– Это давно было. Я еще маленький был. Он шахтер был.
– Так ты, получается, не в Москве живешь?
И передо мной вдруг во всей красе развернулась картинка провинциального моногорода, где мужики работают в шахтах, потому что никакой другой работы нет, а у его матери, оставшейся с сыном-инвалидом на руках, теперь нет и мужика. Небось, тоже, как моя мать когда-то, лестничные пролеты по подъездам моет… Я взял в руки стакан с остатками вина и залпом выпил.
– Нет, не в Москве… – Виталик затряс головой.
– Ладно, Виталь. Ты это… Не буду спрашивать, про что твой рассказ, который ты написал, но ты когда что-нибудь напишешь, откладывай надолго. И потом через месяц-два на свежую голову прочтешь и сразу все ошибки увидишь. Я имею в виду не орфографические и не запятые там всякие пропущенные, а – стилистические. Что-то тебе глупым наверняка покажется, наивным. Это нормально. Это не потому что ты глупый или бесталанный. А потому что ты растешь – как писатель. И свои ошибки видишь. Понял? В общем собирай все в отдельную папку. Заведи специальную и все файлы туда кидай.
– Файлы?.. У меня нет компьютера. Только смартфон вот. – Виталик взял со стола и показал мне в камеру свой телефон с косой трещиной вдоль экрана. – Но на нем не попишешь. Я в тетрадках пишу.
– В тетрадках… Слушай, Виталь, я еще выпью, ладно?
Виталик пожал плечами, а я поднялся, налил из бутылки еще с полстакана вина и залпом выпил. Зря продукт перевожу. Хороший продукт. Так водку надо пить…
– Слушай, Виталик… Ты оставь мне свой адрес, ладно? Я пришлю тебе компьютер.
Лицо мальчишки вдруг каким-то неуловимым образом изменилось, словно он вспомнил что-то такое, что забывать было никак нельзя. Некоторое время он сидел и молча неотрывно глядел на меня широко распахнутыми внимательными глазами, словно впервые увидел. А потом вдруг протянул руку куда-то в сторону, и экран погас.
– Виталик! Витя!.. Черт. Шлюз! В чем дело?
– Технических проблем со связью нет, – равнодушно проинформировал механический голос. – Сеанс закончен собеседником. Не забудьте заполнить анкету.
Что за хрень!
Я опять встал, долил в стакан остатки вина из бутылки. Вдохнул запах – хоть теперь понюхать ароматы, на последней порции – и ничего не ощутил. Выпил залпом…
Бросил бутылку в мусорную корзину. Свинтил со штопора пробку, швырнул туда же. Смял пакет, в котором принес бутылку. И отправил следом.
Прошелся по комнате.
– Шлюз! Я могу поговорить с этим мальчиком завтра?
– Программа данного собеседника финализирована.
– Что это значит?
– Сегодня у данного собеседника был последний день.
– Ладно, а ты можешь связать меня с Фридманом сейчас?
Повисла пауза.
– Такого собеседника нет в базе, – через две секунды тишины отозвался динамик.
– Это администратор или как у вас это называется… Начальник всего этого.
– Шлюз предназначен только для генерации связи между собеседниками. Если вам необходимо связаться с другими субъектами в своем мире, воспользуйтесь иными каналами связи. У вас еще есть вопросы?
– Нет. – Я достал из кармана пиджака, висящего на спинке крутящегося кресла, мобильник.
– Благодарю вас. Не забудьте поставить галочку в анкете. Когда будете готовы начать новое собеседование, нажмите зеленую кнопку.
Я посмотрел на смартфон, потом на анкету. Взял ручку, придвинул к себе листок и задумался. Вспомнил голубые глаза и непричесанные вихры мальчика. А чего я, собственно, думаю? Чиркнул пару раз в углу анкеты, расписывая ручку, и поставил большую галку в клетке «человек».
После чего нажал на экранчике смартфона «вызов» напротив Фридмана.
А потом сразу «отбой»…
Я никак не мог решить, сейчас мне обратиться с моей просьбой к Андрею или позже. С одной стороны, раскрывать свои карты – о том, что я догадался про психологический эксперимент и что все его участники суть живые люди, – мне почему-то не хотелось. С другой, признаться в этом позднее, наверное, еще хуже – получается, я знал и не сказал. Может, я им смажу результаты своим враньем, точнее, тем, что не признался? Да и по горячим следам ему, наверное, проще будет найти мне адрес.
Накинув пиджак, я прошел к лифту и, когда он открыл двери с целью меня проглотить, я послушно проглотился, шагнув в его стальное равнодушное нутро, и после секундного колебания нажал пятый этаж, где был кабинет Андрея.
Дверь его кабинета была не до конца закрыта, и я уже протянулся к ручке, чтобы войти, как вдруг сквозь щель услышал английскую речь. И насторожился. Даже не поняв сначала, почему. Просто повернул голову и прислушался. Кажется, Фридман говорил с какой-то женщиной. Причем говорил по видеосвязи, поэтому ее голос мне было слышно не очень хорошо, он булькал и пропадал. Однако несмотря на это показался мне знакомым.
– …почему ты это сделал, господи, зачем ты так поступил? – почти простонал этот женский голос.
– Прости. Я был неправ, – успокаивающе проговорил Андрей, и по его интонации я понял, что на самом деле он так не считает. – И я прошу прощения – в тысячный раз уже! И в тысячный раз говорю: я не мог поступить иначе. Это означало бы предать себя. И я до сих пор считаю, что не я, а ты, отказавшись, предала меня. И нашу любовь.
