Ничего этого я, конечно, не хотел, особенно про ноги, хоть я и не знал, кто такой Витька. И я только отрицательно качал головой, подтверждая бабушке, что не хочу пустить свою жизнь под откос и плохо кончить.
– Тогда иди и выкинь это сейчас же! – приказала бабушка.
– Куда?
– В мусорку… Или нет! Лучше иди в туалет и смой в унитаз, чтобы никто до них не добрался. А отцу скажи, что больше не будешь их пить и что хватит тебя травить! Жену стравил, теперь за ребенка взялся!
Я не знал, что и думать. Зачем это папе?!
Ошарашенный всей этой информацией, я медленно взял свою таблетницу и пошел с ней в туалет, как и велела бабушка. Там, стоя над унитазом, я на секунду задумался: стоит ли действительно это делать? Потом вспомнил маму и ее ноги, не достающие до табурета, и решительно перевернул таблетницу.
– Пока-пока, убийцы! – мстительно проговорил я, нажимая на слив.
23.08.2019
Привет, тетрадь в клеточку.
После того как я вчера вернулся из кафе, узнав всю эту информацию от бабушки, я решил устроить слежку за папой, чтобы поймать его с поличным на его злостных планах довести меня до самоубийства (или оставить без ног). Я ему, конечно, не сказал, что выкинул таблетки, чтобы он не подозревал, что я знаю о его намерениях.
Сюда буду писать обо всех странностях, которые замечу в ходе наблюдения.
Наблюдение началось в 16:47. Папа сидит за ноутбуком. Ничего не происходит.
17:03 – я подглядел, что он гуглит в браузере. Это рецепт котлет.
17:15 – он спросил, как мои дела. Наверное, хочет проверить, насколько я близок к смерти. Но я не чувствую смерти, видать, вовремя остановился с этими таблетками.
С 17:30 до 18:00 он просто делал котлеты. Ничего отравляющего не подмешал. Я следил.
18:30 – папа уже полчаса читает «Сагу о Форсайтах», и, если честно, мне надоело наблюдать.
19:00 – пью чай. Папа предложил вместе посмотреть фильм. Больше следить не буду.
Мы выбрали «День сурка», потому что это комедия, а последнее время, если вместе смотрим фильмы, то всегда выбираем их – это помогает не думать о Дне S, так как обычно в комедиях никто не умирает. Но, как назло, в «Дне сурка» герой пытался убить себя всеми возможными способами тысячу раз, потому что каждое утро он просыпался в одном и том же дне и все повторялось. Я подумал, что это какой-то фильм ужасов. Представил, как если бы каждый день был Днем S: я бы возвращался с папой из кино, открывал дверь, находил мамино тело, и это бы происходило миллионы раз подряд.
Мне стало плохо от этих мыслей, и на моменте с попыткой выброситься из окна я выключил фильм.
– Посмотрим что-нибудь другое? – предложил я.
– Да просто включи канал про природу или животных, – ответил папа. – Там точно ничего такого не будет.
Я щелкал пультом, пока не наткнулся на какую-то передачу про медведей. Ведущий показывал зоопарк, где раньше жила медведица, которая задушила своего сына, а потом покончила с собой, ударившись головой об стену.
24.08.2019
Привет, тетрадь в клеточку.
Сегодня я снова виделся с бабушкой – мы ходили в канцелярский магазин покупать мне школьные принадлежности. Через неделю я иду в шестой класс в новую школу!
Бабушка остановилась в гостинице под названием «Барбарис», хотя могла переночевать у нас дома, на диване, но они с отцом так сильно друг друга не переносят, что об этом даже не идет речи.
Бабушка спросила, сказал ли я папе, что больше не буду пить таблетки, и я соврал:
– Да.
– И что он ответил?
– Он ответил, что ладно.
Бабушка хмыкнула:
– Странно…
Мне кажется, бабушка ошибается насчет него. Думаю, этот план по доведению до самоубийства придумал не папа, а Марина Викторовна или даже кто-то главнее Марины Викторовны.
