– Неужели некоторых людей нельзя спасти? – Это я вслух спросил. Случайно.
Артем поежился. Ответил:
– Не знаю.
Я тоже не знаю.
Когда мы шли назад, к воротам, Артем что-то подобрал с земли и показал мне на открытой ладони:
– Смотри, кукушка.
Не настоящая, конечно. Пластиковая. Похожа на ту, что выпрыгивала из наших часов, пока мы с папой ее не потеряли.
Я почему-то обрадовался, что он ее нашел. Спросил:
– Можно я себе заберу?
– Конечно.
И я положил ее в карман. Это глупо, наверное, но я себя сразу по-другому почувствовал. Как будто умылся после долгого плача и стало легче.
24.11.2019
Привет, тетрадь в клеточку.
Папа сегодня спросил, как я хочу отметить день рождения. Я спросил:
– Чей?
А потом вспомнил, что мой. У меня день рождения первого декабря, а я забыл. Мне раньше казалось, что забывают о собственном дне рождения только взрослые люди, которым не нравится, что им скоро сорок, там, или пятьдесят, а я свой всегда ждал с предвкушением. Но столько всего случилось в последнее время, что стало не до этого.
Папа сказал:
– Можешь позвать друзей. Что-нибудь придумаем.
Я кивнул.
Заметил, что у него на безымянном пальце левой руки появилось кольцо, как будто обручальное. Меня это царапнуло, подумал, что оно имеет какое-то отношение к Вере, потому что раньше папа не носил никаких колец. Но я не стал ничего говорить, а вместо этого погуглил, что это может значить.
Оказалось, что таким образом обручальные кольца носят вдовцы.
25.11.2019
Привет, тетрадь в клеточку.
Я думал, что на свой день рождения позову только Артема и Биби. Даже объявил им о приглашении и больше никого звать не планировал. А тут вдруг случилось внезапное: я зашел в школьную столовую, а там Лиза Миллер ест макароны. Может, у всех чокнутых улучшения начинаются с макарон?
Я подошел к ней и сказал:
– Привет. Приятного аппетита.
Она посмотрела на меня своим фирменным презрительным взглядом и нехотя ответила:
– Спасибо.
Мне показалось, что она не хочет, чтобы наши одноклассники видели, что мы разговариваем. Все, кто сидел за столом нашего шестого «А», отвлеклись от еды и с любопытством слушали наш диалог.
Ела она, конечно, жутко медленно. Накалывала одну макаронину на вилку, долго на нее смотрела, потом подносила ко рту и, делая глубокий вдох, съедала. Ну хоть что-то…
Мне почему-то захотелось показать всем, что я не боюсь говорить с Лизой Миллер. И не боюсь выглядеть глупым. И мне даже не страшно, если она пошлет меня куда подальше, потому что на самом деле это не имеет никакого значения. Поэтому я сказал ей:
– Первого декабря у меня день рождения. Если хочешь – приходи.
Те, кто сидел поближе, захихикали в кулаки. А может, захихикали все, просто остальных я не видел.
Думал, Лиза скажет все, что думает о моем дне рождения и о том, куда мне пойти со своим предложением. Но она, обведя взглядом одноклассников, вдруг сказала:
– Конечно, приду. Напиши мне адрес. И давай сядем за отдельный столик. – Она поднялась, прихватив с собой тарелку с макаронами. А потом, бросив прощальный взгляд на удивленных ребят, веско заключила: – Занудные уроды.
26.11.2019
Привет, тетрадь в клеточку.
Сегодня к нам домой приходили Вера с Данилом, и все поругались. То есть сначала Вера поругалась с Данилом, а потом с моим отцом, а я вроде бы ни с кем не ругался, зато громче всех орал.
Началось с того, что она опять допекала Данила. Тот получил двойку по ИЗО, и Вера выясняла, как так вышло. Выглядело это, как будто Данил по меньшей мере завалил выпускные экзамены.
– Я всего лишь нарисовал пулемет, – оправдывался он.
– Почему ты нарисовал пулемет как половой орган? – возмущалась она.
– Потому что так выглядит пулемет.
– Так выглядит пулемет?
– Я не знаю, как рисовать по-другому.
– Ты не знаешь, как рисовать по-другому?
В общем, то были их типичные разборки. Данил что-то говорил, а она повторяла за ним, как попугай, только с вопросительной интонацией. Когда папа спросил, зачем она это делает, Вера ответила:
– Это называется отзеркаливание.
– По-моему, ты зря себя накручиваешь, – сказал отец. – Он же не вылетит из школы из-за ИЗО.
– Дело не в ИЗО, – объяснила Вера. – Дело в том, что он, во-первых, излишне много интересуется милитаристской тематикой, а во-вторых, придает этому неуместный сексуальный подтекст. И это в двенадцать лет!
– В двенадцать лет это как раз нормально. Я бы больше беспокоился, если бы он делал это, когда станет постарше.
– То есть ты его оправдываешь?
– То есть не надо изо дня в день выносить ребенку мозг.
Я тогда впервые понял, какой Данил несчастный. Я вижу Веру раз в неделю не больше пары часов, но переношу это время с трудом. Рядом с ней тяжело дышится. А Данил живет в этом постоянно, каждый день его жизни состоит из бесконечной, нескончаемой Веры.
Как же, должно быть, душно.