– Какая это любовь! – задохнулась женщина. – Какая это любовь, если ты отправил меня…
Дальнейшей тирады я разобрать не смог и уверен, что Андрей тоже не разобрал из-за помех. Связь просто подвисла на несколько секунд, сожрав фразу. Но я также был уверен, что Андрей понял, что она хотела сказать.
– А при чем тут это? Да, любовь! И да – послал! Я тебя до сих пор люблю. Уверен, и ты меня. Но ты сделала свой выбор, и выбрала не меня, а ее. Хотя результаты были у тебя на руках. И хотя я настаивал. На кой черт ты тогда ходила сдавать анализы, если результатами не воспользовалась?
– Ты сам сказал сходить…
– Твою мать! А я просто так, что ли, попросил? Ради развлечения?.. Как так можно было поступить – раздавить жизнь и счастье двух людей ради… Ради пустоты!
– Это не пустота! Она не пустота! Она наша…
– Это сейчас она не пустота! – перебил Андрей, который почти кричал. – Сейчас! Но тогда она была пустотой, никем… Ты же естественник, почти врач! Ты же не религиозная фанатичка из этих… И тем не менее, ты отказалась, ты выбрала ярмо на всю жизнь вместо счастья… я не понимаю, я этого не понимаю! Не понимал тогда и не понимаю сейчас! И никогда не пойму!
– Она человек!
– Нет! Это она сейчас человек. Но тогда она им не была. Тогда ее вообще не было, и все можно было исправить. Но твоя тупая бабская… я не знаю… прихоть, дурь, животный инстинкт самки… И этот инстинкт самки победил другой инстинкт самки – тот, который притянул тебя ко мне. А значит, из двух нас – ее, которой еще не было, и меня, который был, – ты выбрала ее. Она оказалась для тебя важнее, черт побери!
– Ты даже не хочешь ее увидеть? Я набрала, чтобы показать тебе ее.
– Не хочу. Зачем? Если бы я ее хотел… Я бы не ставил тебе тогда никаких условий. Я бы не отправил тебя на скрининг… Я хочу нормальной жизни! Я хочу жить своей жизнью, а не чужой. Я не хочу всю жизнь перешептываний за спиной и сочувственных взглядов. Я не хочу сам себе сочувствовать всю жизнь, а потом думать, что будет с моим ребенком после моей смерти… Все можно было исправить. Ты не захотела. Ты предала меня и нашу любовь!
Динамик планшета что-то пробулькал…
– Не обвиняй меня в эгоизме! Эгоисткой оказалась ты! И дурой к тому же… Господи! – Андрей почти простонал. – Надо ж было так растоптать жизнь трех человек!..
Я развернулся и тихо пошел по коридору к лифту. И только нажав кнопку первого этажа, догадался, чей это был голос, и о чем они говорили.
Глава 1000
Серый утренний асфальт, пересеченный кое-где усталыми темными трещинами, послушно подстилался под мои кроссовки. Наверное, по московским меркам я выглядел нелепо – пиджак и кроссовки. Но я настолько давно жил в свободном мире, где плюют на условности, что мне доставляло удовольствие взламывать стереотипы той страны, которая когда-то был моей родиной, а потом равнодушно выплюнула, как выбитый гнилой зуб.
Да, кажется бабье лето подходит к концу, и осень дальше будет постепенно поворачивать на зиму. Зонтик у меня есть, а вот куртки я не взял. Отвык. Придется, наверное, купить. Или обойтись каким-нибудь тонким свитерком под пиджак? Успею же до холодов улететь?..
Слева нарисовался тот магазин, где я вчера покупал вино. Зайти, что ли, купить еще одну бутылку. Или уж сразу водки?
Подумав пару секунд, я все-таки зашел в магазин. И неожиданно для себя купил шампанского. Не пойдем на поводу у судьбы! Покажем жизни, чего мы хотим!..
Помахивая таким же пакетом, что и вчера, я вошел в двери института, но вместо того, чтобы сразу приложить пропуск к турникету, подошел к окошку вахтера.
– Здравствуйте. Не обратили внимание, Фридман уже пришел? На месте?
Вахтерша отложила кроссворд, подняла на меня светлые глаза, не улыбнулась. Седая челка, двое внуков, зять пьет, живут наверняка все вместе в «двушке» где-нибудь на окраине города или в ближнем пригороде.
– Кажется, проходил. Да, прошел! Вспомнила. С трубой.
– Спасибо…
По дороге к лифту я все же решил сначала заскочить в свою рабочую конурку, чтобы поставить бутылку в холодильник. Во-первых, охладится, как положено шампанскому, во-вторых, чтобы не выглядеть перед Андреем алкоголиком. Ему, наверное, уже доложили про вчерашнюю пустую бутылку.
И уже войдя к себе в узкий кабинетик, подумал, что идти обратно, в принципе, не к спеху. Схожу к Фридману во время обеда, захватив с собой из холодильника сыр с колбасой, заодно чаи с Андреем погоняем. Ну, или вечером забегу, вчера не вышло поговорить, сегодня попробую…
Я закрыл холодильник, сложил пустой пакет – пригодится, и вчера не нужно было выкидывать, – накинул пиджак на спинку крутящегося кресла, хлопнул зеленую кнопку, и пока разгорался экран, по традиции сделал четыре шага к двери и повернул крутилку замка.