Уходящими в небо ступенями вдоль нее тянулись стопки старых поддонов. Я прыгнул вперед. Кипа под ногами ворохнулась, зажила своей жизнью, и к страху получить пулю в спину добавился страх сломать себе шею. К моим ощущениям это по большому счету ничего не добавило – стрельба и вопли преследователей и так давили на мозг, но тело, которому не хотелось ни разбиться об асфальтированный двор, ни потяжелеть на десяток свинцовых граммов, решило все само.
Первый прыжок вышел неуклюжим – вперед и вверх на точно такой же штабель.
– За мной. Делай как я!
Я прыгнул на третью стопку. Та зашаталась, словно стебель цветка под порывом ветра. Снизу пошла волна – поддонам не понравилось, что их топчут, – и заставила меня не оглядываясь прыгать вперед и вперед. И еще раз, и еще…
Волна адреналина схлынула только тогда, когда я взлетел на стену. Там пришлось остановиться. С той стороны стены оказалась площадка с железной лестницей, зигзагами уходившей вниз.
Мое воинство послушно следовало за мной, только у самого начала этой необычной лестницы остался Зорбич. Пристроившись за бульдозерным щитом, он безостановочно бил в сторону узкого проулка, из которого вот-вот должны были показаться преследователи. Я вставил в подствольник гранату.
– Зорбич! Отходи! Прикрываю!
Нам удалось оторваться от преследования и на этот раз. Без потерь и приключений мы добрались до очередной явки.
…Площадка для нашего очередного геройства назвалась «Кайзерклацкая психбольница», а чтобы быть точным – отделение буйнопомешаных Кайзерклацкой психиатрической лечебницы. Там следующим утром мы узнали, что Президент Ригондо покинул столицу.
Время тянулось, как стократно пережеванная жевательная резинка. Я не знаю, как программистам удалось передать эту ауру неспешно идущего времени, но, по моим ощущениям, прошло никак не меньше трех дней. Нам пришлось ждать информации, где тот объявится. Три дня мы смотрели, как санитары то гоняют психов, то вместе с ними бродят по госпитальному саду, три дня разбирали, чистили, собирали оружие под крики безумцев и трескотню радиоприемника. Все радиостанции очевидно врали, что, прервав свою поездку по стране, Президент отправился на отдых на модный морской курорт. Не верили прессе не только мы. Общество располагало собственной информационной сетью, и оно бросило свои лучшие силы на то, чтобы поставить президента под плотное наблюдение, что дало свои плоды…
Я не знаю, сколько вариантов было отброшено, но в конце концов нам сообщили, где можно повстречаться с нашей целью. Это оказался один ничем не примечательный город на севере страны.
На четвертый день из лечебницы выехала санитарная машина. Облаченные в белые халаты, в ней сидели мы с Пуго. Врач и санитар. Все остальные, вместе с комплектом смирительных рубашек, разместились в закрытом кузове. Добравшись до железнодорожной станции, группа пересела в поезд и к концу дня без приключений добралась до Сан-Тефаля.
На окраине города нас ждал небольшой двухэтажный домик. К моменту нашего появления в городе подполье уже располагало сведениями, что Президент планирует посетить городской зоосад, и руководство Общества дало добро на новую попытку. Когда группа собралась в большой комнате, я принялся раздавать указания:
– Расклад будет такой. В саду работают двое. Я и Берр. Берр привстал и кивнул, показывая, что внимательно слушает.
– Группа прикрытия – Зебб, Зорбич и Гекча. На время моего отсутствия старшим по группе назначаю Пуго.
На пару секунд я замолчал, ожидая соображений команды, но голоса никто не подал. Тогда я положил на стол план зоосада.
– План покушения настолько примитивен, что имеет все шансы на удачу. Даже странно, что никто не реализовал его раньше.
Лампа опустилась ниже. Круг света теперь лежал только на плане, высвечивая прямоугольники клеток с названиями животных.
– Я забираюсь в одну из клеток и жду, когда сеньор Президент нанесет мне визит. Сверху меня подстраховывает Берр. Ну и… Дальше все обычным порядком. Ясно? Пока шум, стрельба и паника, мы перебирается через стену и скрываемся.
– А нас там не заметят? – нейтрально поинтересовался Берр, наклоняясь, чтобы посмотреть, на какую клеточку указывает мой палец. – А то кто-нибудь глазастый найдет меня среди крокодилов…
– Нас ждет компания орангутанов.
– Подходяще, – еще не все понимая, отозвался Берр. – Крокодилом притворяться было бы сложнее.
Он не стал расспрашивать, каким образом обезьяны в клетке признают его за своего, понимал, видимо, что этот вопрос уже решен и у Общества имеется свой человек и в зоосаде, чтобы обеспечить если не дружелюбие, то хотя бы лояльность наших далеких предков.
Берр, глядя на план, пальцем потыкал туда, где кто-то написал «выход»:
– Всего двое ворот… Перекроют ведь…
Пуго, гордый от свалившейся ответственности, ехидно спросил:
– Ты же ведь не рассчитывал, что тебя будут ждать с незабудками?
– На цветы не рассчитываю. Лучше б уж какую-нибудь щелочку оставили, – очень серьезно ответил Берр.
