Хлопот у нас хватало. Кроме всего прочего, жители лабораторных огородов отличались от ящика с динамитом еще и тем, что активно размножались, сохраняя свою взрывоопасность до третьего-четвертого поколения. Несмотря на предпринимаемые нами меры предосторожности, взрывоопасные растения появились в окрестных лесах. Почти полгода назад ураган «Зизи» задел лабораторию своим краем. Дорога над континентом истощила его, но все же оставшихся сил хватило на то, чтобы порвать пластиковые полотнища, покрывавшие лабораторные грядки, и разбросать щедро уродившиеся семена по округе. Теперь, расхаживая по окрестностям, мы внимательно смотрели под ноги, высматривая в траве своих питомцев. По необходимости обнаруженные беглецы или переносились в лабораторию, или подрывались на месте. Во избежание, так сказать. Ближние окрестности мы уже исходили, и теперь приходилось описывать по лесу круги немаленького диаметра…
Такой вот прогулкой, соединяющей в себе полезное с приятным, то я, то мой коллега начинали почти каждый рабочий день. Вместе с терьером, тащившим в зубах моток детонирующего шнура, я шел по лесу, внимательно смотря по сторонам, а особенно внимательно – под ноги. Их у меня было две, и ни одну я не считал лишней.
Настроение было отменным – Военно-Техническое Бюро наконец-то пообещало выдать деньги на новое оборудование! Собака, чувствуя настроение хозяина, прыгала вокруг. Улыбаясь, я высматривал знакомые очертания листьев в лесной траве. Терьер убежал в кусты. И бегал там, опустив нос к земле. Несколько секунд пес трещал ветками, потом тоненько, с подвыванием залаял.
Я осторожно подошел. Так и есть! Между собачьих лап торчал хвостик довольно большой морковки.
– Молодец, собака!
Морковка действительно оказалась хороша, но, к сожалению, уже не транспортабельна. Пока собака хрустела кусочком сахара, я поджег шнур и по своим следам добежал до кустов. Шнур горел секунд тридцать, затем вместо струйки дыма вверх взлетел фонтан земли. Грохот рванулся в небо, но, задержанный кронами деревьев, упал назад на поляну.
Я не спеша поднялся и, отряхивая брюки, с нескрываемым удовлетворением посмотрел на почти метровой глубины воронку. Морковка оказалась хоть куда! Удовлетворение сменилось недоумением, когда земля в двух шагах от воронки вспучилась и оттуда выскочил человек с автоматом. К этому я оказался не готов и оторопел. Этим и спас свою жизнь. Несколько секунд чертиком выскочивший из-под земли человек осматривался, цепким взглядом вырывая любую подозрительную мелочь.
Профессор отпустил меня, и я снова оказался командиром инсургентов. Как-то странно. Даже без хлопков в ладоши. Непорядок…
В ушах немного звенело, как и полагалось после такого взрыва почти над ухом, но ничего… Нормально…
– Профессор! – наконец сказал я. – Какая встреча! В глухом лесу!
Несколько секунд близорукий профессор всматривался в меня. Узнав, успокоился и не без ехидства спросил:
– Глухой лес? Кто это вам наплел, что тут глухой лес?
– Конечно глухой, – подтвердил вылезший следом за мной Зорбич, мизинцем пытаясь выковырять звон из ушей. – Я в вашем лесу чуть не оглох. Каким же ему быть?
– Это не глухой лес, – упрямо повторил профессор, – это частное владение.
Собака, сбежавшая в кусты, осмелела и вышла к людям. Я почесал у нее за ухом.
– Чем это вы нас, а? – спросил Зорбич, продолжая ковырять пальцем в ухе.
– Морковью, молодые люди…
Профессор справился с внезапностью нашего появления и в свою очередь поинтересовался:
– А что у вас там? – Он кивнул на подземный лаз без особого любопытства, так как и сам все понял. Трудно было не догадаться.
– Там? – Зорбич посмотрел на люк так, словно видел его впервые. – Там у нас база… Отдыха. Отдыхаем мы тут…
– Выходит, я вам отдых испортил?
– Выходит так, – сказал я, размышляя, что же делать. Повисла крайне неловкая пауза. Я задумался, во что для нас выльется эта встреча. Что-то в лице у меня, видимо, изменилось, и профессор прочувствовал, что если решение станем принимать мы, то оно может его не устроить. Он пусть невольно, но стал для нас проблемой, а как человек начитанный, видимо, знал, как люди нашего толка решают свои проблемы. Несмотря на научный склад ума, он вполне мог себе представить, чем это все может для него закончиться.
– Ну, раз я виноват, то мне и исправляться! – нашелся профессор. – Идемте к нам. Думаю, Цаплер будет вам рад не меньше меня.
– Простите, профессор, что вы предлагаете? – остановил его я.
– Я предлагаю вам свой дом под базу отдыха. Вы, наверное, знаете, тут когда-то был курорт…
– Ваш дом – наша крепость?
Звучало это двусмысленно, но Самомото кивнул. А что ему еще оставалось делать? Дыра в земле ничуть не привлекала его, а меня вовсе не радовали поиски профессора, которые наверняка организует его коллега. А так хоть оба будут у меня на виду. На минуту я задумался. По моим ощущениям, мы прятались там уже несколько дней. Сидели безвылазно, но в этот раз даже «Монополии» у нас не оказалось.
