– Мистер Эллиот, вы не правы!
Однажды в минуту редкой для себя откровенности Тэтчер скажет ему:
– Все школы Лондона совершенно некомпетентны и слабы! – И, увидев его удивленную реакцию, тут же добавит: – И в первую очередь в этом виноваты именно вы!
Для большинства сотрудников она была сродни монстру.
– Тэтчер – убийца, она убивает идеи, репутации и представление о людях в собственной голове, – признается один из очевидцев. – Если вы вступите с ней в спор по какому-либо поводу, вам придется навсегда забыть о повышении. Она формирует мнение о людях за считаные секунды и больше никогда не меняет своего отношения к ним. Порой я думал, что она сделана изо льда, в ней нет ни грамма человеческой теплоты.[390]
Тэтчер и в самом деле была очень требовательным и дотошным руководителем. Например, согласно разделу 13 Закона об образовании (1944 год) каждая схема реформирования, предложенная на местах, должна была получать личное одобрение министра. Тэтчер никогда не пренебрегала данной обязанностью. Делала это кропотливо и въедливо, стараясь найти малейший предлог, чтобы отклонить предложенные варианты. Несмотря на такую предвзятость, за весь период работы в министерстве Тэтчер будет рассмотрено 3600 схем реформирования, из которых она отвергнет всего 325.[391]
Однако не эта щепетильность и сложные отношения с подчиненными сделали ее одной из самых непопулярных женщин в Великобритании и едва не стоили ей карьеры.
Тэтчер возглавила министерство в один из сложнейших исторических периодов. Послевоенное поколение «беби-бумеров», характеризующееся высокой рождаемостью, привело к резкому увеличению числа учащихся, реформированию системы элитарных частных школ и, как результат, увеличению расходов на образовательную деятельность. В 1970 году Великобритания впервые начала тратить на образование больше, чем на оборону.
В целом в этом не было ничего необычного, если бы не одно обстоятельство. Приход Хита к власти запустил механизм обратного действия. Сделав одним из лозунгов своей предвыборной кампании сокращение государственных расходов, консерваторы были вынуждены пересмотреть новый бюджет и урезать финансирование большинства министерств.
Подобная политика в таких социальных сферах, как образование и наука, не вызывала восхищения у обычных граждан. Сама того не желая, Тэтчер оказалась между молотом премьер-министра и наковальней общественного мнения. Среди прочих непопулярных мер, предложенных Маргарет, стало увеличение цен на детское питание в школах и роковая отмена бесплатного молока детям от семи до одиннадцати лет.
Маргарет, как всегда, мыслила рационально. Проанализировав отчеты, она обнаружила, что большая доля молока не выпивается вовсе и деньги государства расходуются впустую. Изменившиеся вкусы детей превратили молоко не в самый популярный напиток среди подрастающего поколения. Для сверхэкономной дочери Альфреда Робертса выход был один – упразднить раздачу бесплатного молока.
Тэтчер еще никогда не была так уверена в своей правоте, но народ думал иначе. Новый законопроект привел к спонтанной, хаотичной и совершенно неконтролируемой реакции народного гнева, презрения и ненависти.
На одном званом обеде на Даунинг-стрит кто-то из именитых гостей во всеуслышание спросил:
– Есть ли хоть доля правды в той информации, что Маргарет действительно женщина?[392]
Газета «Sun» пошла еще дальше:
– А вообще, человек ли миссис Тэтчер? Если и так, то она самая непопулярная женщина в Великобритании![393]
Не только женщина, но и политик. Несмотря на тяжелое экономическое положение, непрекращающиеся забастовки шахтеров и безработицу, которая превысила миллионный барьер, именно Тэтчер – простой министр образования – стала, согласно опросам общественного мнения, самым непопулярным государственным деятелем Великобритании.
Сказанное на одной из конференций лейбористской партии «Thatcher – milk snatcher!» глубоко врезалось в память англичан, для которых образ матери, отнимающей молоко у детей, был чем-то диким, совершенно противоречащим человеческой природе.
– Она не просто непопулярна, – комментировал один из журналистов «Evening Standard». – Она отвратительна, нетерпима и омерзительна. Тэтчер превратилась в мишень для злых шуток и жестоких вербальных атак.[394]
Во время своих выступлений она столкнулась с актами небывалой агрессии. Однажды во время выступления в Ливерпуле ее забросали строительным мусором, так что ей пришлось искать убежища в доме одного из парламентариев.
– Миссис Тэтчер, что случилось? Как прошло выступление? – поинтересовалась гостеприимная хозяйка.
– Крайне неспокойно, – еще не успев толком отдышаться, вымолвила Маргарет.