Я не дал разгореться дискуссии:
– Ворота для нас – излишняя роскошь. – Я показал на плане: – Вот стена обезьянника. За ней нас будет ждать группа прикрытия на армейском грузовике. Раз уж войдем туда без билета, то и уходить надо не по правилам. Зато быстро. Нам только и придется перебраться через забор.
– Какая машина? – деловито поинтересовался Берр.
– Другой там не будет.
…В три часа ночи конспиративную квартиру покинули я, Берр и Гекча. Каждый тащил на плечах мешок.
– Как Президента убивать будем – понимаю. Как отходить – тоже. Но как вас эти мартышки к себе пустят – не соображу… – сказал Гекча.
– Всему свой срок.
Я перебросил мешок на другое плечо. Правильно немцы говорят: «Что знают двое – знает и свинья». Не то чтобы я товарищу не доверял, но точно знаю, что Бог бережет только береженого… Ничего с ним не случится. Поймет в конце концов, что не из вредности молчу.
– Нам бы для начала через ограду перебраться.
Берр оглядел высокую – метра три, не меньше – каменную стенку.
– Ну это-то просто…
Мы прошли мимо горящих фонарей. Улица оказалась пустой, но лезть прямо тут, внаглую, было бы нечестно. Удача, она, конечно, смелых любит, однако любовь эта проистекает от уважения к смелости воинов, а не к наглости дураков, меры не знающих. Через сотню шагов стена изогнулась и ушла в сторону от освещенной магистрали. Мы свернули туда и вскоре добрались до ориентира – негоревшего фонаря. Метров на пятьдесят в обе стороны от него все заливала темнота.
– Тут.
На другой стороне улицы подмигивала неоном вывеска ресторана. Рядом – кинозал.
– Дело сделаем, – сказал Гекча, кивая на вывески, – тут же и отметим…
– Ноги бы унести… – проворчал Берр, не разделяя оптимизма товарища.
Я его понимал. Хотя все мы и верили в расчеты, да и успели убедиться, что, чем проще и незамысловатей план, тем больше у него шансов на успешное завершение, тем не менее завтрашний день внушал и мне беспокойство. Второе покушение – это второе покушение. Опаснее его может быть только третье и четвертое. С каждым разом риск будет только возрастать, и ничего поделать с этим нельзя…
Ну и разумеется, Алексей…
Гекча вытащил веревку с небольшим обрезиненным якорем на конце и, раскрутив, забросил его в крону стоявшего на территории зоосада дерева. Первым на стену забрался я. Свесив ноги по обе стороны стены, надвинул на глаза инфракрасные очки. Темнота мгновенно наполнилась фосфорическим блеском – нагретая за день земля отдавала тепло.
Ничего подозрительного я там не увидел и, встав на край, поднял наверх рюкзаки и помог подняться Берру. Молча мы помахали Гекче. Махнув в ответ, тот поспешил убраться.
– Кажется, обезьянник впереди, – сверившись с планом, сказал Берр.
– Открыл Америку! – потянув носом, отозвался я. – Оттуда так несет, что ни с чем не спутаешь… Проще не по плану, а по запаху искать.
Мы хоть и стояли за кустами цветущей акации, но цветами рядом и не пахло. Около задней стенки нужного павильона я жестом отправил Берра налево, сам же пошел направо. Мы встретились, как и ожидалось, с другой стороны павильона.
– Тихо… Никого.
– Конечно никого, – не удержался Берр. – Тут без противогаза не выстоять.
Я ничего не ответил. Он-то электронная душа – просто набор единичек и нулей. Ему по сценарию так говорить положено, а я-то все это реально чувствую… Вместо ответа, развязал один из мешков.
Там хранился ответ на вопрос Гекчи о том, как это мартышки примут нас за своих. Да никак. В мешке ждал своего часа баллон с усыпляющим газом. Не прошло и минуты, как газ уже заполнял внутренность обезьянника. На всякий случай – мало ли что – мы простояли еще минут десять, хотя нам обещали чуть ли не мгновенное действие.
Отмычкой я открыл обезьяний домик. На наше счастье, приматы, нахватавшись от людей скверных привычек, предпочитали ночевать под крышей. Дверь слегка скрипнула. Держа в одной руке фонарь, а в другой пистолет с глушителем, я заглянул к нашим предкам:
– Порядок… Сонное царство.
Но как оказалось – ошибся. Едва я отошел от двери за мешками, темный комок метнулся из наружной части вольера на волю. Обезьяна сбила с ног Берра и пропала в темноте. Я только выругался. Прошляпили, упустили…
– На улице спал. На свежем воздухе… – Берр потрогал кровенившую царапину на щеке. – Что делать будем? Их ведь поутру пересчитать могут…
Дрянная обезьянка поставила план подполья под удар. Я пробежался лучом по клетке. Яркий овал натыкался на ведра, банановую кожуру и тряпки. В одном из углов вольера обнаружился большой деревянный ящик. Под крышкой нашлись несколько ярко раскрашенных мячиков, кольца.
Открыв вентиль баллона, я поочередно стал подносить его к мордам спящих приматов. Тем временем Берр, осматривая площадку, искал беглянку.
– Вон она… Далеко не ушла…
– Да для нас разницы нет… Все одно в клетку ее теперь не заманишь…