Мы проговорили до утра. Посмотрев на часы, Ии включил радио. Шла как раз передача «Розыск родных и знакомых». Я просыпался всегда очень поздно и поэтому ни разу не слышал этой передачи. Но я знал, что в послевоенной Японии ни одну передачу не слушают с таким взиманием, как эту.
Торговец сандалиями такой-то, проживающий там-то, искал свою жену, исчезнувшую во время одной из бомбежек Токио, и просил отозваться всех, кто знал о ее судьбе. Родных одного унтер-офицера, погибшего в Бирме, просили явиться за урной с пеплом по указанному адресу. Супружеская чета, приютившая девочку после смерти матери, разыскивала отца девочки, который должен был вернуться из Кореи.
Затем диктор прочитал:
– Бывшая сестра милосердия Сакано Кумако, репатриированная с Борнео пятнадцатого ноября прошлого года и проживающая по прежнему адресу, хочет видеть господина Хамада Иноскэ.
Я усмехнулся:
– Ищет возлюбленного.
– Нет, – сказал Ин, – это означает, что в конторе Сакума завтра в пятнадцать часов состоится собрание офицеров, служивших в авиационном отряде Хамаи. В экстренных случаях этой передачей пользуются для извещений.
2
Чутье старого работника специальной службы все-таки не обманывало меня. Недаром меня так тянуло в узкие переулки деловых кварталов, где стоят в ряд дома, увешанные вывесками всякого рода предприятий. Недаром эти вывески привлекали мое внимание. Но я не знал тогда, что начертанные на них иероглифы, цифры и латинские буквы надо читать по-особому.
Оказывается, «дрожжевые удобрения» означали то же, что и «ароматные грибы сиитакэ». Все компании и конторы, на вывесках которых фигурировали эти удобрения и эти грибы, были филиалами известной Лиги Восточной Азии организации сторонников, генерала Исихара.
Общества и клубы с цифровыми обозначениями – Общество 8, Общество 14, Общество 38 и многие другие – были объединениями офицеров, служивших в одной и той же части или вместе учившихся.
«Артели совместного земледельческого труда» представляли собой объединения офицеров авиационных отрядов. А артели велорикш в крупнейших городах и рыболовные артели в деревнях на берегу Японского моря были сформированы из офицеров наземных войск и флота. Некоторые артели состояли исключительно из тех, кто был в танковых и парашютно-десантных отрядах смертников.
К этим организациям примыкали члены крайне правых обществ, которые после войны были распущены, но вскоре с разрешения американского штаба возродились под другими названиями.
Штаб-офицеры объединились в небольшие замкнутые группы, похожие на те боевые группы, которые была созданы накануне мятежа.
В доме напротив станции Йоцуя, на котором висела вывеска «Гостиница Фукудая», помещался штаб группы морских офицеров, а в гостинице «Вакамацусо» в районе Усигомэ помещался штаб группы военных врачей-бактериологов. Клуб «Романс» на Западной Гиндзе – в здании, примыкающем к телеграфному агентству Денцу, был штабом офицеров, окончивших разведывательную школу Накано.
Кафе «Акахоси» в районе Сибуя служило явочным пунктом для офицеров штаба армии в Корее, а контора Ии – для офицеров-генштабистов, работавших по русской линии. Эти штабы и явочные пункты офицерских групп были рассеяны по всему Токио под вывесками кафе, ресторанов, гостиниц и прочих предприятий.
А над всеми обер-офицерскими и штаб-офицерскими объединениями и группами стояли руководящие органы, замаскированные под торговые и транспортные конторы. Их возглавляли виднейшие представители генералитета императорской армии.
Все нити от этих компаний, контор, артелей, содружеств, клубов и кафе сходились в одном месте – в главной конторе в квартале Хибия, которая официально именовалась General Headquarters – главная штаб-квартира, сокращенно GHQ. А японские красные расшифровывали это сокращение по-своему: Go Home Quick – убирайтесь домой скорее.
3
После того как Ии посвятил меня в дела, Токио, который я видел до сих пор только с фасада, вдруг повернулся, как на вертящейся сцене театра Кабукидза, и предо мной отрылся другой Токио. Если первый Токио был похож на хиросимскую женщину с лицом, изукрашенным пятнами ожогов и разноцветными полосами, то второй Токио напоминал зашифрованный документ, в котором говорятся о самых интересных, самых волнующих вещах.
Прежде всего мне надо было восстановить связи. С этой целью я посетил несколько контор. Никаких паролей не требовалось. Достаточно было телефонного звонка рекомендующего – меня рекомендовал Ии – и его визитной карточки с приложением личной печатки. Надобности в более строгой конспирации не было, так как наши конторы функционировали с разрешения свыше. Если и принимались некоторые меры предосторожности, то только для того, чтобы предупредить просачивание сведений в прессу.
А кое-что уже просочилось. Китайское коммунистическое агентство Синьхуа опубликовало сообщение о существовании при штабе Макартура отдела «Зи Эф». Никаких подробностей не приводилось, и наши конторы вовсе не упоминались, но было ясно, что китайцам удалось пронюхать что-то. Отсюда вывод: надо быть начеку.
