Красные форсировали Янцзы и взяли Нанкин. Спустя несколько дней после падения гоминдановской столицы я пошел на собрание в храм Кан'эй в парке Уэно. В этот вечер здесь происходило собрание по случаю отправки первого отряда на Тайвань.
У ворот какие-то люди в противогриппозных масках раздавали прохожим листовки с адресами вербовочных бюро. Цветенье вишен уже кончилось, опавшие лепестки устилали землю вокруг храма. Большинство собравшихся – юноши в студенческой форме. У многих на голове и шее белели шарфы – точь-в-точь такие носили во время войны летчики из отрядов смертников.
Напутственную речь произнес адъютант генерала Сумида. Он поздравил едущих с высокой честью, выпавшей на их долю. Они должны быть готовы к тому, чтобы осыпаться, подобно лепесткам вишни, во имя империи. Они – авангард императорской армии, которая ныне восстает из пепла. Действуя совместно с бывшими врагами, Великая Япония сокрушит главного врага – красных.
Кто-то сзади крикнул с сильным кюсюским акцентом:
– Сперва расправимся с красными, а потом рассчитаемся с бывшими врагами!
Все яростно захлопали в ладоши и запели песню «Уми юкаба» незабываемую песню, которую распевали верноподданные в течение всей войны:
Выйдешь в море – трупы в волнах, В горы пойдешь – трупы в кустах, Все умрем за государя, Без оглядки примем смерть!
9
Хаш-хаш назначил мне экстренную встречу на Таканаве. Я заявил ему о своем желании учредить собственную контору, чтобы набрать бывших работников специальной службы в Китае, восстановить связи с нашей агентурой в Шанхае, Уси, Ханьчжоу и Нанкине и начать действовать со стороны Тайваня.
Не дослушав меня, Хаш-хаш покачал головой:
– Вы будете работать не в направлении Тайваня, а в другом.
– В каком?
Он поморщился – судя по всему, у него было плохое настроение.
– Неужели непонятно? Вы генштабист, офицер главной квартиры, вас рекомендовали как одного из опытнейших работников разведки, а соображаете вы очень плохо.
– Если считаете меня непонятливым, соблаговолите объяснить.
– Нам приходится начинать все сначала. С того же, с чего начали и вы, Понятно?
– То есть начать разрабатывать план Исихара с самого начала?
Хаш-хаш махнул рукой:
– Я вижу, что пресловутое древнеяпонское угощение не принесло вам никакой пользы. Сделало вас не храбрым, а трусом и подействовало на ваши мозги…
Теперь я мог его не бояться – вскочил, схватил пепельницу и гаркнул:
– Сам ты трус и не смей грубить!
Он тоже вскочил и, засунув руку в карман, процедил, сквозь зубы:
– Шевельнешься – уложу на месте. Желтая обезьяна, трус! Джап паршивый!
– Сам трус, рыжая обезьяна!
Мы стояли друг против друга, разделенные столом. Он смотрел на мою руку с пепельницей, а я на его руку, засунутую в карман. Было слышно, как тикают его ручные часы. Минуту спустя он усмехнулся и, вынув руку из кармана, сел. Я тоже сел, положив перед собой пепельницу. Хаш-хаш вынул трубку и закурил. Я закурил сигарету. Он тихо рассмеялся:
– Ну ладно, не будем больше… Это ни к чему. Не будем тратить драгоценное время. У нас общий враг и общее дело.
Я кивнул головой:
– Объясните, в чем дело.
– Объяснять тут, в сущности, нечего, все ясно. После вашей капитуляции мы хотели сразу же занять ваше место в Азии, но Чан Кай-ши подвел нас. В Китае произошла, будем называть вещи своими именами, полная катастрофа. Теперь вся наша политика в Азии поставлена под удар. И если мы не примем контрмер, нам останется одно: уйти из Азии. А на это мы никак не можем согласиться. Мы решили провести контрмеры. И нам придется начинать с того же, с чего начали вы. Для того чтобы утвердить свое положение в Азии, вы сперва взяли Тайвань, потом…
– …Корею. Но мы это сделали не сразу…
– Тогда была другая ситуация. Россия и Китай не были красными. А теперь время не ждет… Мы закрепим за собой Тайвань и Корею одновременно, затем возьмем Маньчжурию – и дальше. Ваш план Исихара был направлен только против России, а наш план шире, его объект – и Россия и вся Азия.
– У нас этот план официально назывался «Хакко итиу» – восемь сторон горизонта под одним небом.
– Слишком длинно и слишком прозрачно. Наше название короче, но знать его вам пока незачем. А та работа, к которой вы отныне будете иметь отношение, составляет только часть большого плана. Эта часть плана условно именуется: план «Эй Би Си».
– Теперь все понятно. Вперед – на континент. Значит, будем работать в направлении Корейского полуострова.
– Да. Южная часть этого полуострова теперь именуется республикой Тайхан, а в северной, как вы знаете, обосновались корейские красные. Они закрывают нам дорогу к Ялу и дальше. Поэтому их надо убрать.
Я рассмеялся:
– Собирался на Тайвань, а получилось совсем другое. Вместо Тайваня Тайхан. Решили вернуться на материк с другого конца?
– Ударим с этой стороны и возьмем реванш за поражение Чан Кай-ши.
