Лена…
Я взял в руки телефон, но понял, что звонить ей сейчас не стоит: у них там уже ночь, и она наверняка спит. Бедная. Одна… Сегодня же скажу Фридману, что меня срочно вызывают. Или что просто отпуск кончается. Могу даже деньги вернуть, которые мне каждый день исправно капают на карточку. Хотя, конечно, это будет позерством.
Я нужен ей! И я буду для нее, раз сам себе я не нужен! Почему такая простая и правильная мысль раньше мне в голову не приходила?
Ну, да, у меня вселенная отняла дочь, не дав ничего взамен. Но есть еще человек, для которого я составляю смысл жизни, мать вашу ети!.. И отчего я раньше так благотворно и осознавающе не напивался?
Побриться перед выходом?
Надо!..
И умыться.
И прополоскать рот. И попить – прямо из крана.
Но сначала – просто встать с кровати. На которой я тупо сижу, обводя мутным взором маленькую вселенную гостиничного номера. Пора детектировать большой мир, пробуждая его к жизни! А то он уже устал несуществовать без меня. Трамваи ждут моего сигнала.
Интересно, сегодня я смогу поговорить с Олегом Павловичем или нет? Скажу и ему, что сегодня у меня последний день. Адью, строитель коммунизма!.. Хотя его, конечно, мне сегодня не предоставят, этот файл мною уже отработан, я его закрыл, поставив галочку. Надо было проявить хитрость и галку не ставить. Еще бы сегодня поговорил…
В математическом институте мне почему-то почти никто не встретился, когда я шел по коридору к своему единственному знакомому в этом здании – Фридману. Двери, обычно распахнутые или полураскрытые, сейчас были закрыты. Дверь в кабинет Фридмана оказалось закрытой тоже. Жаль.
Ладно. В обед заскочу. Или вечером. Тогда и билет возьму. Все нужно делать по правилам – сначала доложить начальству, потом осуществлять действия по распоряжению собой. Но главное – позвонить Ленке. Скорее бы у них там утро настало. Я скажу ей много теплых слов. Главное, только сразу не завалить ее словами с головой, а то она встревожится – что это со мной?
Она проснется часов через восемь. Я позвоню…
Мой третий этаж сегодня был столь же неожиданно безлюдным, что и пятый, и я вдруг вспомнил, что нынче воскресенье. Надо же, счастливые часов не наблюдают. Все, отдыхают, институт открыт только для редких трудоголиков и добровольцев, типа меня, которые разбрелись, видать, по разным этажам. Что ж, логично, это же для них подработка, а не основная работа, когда же этим еще заниматься, как не в выходные? Но все-таки странно, что я вообще не встретил таких «пробных шаров», как я сам.
Войдя к свою длинную каморку, я по обыкновению сбросил пиджак на спинку кресла. Хлопнул зеленую кнопку и, не дожидаясь просветления экрана, пошел заваривать чай. Традиция! Тем более что сегодня я не завтракал. А надо бы что-то съесть. Вот хорошо бы горячего бульончика, но где ж его взять?
За спиной бубнил привычные приветственные речи шлюз. Я так же привычно отвечал на его дежурные реплики, раздумывая, с кем сегодня сведет судьба. А когда обернулся, увидел перед собой в обрамлении экрана странного парня лет тридцати. Белая полупрозрачная кожа, белые брови, бумажного цвета волосы. Глаза… Я даже не мог сказать, какого они цвета – тоже какие-то белесо-голубые, чуть ли не с мутной розовинкой. И очки с довольно толстыми линзами. Альбинос. Где-нибудь в Танзании его бы разобрали на запчасти. Там люди простые и незамысловатые.
И снова, как это было в прошлые разы, мы какое-то непродолжительное время смотрели друг на друга, изучая, что за экземпляр на сей раз предоставил нам для собеседования случай. Или шлюз, что в данном случае было, наверное, одним и тем же.
Глядя на всех этих людей, вспоминая потом их характеры, одежду, пуговицы, слова, реакции, ужимки, лица, морщинки, стоящую за образом биографию, выдаваемые эмоции я все-таки не до конца верил Фридману про их компьютерное происхождение. А иногда верил! И в эти моменты мне хотелось поставить – ну хотя бы для разнообразия, хотя бы в виде протеста! – кому-нибудь галочку в левой клетке, где должна была отмечаться «машина». Но эти мгновенные порывы быстро проходили. Я снова переставал об этом думать, беседовал с собеседниками, как с людьми, и честно потом ставил им галки в правой клетке. После формального секундного колебания – чисто для порядка. Может быть, мне за эту секунду колебаний и платили?
И вдруг дикая мысль мелькнула в голове, навеянная то ли вчерашними разговорами с Олегом Павловичем о боге и сознании, то ли бутылкой выпитой накануне ракии (голова, кстати, до сих пор была мутной и какой-то не вполне рабочей) – а вдруг во всех этих образах я каждый раз разговариваю с самим богом? Вдруг это он выделяет из своей непостижимой надмирной и бесконечной сущности («эмулирует», как сказал бы Фридман) контактные образы, с которыми я мог бы общаться на равных, и таким образом изучает меня? Ну, выделил же он для посещения нашей планеты из себя Иисуса! И нормально так вышло, даже не опознали, как со своим обошлись.
