было – ни тем для легкой беседы со взрослым дядей, ни понимания, как ее вести. И поэтому, здраво положив на одну чашу весов свою пустоту, а на другую мое доверие к нему, как к мужчине, он, разумеется, выбрал второе. Хотя и без особого желания. Видно было, что на некоторые темы говорить ему не хотелось.
– Ну, давайте…
– Слушай, Виталий. Откровенность за откровенность. Я сейчас и вправду в отпуске. Но это отпуск внеочередной и вынужденный. Потому что меня отстранили. Сначала на время внутреннего расследования, потом суда, потом обязательная работа с психологом, прежде чем я снова смогу вернуться к работе с пистолетом. История такая… Мы получили информацию, что готовится в одном из больших городов, предположительно у нас, масштабный теракт. Было известно, кто его готовит. Группу возглавляли двое террористов. У нас были их фотографии. Даже была примерно известна масса взрывчатки, а также то, что они скорее всего уже доставили ее на место предполагаемого теракта и заложили. У нас все стояли на ушах, и мы, и ФБР, и АНБ.
– Что такое АНБ?
– Неважно… Агентство национальной безопасности… И ЦРУ подключилось тоже. Но повезло мне. Причем не потому что я такой крутой крепкий орешек, а просто случайно. Я его опознал в толпе. Мы знали, что до теракта оставались то ли дни, то ли часы – просто не успевали на них выйти и взять. И вот я его увидел. У него внешность, конечно, уже другая была, но я узнал.
…Что узнал с затылка, я даже говорить не стал, чтобы и вправду не выглядеть в его глазах суперменом. Я не супермен. Я очень от этого далек. И я самому себе очень не нравлюсь.
– И пошел за ним. А он почувствовал, видимо. И когда он вошел в торговый центр, чтобы запустить детонатор, мне пришлось в него стрелять.
– Убил? – с живой готовностью услышать ответ спросил пацан. Он меня внимательно слушал. Для него это было кино.
– Убил. Но не только его. Под пули попала маленькая девочка. Так что ее я тоже убил. А ее беременная мать, которая шла с ней рядом, и на глазах которой я убил ее дочь, она не смогла потом родить, так что этого второго ребенка я тоже убил, получается. У нее случился выкидыш… Ты знаешь, что такое выкидыш?