Хаш-хаш подошел к шкафу и достал бутылку коньяку, лимон и сахар. Наполнив рюмки, он провозгласил тост:
– За маршрут Пусан – Ялу и дальше. Хип-хип-ура!
Я положил в рот кусочек лимона и поморщился:
– Как раз на этом маршруте три с половиной века назад споткнулся Хидэёси. Его войска дошли до района севернее Пхеньяна, а потом начались всякие неприятности, и в конце концов пришлось уйти с полуострова.
– Ваш Хидэёси был никудышный полководец. Ваши историки величают его «японским Наполеоном», но он был просто дерьмо. Поэтому и провалил корейский поход. А наш… – презрительно сощурив глаза и оттянув вниз углы рта, Хаш-хаш стал очень похож на того, кого изображал, – наш пятизвездный… не подведет. И к тому же у него есть то, чего не было у вашего Хидэёси, – есть противотанковые базуки, танки «Паттон», реактивная авиация, напалм… и еще кое-что. Пьем за лучшего стратега Америки!
Мы выпили за главнокомандующего, затем за успех нашего дела.
С этого дня я начал работать в направлении Корейскою полуострова.
«Эй Би Си»
1
Сразу же из Таканавы Хаш-хаш повез меня в Иокогаму, в китайский ресторанчик «Мантинро» на Нанкинской улице. Мы вошли в дом с черного хода, охраняемого двумя индусами гигантского роста в чалмах и с дубинками. Пройдя по темному коридору, пропитанному запахами бобового масла и опия, мы очутились в небольшой комнатке, посредине которой стоял огромный круглый стол из полированного черного дерева. Нас встретил пожилой, очень хорошо одетый господин с подчеркнуто церемонными манерами. Я его принял за американского японца, но он оказался американским корейцем.
Доктор Роберт Джефферсон Хан – так назвал он себя – на ломаном японском языке объяснил, что говорит по-японски плохо, но понимает все.
Я назвал свое иводзимское имя, а Хаш-хаш добавил:
– Кодированное имя подполковника: Хиропон.
Роберт Хан вежливо улыбнулся, показав золотые зубы, и сказал:
– Очень модное имя. А меня прошу называть просто доктором.
Нам подали чайник и чашки, но в чайнике оказался не чай, а какой-то коричневый напиток, отдающий лекарством. Роберт Хан сказал, что это знаменитое китайское снадобье «хэшоуняо» – настой из горных целебных трав, возвращающих старикам молодость.
Вскоре подъехал еще один господин. Роберт Хан вскочил, низко поклонился, приложив руки к коленям, и бросился снимать с гостя пальто. Лицо его показалось мне знакомым. Хаш-хаш, не вставая с кресла, представил вошедшего:
– Генерал Ким Сек Вон, бывший полковник японской армии Канаяма Секиген.
Я отвесил короткий поклон по-военному и назвал себя. Я вспомнил его. Это был тот самый полковник с корейскими усами, которого я видел в день капитуляции в штабе мятежа. Тогда он шептался о чем-то с Дзинтаном. А потом я видел его в саду у Ии среди офицеров, закапывавших сейфы в землю. Теперь он был без усов. Генерал ответил мне вежливым поклоном и спросил:
– Вы из Общества изучения истории?
За меня ответил Хаш-хаш:
– Нет, он мой консультант по вопросам специальной службы, но тоже будет в курсе исторических изысканий.
– Я слышал о вас от ваших друзей и давно хотел познакомиться. Теперь благодаря вам наша работа пойдет быстрее.
Он задал мне несколько вопросов о моей деятельности в Китае и, узнав, что я одно время работал в отделе специальной службы при штабе генерала Мацуи и участвовал в создании среднекитайского правительства Лян Хун-чжи, одобрительно закивал головой.
Хаш-хаш подал мне знак – церемония представления окончилась. На обратном пути он сказал, что мне придется работать в чрезвычайно спешном порядке. Вместе с Робертом Ханом надо будет разработать план разведывательных мероприятий, связанных с планом «Эй Би Си». С доктором работать будет интересно. Он во время войны состоял в чунцинском филиале американо-гоминдановской организации САКО и успешно проводил засылку агентов в красные районы.
Я стал встречаться с Робертом Ханом в гостинице «Фукудая» перед станцией Йоцуя. В качестве переводчика ко мне был приставлен бывший студент Мейдзийского университета Пак Ча Ден. Это был вертлявый и болтливый субъект. Он сразу же стал хвастать своим знакомством со многими японскими офицерами, но называл преимущественно офицеров жандармерии.
Меня представили еще двум важным персонам – министру обороны Южной Кореи Син Сен Мо и заместителю начальника генштаба генерал-майору Чен Ир Гвону. Ни тот, ни другой не произвели на меня впечатления солидных людей. Скуластый, с оттопыренными ушами и презрительно прищуренными глазами, военный министр был похож на осакского ростовщика. А генерал Чен Ир Гвон маленький, в очках, с безусым мальчишеским лицом – напоминал свежеиспеченного подпоручика. На вид ему было не больше тридцати.
Син Сен Мо с гордостью сообщил мне, что во время второй мировой войны служил капитаном английского грузового парохода. За перевозки консервов и маргарина он получил английскую военную медаль. И с тех пор, по-видимому, стал считать себя великим знатоком военного дела.