Кстати, об участке. Сейчас он принадлежит одному человеку, там огород. Он отказывается пускать кого-либо чтобы матросов раскопали и похоронили подабающе. Одним словом, мы с Вадимом Ручьёвым из поискового отряда „Комбат“ решили собрать деньги для того, чтобы выкопать матросов, заплатить этому человеку (имя я не называю пока) за забор и перекопанный участок, похоронить матросов и поставить памятник. Бюджетного финансирования у отряда нет. Поэтому будем рады помощи тех, для кого война, это не только «деды воевали» или наклейка на автомобиль. Нам много чего надо для экспедиции, которую мы наметили на весну. Реквизиты ниже, и делитесь постом».
Эсэмэски о поступлении денег стали приходить столь часто, что Саша был вынужден отключить звук. К комментариям в «Фейсбуке» люди прикладывали скриншоты об отправке денег. Бабушка из Калуги писала, что, до пенсии хоть и осталось 500 рублей, 300 она отправляет на эксгумацию погибших соколиков. Владелец магазина хозтоваров из Курска предлагал даром любое оборудование для раскопок, а бизнесмен из Ростова готов был купить новый прицеп. На такие сообщения Блюдин отвечал в одинаково хамской форме: «Что купить, мы знаем сами. Шлите деньги». Клич о помощи разлетелся по всему «Фейсбуку». Переводы шли из Германии и с Украины, из Латвии и Голландии. Не вставая с места, Саша оплатил новые кроссовки, розовую куртку и ещё парочку палёных шмоток. Дочке он заказал плюшевую игрушку, а жене – махровый халат и обруч для волос.
Саша то и дело открывал банковское приложение и не верил своим глазам. О такой сумме он даже и не мечтал. Но ведь нужно делиться с Вадиком и поисковиками, а значит, сбор необходимо подогревать. И вскоре не умеющий играть на гитаре Александр разместил фото «Стратокастера» с припиской: «Спасибо за ваш отклик, но денег всё равно ещё мало. Решил продать свою любимицу. Можно в режиме аукциона. И ещё. Отчёты о ваших деньгах и репортаж из поисковой экспедиции непременно будут». Каждый второй комментарий начинался с фразы «талантливый человек – талантлив во всём», а заканчивался мольбами не продавать гитару. «Деньги не главное, Александр, накидаем. А инструмент вам пригодится», – писали доверчивые люди. И только некий Юра из Томска разоблачил: «Это же гитара Ингви Мальмстина, тварина! Ты кого разводишь?» Комментарий Саша стёр, Юру проклял и, уничтожив яблоко, пошёл опорожняться.
К приходу жены следопыт сбегал в магазин, отварил пельменей, нарезал салат из огурцов и помидоров и откупорил бутылку молдавского вина. Увидев накрытый стол, Оксана поморщилась:
– Мне это в глотку не полезет.
– А вот это ещё почему? – Глазные яблоки Александра стали размером с антоновку.
– А потому что грех это. Мне стыдно было. Девки на работе перечисляют. Говорят, мол, молодец твой. А я чуть не реву.
Саша обнял жену и уговорами убедил ему поверить. Что это от души и что экспедиция обязательно состоится.
Утром приехал Вадик.
– Вадя, сумма там – закачаешься.
– Сколько?
– Да, до хера. А они всё шлют.
– Я спрашиваю, сколько?
– Пока девятьсот семьдесят тысяч.
– Завтра поедем к поисковикам. Они в ста пятидесяти километрах отсюда. Отдадим деньги, поснимаем раскопки для отчёта.
– А в отчёте напишем, что были под Волгоградом?
– Именно. И геотеги проставить не забудь.
Копал Блюдин лениво, громко кряхтел, а утерев лоб, доставал из кармана леденец и, медленно его развернув, закидывал в рот. Чуть поодаль два юноши вслушивались в писк металлоискателей, но внезапно начавшийся дождик заставил отряд броситься к тентам, расположившимся на краю огромного поля. Главного звали Николаем. Это был коренастый темноволосый мужчина с узкими, морщинистыми глазами и глубокими оспинами на щеках. Одет он был в чёрный бушлат, а на голове его ладно сидела кубанка казачьих пластунов. Указав рукой на грубо сколоченные скамьи, Николай предложил садиться. На столе тут же появились мясные нарезки и мытые овощи, две бутылки водки и несколько пакетов сока. Разлив водку по металлическим кружкам, Николай поправил ремень и предложил молча почтить память павших воинов.
– За деньги и помощь спасибо, – обратился он к Вадику и Саше, отламывая кусок колбасы.
– Да не за что. Это наш долг, – засмущавшись, ответил Блюдин.
– А сам-то служил? – поинтересовался Николай.
– Да. В горячей точке пришлось побывать.
– Во как! Точек-то много теперь на карте. Одни остыли, другие до сих пор жаром отдают. И где горячо-то было?
– В Карабахе, – ответил Саша и покраснел.
– Да быть не может, братуха! – Николай тут же налил ещё. – Чем врага огорчал, Саня?
– Да это… Снайпером был. Снайпером. До сих пор совесть мучит.
– Снайпером? А квартировали где? – прищурил взгляд командир.
– Я уже и не помню. Горы там были, короче… А я полгода пострелял и уехал.
– Да? И из чего же ты стрелял, боец?
– Из винтовки. Из винтовки с прицелом оптическим, – почти шёпотом проговорил Блюдин.
– А имя у винтовки было? Ну звали как винтовку?