Немного растянув блузку, она показала место под ключицей, куда ей попали камнем. Всю эту область покрыла багрово-фиолетовая гематома.
– Было больно? – воскликнула жена парламентария.
– Ужасно больно.
– И что же вы сделали?
– А что мне оставалось? – удивилась Маргарет. – Продолжила говорить как ни в чем не бывало.
– Я вызову врача, – решительно произнесла хозяйка.
– Благодарю вас, но у меня выступление еще в двух местах. Времени совершенно нет. Лучше налейте чашечку чая.[395]
В другой раз, выступая в одном из университетов, она столкнулась со злобными криками многотысячной толпы:
– Тэтчер – вон!!! Революционному социализму – ДА!!!
Не растерявшись, Маргарет прокричала в ответ:
– Хотите вы этого или нет, но Тэтчер уже здесь и она выступит![396]
Люди забыли, что имели дело с «железной леди». Она давно научилась скрывать беспокойство и страхи на публике.
– Им никогда не удавалось запугать меня физически! – призналась она в одном из интервью. – Хотя, конечно, испытываешь шок, когда видишь множество полицейских и понимаешь: они здесь только с одной-единственной целью, чтобы охранять тебя.[397]
Свою дочь она поучала:
– Никогда не показывай на публике, что тебе больно. Если займешься общественной деятельностью, готовься к тому, что тебя расплющат.[398]
Именно Кэрол, Дэнис и еще несколько близких людей действительно знали, чего стоила Маргарет критика в ее адрес. В глубине души Мэгги была обескуражена. Уильям Пайл утверждал, что даже видел слезы на ее щеках:
– Я думаю, что это очень сильно задело ее. Маргарет впервые столкнулась со столь болезненной для себя реакцией.[399]
– Почему они обращаются со мной гораздо жестче, чем с моими предшественниками? – восклицала Маргарет. – Почему? Зачем они это делают?[400]
Единственное, что для нее было ясно: какие бы трудности ни встретились на ее пути, она никогда не отступит.
Видя тяжелое состояние своей жены, Дэнис предложил ей подать в отставку:
– Ради чего ты терпишь это? Почему бы тебе не послать все к черту?
– И не подумаю, – решительно ответила Маргарет. – Им никогда не заставить меня поступать против моей воли.[401]
Чем сильнее ее били, тем прочнее становилась броня. «Все, что меня не убивает, делает меня крепче», – повторяла про себя Маргарет слова Фридриха Ницше.
Уже спустя годы она признается:
– Стать мишенью в глазах общества – бесценный опыт для премьер-министра![402]
Она научилась укрощать стихию, задушив собственный страх и преодолев в себе неуверенность.
– Именно тогда стальная броня стала неотъемлемой составляющей моей души, – делилась Тэтчер своими переживаниями.[403]
Единственное, в чем Маргарет осталась бессильна, так это в предотвращении негативной реакции, которая возникла в Уайтхолле. Британские политики были поражены ее действиями не меньше своих избирателей. Только если гнев последних был безмолвным, то первые не собирались молчать. На заседаниях в палате общин как только не называли Тэтчер – и министром упущенной возможности, и миссис Скрудж с разукрашенным лицом, и реакционной оппозиционеркой, и сухой счетной машиной с головой, полной цифр, и даже фашисткой среди министров.[404]
Еще никогда на протяжении своей политической карьеры Тэтчер не находилась в столь трудной ситуации. Она и раньше не пользовалась успехом среди коллег по партии, теперь же ее положение было поистине катастрофическим. Для большинства она превратилась в политический труп. Оживить Маргарет могло только чудо, хотя вряд ли тогда кто-то верил в ее воскрешение.
Король пал! Да здравствует королева!
Прежде чем политическая карьера Тэтчер окончательно канула в Лету, необходимо было слово последней, высшей «инстанции» Уайтхолла – премьер-министра. Реакцию Хита предсказать было легко: скандал с молоком не просто лишил министерство Тэтчер доверия, но и поставил под угрозу престиж всего правительства. К тому же, несмотря на свой огромный политический опыт, Тед так и не научился переносить двух вещей – чужого мнения и женщин. Для большинства политиков судьба дочери Альфреда Робертса была предрешена. Но… Ведь не зря мудрец из Кёнигсберга Иммануил Кант утверждал, что «есть лишь две вещи, недоступные человеческому мышлению, – небо над нами и нравственный закон внутри нас».
– Тед – политический парадокс! – заметила как-то Тэтчер. – Сколько лет я с ним знакома, а у меня всегда остается ощущение, что я не знаю его вовсе.