Существовала угроза и со стороны иностранных корреспондентов и со стороны японских красных. Некий Хью Дин, английский корреспондент, уже огласил сведения о тайной конференции верноподданнических обществ, состоявшейся в парке Уэно. А корреспондент агентства Рейтер Дэнни Уорнер объявил на весь мир о том, что в Японии существует широко разветвленное военное подполье, во главе которого стоят бывшие генералы и руководители финансово-промышленных монополий. Фамилий Уорнер не приводил.
В результате расследования, произведенного конторой Аояма, выяснилось, что Хью Дин купил сведения у одного из участников конференции в Уэно, бывшего летчика из отряда смертников «Горная вишня». Такой поступок заслуживал кары, и вскоре бывший летчик попал под грузовик на шоссе около Омори. А Дэнни Уорнеру, как выяснилось, проболтался в пьяном виде офицер Си Ай Си – американской контрразведки. Штаб главнокомандующего немедленно принял меры. Офицера перевели на остров Мидуэй, а полковник Кадис из 2-го отдела подсунул Уорнеру версию о том, что штаб главнокомандующего только недавно узнал о существовании в Японии нескольких негласных организаций, которые ставят исключительно внутриполитические цели – хотят добиться смены кабинета. Версия, исходящая от такого авторитетного источника, как полковник Кадис, была признана Уорнером более достоверной.
Но с красными журналистами дело обстояло хуже. В левых газетах уже появлялись сообщения о том, что антикоммунистическая организация «Содружество хризантемного флага» получает деньги от крупного промышленника Охира. В других сообщениях красные намекали, правда в самой общей форме, на существование тайных военных организаций. Красные, по-видимому, что-то учуяли и старались изо всех сил добыть конкретные данные. Поэтому при всех больших конторах были созданы специальные контрразведывательные группы, состоящие из бывших чинов жандармерии и особого высшего отдела – тайной полиции. Им была поручена охрана наших секретов от красных.
На эту тему я говорил с полковниками Судзуки Кейси и Хидака Сиро, с которыми встретился в клубе «Будзен». Судзуки одно время преподавал вместе со мной в школе Накано. Он читал курс по «ханкан» – контриспользованию агентуры неприятельской разведки, а я – по технике связи с агентурой особого назначения. А полковника Хидака я знал по Китаю. Он заслужил известность своими специальными акциями в глубоком тылу противника. Теперь он возглавляет так называемый «орган Хидака», где группируются бывшие офицеры специальной службы. Штаб Хидака помещается в отделе «Кубана» в квартале Цукидзи.
Оба согласились со мной: надо не только обороняться от красных – пора переходить в наступление. По приказу американского главнокомандующего наше правительство (уже отдало распоряжение полиции приступить к массовым арестам стачечников, демонстрантов, подстрекателей и их пособников. Арестные дома и тюрьмы вскоре заполнились до отказа.
Получив сведения о том, что генеральный секретарь компартии Токуда совершает объезд заводских районов на Кюсю, специальные группы «Содружества хризантемного флага» выехали в Омута и Куруме и устроили засаду, однако их опередил один из членов филиала Антикоммунистической Лиги в Сага. Он метнул гранату, но она не долетела. Токуда подучил только легкое ранение.
Спустя три дня после покушения на Токуда Макартур издал директиву о категорическом запрещении рабочим и служащим государственных и муниципальных учреждений проводить какие бы то ни было «координированные приостановления работ». В соответствии с этой директивой японское правительство объявило, что участие в стачках будет считаться государственным преступлением и караться тюремным заключением.
Ответ последовал немедленно. Начались забастовки протеста. Сначала выступили машиностроительные рабочие в Токио, затем железнодорожники на островах Сикоку, Хоккайдо и Кюсю, вслед за ними телеграфисты и почтовики Осака, Нагано и других городов на Хондо. На всех четырех главных островах Японии развевались красные флаги стачечных комитетов. Так ответили красные на запрет из Хибия.
4
Я уже давно написал ответы на вопросы Хаш-хаша. Когда я, наконец, позвонил ему, он назначил встречу на 22 часа у каменных львов перед Домом собраний в Хибия. Он подъехал в машине, и мы направились на явочную квартиру в одном из безлюдных переулков квартала Таканава. Этот квартал барских особняков совсем не пострадал от бомбежек.
Машина въехала в ворота старинного типа с медными украшениями и остановилась перед особняком в конце большого двора, усыпанного гравием. Мы вошли во внутренний сад с прудом и перекинутым через него каменным мостиком, с холмиками, крошечными водопадами и соснами с длинными извивающимися ветвями, подпираемыми костылями. В углу сада вместо хижины для чайных церемоний стоял домик типа бунгало.
Хаш-каш открыл дверь своим ключом и провел меня в комнату с европейской мебелью, но с японскими картинами – непристойными гравюрами эпохи Эдо.