Пока шла вся эта перепалка, мы с Данилом сидели рядом на диване и чувствовали себя не в своей тарелке. Хотя я был рад, что папа наконец-то попытался донести до нее правду.
Вера, скрестив руки на груди, с негодованием на него посмотрела:
– А ты что, считаешь себя гуру в воспитании детей?
– Да никем я себя не считаю, – отмахнулся папа. – Просто я представляю, как этот твой гундеж может раздражать. Ты все слишком усложняешь.
– Я усложняю? Поверь, я прекрасно понимаю, что делаю, и не собираюсь выслушивать сомнительные семейные советы от человека, у которого…
И тогда я заорал. Просто вот так:
– А-а-а-а-а-а-а-а!
То был один протяжный звук, который я тянул секунд десять. Зато все сразу замолчали.
– Ты чего? – испуганно спросил папа.
– Разрядил обстановку, – буркнул я.
Я испугался, что она скажет, что не будет выслушивать советы от человека, у которого повесился супруг. А я не хочу слышать слово «повесился». Я не хочу вспоминать День S и приплетать умершего отца к разборкам папы с его подружкой. И вообще, это гнусный ход, удар ниже пояса. Разве можно манипулировать в ссорах такими темами? Пусть скажет спасибо, что я заорал и она не договорила свою придурочную мысль.
А папа сказал:
– Ладно, не надо ругаться при детях.
И Вера кивнула:
– Да, не надо.
Когда они уходили, Данил шепнул мне, что у меня хороший отец. А я шепнул ему:
– Приходи ко мне на день рождения, если хочешь.
Хотел добавить: «Только мать не бери», но не стал.
27.11.2019
Привет, тетрадь в клеточку.
Я отправил Варе голосовое сообщение, в котором сказал, что если она хочет, то может приехать на мой день рождения. И попросил передать, что бабушка тоже приглашена. Лично звонить я не хотел. Я и голосовые слать не хотел, но папа сказал, что нехорошо так поступать.
Никакого ответа в течение дня мне не пришло. Если честно, я надеюсь, что они не приедут.
Наудачу наговорил Варе еще одно голосовое:
– В твоем доме на первом этаже живет семейная пара. Там еще жена беременная. Если они могут… и если им будет удобно, то их я тоже приглашаю.
На это Варя мне тоже ничего не ответила.
28.11.2019
Привет, тетрадь в клеточку.
Артем рассказал, что его родители разводятся. А мать, похоже, вообще сошла с ума.
Она начала собирать по всему дому свои вещи, даже те, которые невозможно будет вынести на руках, – например, переместила в коридор, к входной двери, кресло и телевизор (тот самый, который Артем никогда не смотрел).
Артем растерянно ходил за ней и говорил, что для того, чтобы все это вывезти, нужна грузовая машина, но мама флегматично отвечала:
– У меня на это другие планы.
– Какие?
И, когда Шпагин задал этот вопрос, долбанула по экрану телевизора молотком. Представляешь? Такой телик сломать!
– Зачем ты?!. – испугался Артем.
– Я его никогда не смотрела, – выдохнула мать. Затем она оценивающе окинула взглядом кресло: – Безвкусица, да?
Шпагин пожал плечами:
– Да нормальное…
– А мне не нравится. О чем я только думала, когда его заказывала? Принеси топор, избавимся от этого хлама.
Артем выдохнул:
– Мам, не надо…
Тогда мама подошла к нему и взяла его лицо в ладони. Глядя в глаза, вкрадчиво сказала:
– Надо, потому что это – ерунда, которая никого не делает счастливым. Давай сделаем это вместе?
И Артем пошел за топором, которым они потом разломили кресло в щепки. Меня, конечно, это покоробило. На этом моменте я спросил, почему нельзя было куда-то сдать ненужные вещи, но Шпагин сказал:
– Потому что это было важно для нее – вот так расстаться с прошлой жизнью. Нельзя цепляться за вещи ни в каком смысле. По-моему, когда хочется что-то сломать – нужно просто взять и сломать это.
В общем, они переломали вещи, которые принадлежали матери Артема, и съехали из этого дома лишь с маленькой сумкой. Теперь снимают небольшую квартиру. Ну, Шпагин сказал – «небольшую». На самом деле в ней пять комнат.
– Жить мы теперь, конечно, будем по-другому, – сказал Артем. – Но я рад.
– Рад, что родители разводятся?
– Рад, что теперь все будет честно.
Вот такая у них семейка. Я, наверное, как и папа, люблю странных людей.
29.11.2019
Привет, тетрадь в клеточку.
Я заметил, что папа не виделся и не созванивался с Верой уже три дня, а раньше они постоянно выбирались куда-то вместе. Я спросил, не случилось ли у них чего, делая вид, что обеспокоен, хотя внутренне, конечно, надеялся, что они расстались на веки вечные.
Папа ответил:
– Мы пока решили сделать паузу.
Я не понял.
– Это как? Типа поругались?
– Сначала поругались, а потом решили, что лучше взять паузу.
– Это из-за пулемета, который нарисовал Данил?
А папа рассказал, что был на ужине с ее родителями и оказалось, что у отца Веры серьезная анемия и ему положено есть мясо – он ест бифштексы даже на завтрак. И вот на этот ужин Вера приготовила блюда из мяса.