– Уже и не помню. Тяжело вспоминать такое. До сих пор трясёт.
Стол затих. Николай закурил и, сделав три затяжки подряд, с презрением бросил Блюдину:
– Ты это… Больше так не делай никогда, слышь? Воин карабахский.
Допивали молча. Дождь выдался не затяжным, но копать и передвигаться по полю стало тяжелее. Грязь комками липла к сапогам, лопата с хлюпаньем вонзалась в почву, и вскоре Вадик выкопал останки немецкого солдата. Рядом нашли тяжёлый пулемёт и посечённую осколками каску с бурыми пятнами внутри. Совсем ещё юный следопыт Андрей нашёл овальный жетон с именем и фамилией погибшего.
– Надо этого пулемётчика закопать и обоссать суку, – расстёгивая ширинку, предложил Блюдин.
– Обоссышь себя, когда самозакапываться будешь.
Тон и голос Николая заставили Сашу вздрогнуть. Командир отвёл Вадика в сторону и тихо попросил:
– Вадик, ты забери этого ущербного. За бабки спасибо большое, но забери. И пусть каску на память возьмёт.
Домой ехали молча. Саша пил пиво из здоровой пластиковой бутылки и проверял поступления. В эти моменты его лицо расплывалось в довольной пьяной улыбке. Денег накидали больше миллиона рублей. Сообщив об этом Вадику, Блюдин пообещал частями снять наличность и полностью рассчитаться до конца недели. Разместив в «Фейсбуке» фото с места раскопок, Саша долго смотрел на экран, читая восторженные комментарии подписчиков. А к вечеру следующего дня Блюдин предложил Вадиму ещё одну комбинацию:
– Вадик, у меня появился шанс. Утром я поговорил с актёром Борисом Пагиным, и он согласился сыграть со мной спектакль «Когда-то в далёком детстве!».
– Этот там, где ты надрачиваешь на турецкие свитера «Бойз», жвачку «Турбо» и бананы «Пирамида»?
– Давай без хамства. Это не надрачивание, а ностальгия.
– Хорошо. Ну так и играйте – на здоровье.
– Борис хочет гарантированной предоплаты за выступления.
– На хуй! И тебя, и Бориса на хуй!
– Он сильный актёр!
– Он такой же сильный актёр, как ты сильный поэт. Шурик, меня душит жаба за весь этот гешефт с раскопками. Я хочу быстро получить деньги, часть из них отдать на благотворительность, и всё это забыть! Дошло, Шурик?!
– Вадь… Пагин договорился с хорошими залами. Мы отлично заработаем, и ты отдашь на благотворительность больше. Умоляю, друг!
Билеты продавались вяло, спектакль больше напоминал подростковые страдания в исполнении двух взрослых и тучных индивидов. И если у Пагина получалось изображать подобие игры, то Блюдин был жалок.
– А помнишь запах жвачек, Гарик? – восклицал герой Бориса.
– Помню! А ещё помню, как дожёвывал резинку за старшими ребятами! – откликался Блюдин и заходился смехом вместо редких зрителей.
После спектакля в Твери к Саше подошла пожилая женщина с мощными бровями и вульгарным макияжем. Представившись Розой Ильиничной, она сказала, что Саше стоит работать над собой и что она готова преподать ему пару уроков на дому. В гостиницу Блюдин явился под утро. На левом плече алел засос, а карман грел почти новый китайский мобильник. Пагин ждал Сашу с калькулятором и листком бумаги. По итогам турне Блюдин остался должен партнёру по спектаклю 37 980 рублей.
Вадик зашёл в понедельник утром. Молча протянул руку и указал взглядом на ладонь. Блюдин мямлил о невезении, о жадности Бориса, о неблагодарных зрителях и плохой экономической ситуации в стране. Он клялся отработать, и отработать как можно скорее. Он сыпал идеями новых сборов денег в интернете. Всё это время Вадик молчал. Увидев на полке немецкую каску, привезённую с раскопок, он резко схватил её, напялил на голову Александра, оттащил его на кухню и начал охаживать половником. Блюдин визжал, катался по полу, орал, что сойдёт с ума, но в итоге заработал гигантский синяк под левым глазом. Открывая дверь жене, Саша надеялся на сочувствие, которое и на этот раз обошло его стороной. Увидев мужа, Оксана громко расхохоталась:
– Я бы этому человеку заплатила. Но так как денег у нас нет, передай ему мою благодарность.
Саша отправился в туалет, присел на корточки и, разрывая в клочья рулон туалетной бумаги, тихо заплакал. Он запихивал в унитаз бумагу, плакал и жалел о потерянных деньгах.
«Тетерев мечты»
Семён Аркадьевич коротко сказал, что есть важное дело и попросил о встрече в бард-клубе «Тетерев мечты». Феликс недолюбливал бардовскую самодеятельность и удивился, что у ходоков с гитарами есть свой клуб со столь странным названием. Монахов медленно брёл по бульвару, любуясь вечерней иллюминацией. Остановившись у «Сен-Виля», заглянул в окна кафе. Три больших стола были заняты людьми в просторных розовых фартуках. Размахивая кисточками, окунаемыми в акриловые краски, энтузиастки пытались писать картины. Получалось не у всех, некоторые изрядно нервничали. Феликс подумал, что только неудовлетворённость может толкнуть женщину на вечерний поход в столь экзотический кружок. За всей этой мазнёй не желание стать мастерицей пейзажа или натюрморта, а ставка на шанс познакомиться. Милая девушка, посадив пятно на блузку, покраснела и тут ж