Пить надо меньше…
А Ленке – позвонить сразу после обеда, когда у них там настанет утро. Скажу, что я очень люблю ее, соскучился и срочно вылетаю.
– Как вас зовут? Кем вы работаете? Вы какой-то обыкновенный! – выдал альбинос короткую очередь вопросов и улыбнулся.
Если бы не улыбнулся, такое начало мне бы не понравилось.
– Зато ты необыкновенный! – Поскольку он был сильно моложе меня, я, как-то не особо задумываясь, сразу начал называть его на «ты», чему еще поспособствовала гудящая голова. – Называй меня Александром. А ты кто, белый человек?
Его улыбка стала еще шире:
– Меня зовут Антон. Я веб-дизайнер. А вы?
– Антон, тебе так важна моя профессия? – я подошел и плюхнулся в кресло. – Почему вообще, когда люди друг другом интересуются или спрашивают о ком-то – «кто он?» – то имеют в виду профессию? Неужели сам по себе, вне функции, человек из себя ничего не представляет?
Антон оживился. Если сначала он изучал меня, хоть и с достаточно формальной улыбкой, но без особого интереса, и я бы даже сказал без особой надежды, то теперь явно включился и заинтересовался. Он как-то резко, по-подростковому вскинул руки и пожал плечами:
– А как еще описать человека? И как еще человеку самому себя описать? Если по профессии, понятно – он пекарь. Или: он профессор. Сразу ясен социальный статус, к какой страте или мануфактуре человек принадлежит. Чего от него ожидать, какой уровень интересов и образования. За кого дочь отдаст.
– Ну и чего ожидать от веб-дизайнера?
Глаза за толстыми линзами задорно блеснули:
– Ну, вы правы, в принципе! От веб-программиста ожидать нечего. Это больше средневековая привычка – уточнять статус через профессию. Вон идет человек из гильдии жестянщиков или, там, кареты делает… И сын его будет делать кареты! А если аптекарь – значит, из аптекарей… Но в современном мире человек может работать веб-дизайнером или в офисе страховки продавать, просто этим зарабатывая деньги, а на деле увлекаться игрой в танки на компьютере и быть в своем виртуальном сообществе «танкистов» корифеем и гуру. Или на велосипеде кататься… такой, знаете, на котором прыгают. Сейчас идентифицировать себя по профессии – значит, ничего о себе не сказать. Наверное… Или не всегда, по крайней мере. Надо подумать.
– Тогда зачем ты спросил, где я работаю? – Я решил погонять молодежь по интеллектуальному полю. Пусть разомнется веб-дизайнер! У меня-то самого голова еще плохо варит.
– По привычке. Нет же другого способа войти в контакт, познакомиться… Люди же не спрашивают друг у друга при знакомстве: а что ты собой представляешь? Я даже не знаю, как на это ответить!
– Ну… Можно спросить, не затрагивая профессию: чем человек увлекается, например. Как тебе такой вариант, Антоша? – Я взвалил ноги на стол и откинулся на спинку, прикрыл глаза. Кажется, мой здоровый организм начинает постепенно отходить в хорошем смысле этого слова. Спасибо мне, что я есть у себя – такой крепкий!
Альбинос, не обращая внимания на мои манипуляции с ногами, задумался, похлопывая желто-белыми словно игрушечными ресницами. Молодость – это прекрасно!..
– Чем увлекается, спросить?.. Это можно. Но как на это ответить, с другой стороны? Сказать «я собираю марки»? И что? А если человек ничем не увлекается? Просто живет? Вот вы чем увлекаетесь?
Действительно. Чем я увлекаюсь? И почему я ничем не увлекаюсь?
– Да ничем я не увлекаюсь, веб-дизайнер Антон! Просто живу. А ты?
– Ну, а вот я как раз увлекался веб-дизайном! И работа меня сама нашла…
Он на секунду задумался и неожиданно заключил:
– Значит, я счастливее вас! Меня можно определить по профессии, потому что она совпадает с моими внутренними устремлениями. А вы по призванию работаете?
– Хороший вопрос. – Я открыл глаза, схватил в кулак подбородок, почесал указательным пальцем щеку. – Хороший вопрос. Даже не могу тебе на него ответить. Кроме как: моя работа у меня неплохо получается, она нужная, и я приношу пользу людям! Хотя, я даже не знаю, хочу ли я приносить пользу людям и нужно ли мне это.
– Если работа увлекательная, то нужно! – жизнерадостно ответил Антон.
Интересно, сколько ему лет?
– Ну, скажем так, не противная у меня работа, Антон-дизайнер! Если бы работа была тошнотворной, я бы ею не занимался.
– А если бы у вас был миллиард долларов, вы бы продолжили работать?
– Нет, конечно. Зачем? – пожал я плечами.
– Вот и ответ! Вы занимаетесь не своим делом!
– Ха! Удивил!.. Как и 90 процентов населения планеты! Сам же говорил, люди просто работают за деньги… А ты бы продолжил работать веб-дизайнером, имея миллиард?
– На другом уровне, – ответил Антон. – Я бы открыл свою фирму, наверное. У меня есть идеи… Вот вы сказали, что не знаете, хотите ли приносить людям пользу или нет. Но ведь если ваша деятельность бесполезна, если вы вообще на необитаемом острове, как Робинзон Крузо, и живете только для себя, то вы будете стремиться вырваться оттуда к людям. А зачем? Чтобы приносить им пользу! Мы социальные существа.