– Охрана у вас есть?
– Нет, – махнул рукой Самомото. – Какая охрана? Мы ведь частные лица… Да и наша репутация охраняет нас лучше всяких часовых. Вы же читали сводки Министерства Нападения?
– Эх, профессор, – вздохнул я. – Следили бы вы лучше за своей морковью…
Он понял, что решение принято, и небрежно отмахнулся:
– За всем не уследишь…
Второй недавний и невольный соратник встретил нас радушно. В сопровождении Цаплера я обошел весь дом, получая разъяснения по всем интересовавшим вопросам. Поставив Зунду на крышу – вести наблюдение, – мы оставшейся компанией пошли к лабораторным огородам. То, что мы увидели, поражало воображение. Речь, конечно, не шла об оборудовании, хотя такого я тоже не видел, но вот плоды их труда…
Профессора, видя азарт в наших глазах, распоясавшись, показывали химерические творения своего разума – шрапнель-капусту, разрывной репейник, взрывчатые тыквы и тому подобные штуковины.
– Все, что вы тут видите, – рассказывал Самомото, – продукт многолетней работы нашего тандема с профессором Цаплером. Правильно говорят – время одиночек в науке прошло. Поэтому мы работаем вдвоем. Все это… – Он величаво показал на грядки, засаженные привычного вида зеленью, – смертельно опасно… Это опаснее бомб, снарядов именно из-за своего невинного вида. Что может быть естественней моркови? А что она может сотворить, вы уже видели. Мы могли бы дать вам почитать новые сводки полицейского управления, но…
– Но скромность наша не позволяет этого сделать, – закончил Папа Цаплер. Они явно напрашивались на комплимент.
– Профессор, – обратился я к Цаплеру. – Все, что вы тут нам показали – это, так сказать, крупный калибр… А ваш горох? Я не забыл нашей первой встречи…
Цаплер ухмыльнулся. Покопавшись в жилетном кармане, он двумя пальцами вытянул оттуда горошину и, словно бриллиант, продемонстрировал ее нам:
– Хороша штучка, правда?
В голосе его звучало то одобрение, с которым пожилой вообще-то профессор мог бы оценить фигурку хорошенькой студентки, но никак не смертоносное оружие.
– Ну, – сказал я.
– Горох – это наша несомненная удача! Так сказать, бриллиант нашей коллекции!
Зеленая крошка каталась между профессорских пальцев, норовя выскользнуть. Мне пришла в голову забавная мысль.
– Кстати… Вы патриоты?
– С чего вы взяли? – удивились профессора. – Скорее уж космополиты… Наука не признает ни границ, ни наций, а мы с ней заодно!
– Странно… Уж больно у вас патриотичный набор овощей. Все дары родной природы.
– Ну что вы… Мы работаем широко. Недавно вот случился взрыв в «Эксельсиоре» Не слышали?
Я ухмыльнулся:
– Как же, как же… Слышали.
– Официально считается, что там что-то с газом оказалось не в порядке, а на самом деле там детонировал один из наших ананасов!
Он посмотрел на меня так, словно ждал похвалы. Не дождался. Не стал я ему рассказывать, как они нас выручили своим ананасом. Профессор и не подумал настаивать, запустив беседу дальше:
– Вы знаете, что доставляет нам наибольшие хлопоты?
– Судя по всему, транспортировка… э-э-э-э… плодов?
– Именно! – Самомото одобрительно ткнул меня пальцем в грудь. – Вся наша продукция взрывается традиционно – от удара. Тут глаз да глаз за всем нужен. Исключение только одно – свекла. Она взрывается от повышения температуры, но мы почти не курим, так что с этим проще… Так вот горох у нас получился почти идеальным оружием – в пассивированной оболочке. Тыквы, кстати, тоже, но там, сами понимаете, калибр другой.
Зорбич вопросительно наклонил голову.
– Посмотрите, – не стал ничего объяснять профессор. Он положил горошину на пол и, искоса поглядывая на гостей, ударил по ней каблуком. Горошина отчетливо хрустнула. – Вот и все. Но вся штука состоит в том, что стоит несколько секунд подержать ее во рту, как слюна разрушит внешнюю оболочку и…
– Бум, – сказал Гекча.
– Именно! И довольно большой «бум»!
– А если подержать ее несколько минут? – поинтересовался Гекча.
– Я сам не пробовал и вам не посоветую, – суховато отозвался Цаплер. Не оценил юмора.
Самомото присоединился к нему.
– Вообще-то можно предположить, что случится, – сказал он. – Получать пощечины и зуботычины станет смертельно опасно. И чихать, видимо, тоже…
Предводительствуемые профессорами, мы прошли на полигон, где хозяева показали нам свою продукцию в действии. Сняв пиджаки и засучив рукава рубашек, они начали швырять овощи. Весело, словно расшалившиеся дети, ученые выкрикивали:
– А вот картошка!
Картошка улетала, и через секунду земля вздрагивала от грохота.
– А вот яблочко! А каков огурчик?
Там, где фрукты и овощи соприкасались с землей, возникала вспышка и раздавался треск, как от электрического разряда…
Умаявшись, профессора остановились.
– Вам не предлагаем, так как все же есть в нашем деле своя специфика, а у вас нет нужной сноровки.