Вечером бабушка уехала, мы провожали ее на вокзале. Они с папой стояли на расстоянии нескольких метров друг от друга и пытались при этом разговаривать.
– Илья слишком худой, – не глядя на отца, говорила бабушка, практически не разжимая губ.
– Врач сказал, что у него просто такая конституция, – отвечал отец, прячась за солнцезащитными очками.
– Говорю тебе, он нездорово худой, ты его не кормишь и учишь не есть в кафе.
– Он сам не хочет там есть, – раздраженно говорил папа, а я кивал, потому что так и есть.
Мне было обидно за папу: кто бы из маминых родителей к нам ни приходил, и бабушка и дедушка всегда почти издевательски к нему относились. Они всем своим видом демонстрировали папе: ты ни в чем не разбираешься. Никогда ни за что не благодарили и не хвалили. После Дня S все стало только хуже в десятки раз.
– С Ильей все хорошо, – заверил папа на прощание, когда бабушка уже поднималась в вагон поезда.
– Почему у него такие грустные глаза?
– Потому что вы уезжаете. – Он не смог удержаться от желчи в своем тоне.
Она бросила высокомерный взгляд на отца, потом доброжелательный на меня, послала воздушный поцелуй и скрылась за толстой проводницей. Папа с облегчением выдохнул:
– Наконец-то…
25.08.2019
Привет, тетрадь в клеточку.
Мама в последнее время мне больше не снится. Кажется, она обижается на то, что я не показываю записку папе. Зато сегодня случилось кое-что просто невероятное: я ел макароны в кафе!
Сначала я не хотел, даже не знаю, как так получилось. Мы с папой гуляли по тем местам города, которые еще не успели повидать: обошли четыре парка, сходили в планетарий и даже нашли заброшенную церковь. Потратили мы на это полдня и, конечно, очень хотели есть, но я привык терпеть в таких ситуациях до дома. А папа сказал:
– Давай поедим в кафе?
Я отрицательно помотал головой. Потом добавил:
– Ты можешь поесть, я до дома потерплю.
– Да брось. – Он похлопал меня по плечу, направляя в сторону ближайшего кафе.
Мне это не понравилось, но я пошел. В конце концов, папа не обязан терпеть до дома из-за меня.
По дороге он уговаривал:
– Слушай, ну закажи что-нибудь, что не кишит микробами.
– Все что угодно кишит микробами.
– Ну, бывает ведь еда, которую тяжело испортить или сделать опасной.
– Например? – недоверчиво спросил я. – Блюда из мяса хранятся не более суток, заправленные салаты – несколько часов…
– Я понял, – перебил отец. – Ну не ешь мясо, давай что-нибудь другое. Овощи?
– А вдруг они их плохо помыли? Или вдруг это овощи с нитратами?
Мы уже дошли до кафе, и папа сказал, что мы спросим у официанта, что он может нам порекомендовать. Я отнесся к этой идее скептически: ничего он не сможет, потому что такой еды просто не придумали.
К нам подошел официант с надменным видом и холодно поинтересовался, что мы будем заказывать.
– Мой сын хочет что-нибудь, что не портится, – прямо сказал папа.
– У нас и так нет ничего испорченного.
– Нужно что-то, что и потенциально не может стать испорченным.
– Есть стейк из баранины.
Кажется, он вообще не понимал, что мы от него хотим, и папа устало вздохнул:
– Мясо не надо. Он вегетарианец.
– Есть брускетта со свежими овощами.
– Овощи он не ест тоже.
Официант вскинул бровь:
– Как он тогда может быть вегетарианцем?
– Мой сын может быть кем захочет, – резко ответил папа. – Слушай… – Он наклонился ко мне с таким видом, как будто к нему пришла гениальная мысль. – …Может, будешь макароны?
– Макароны? – переспросил я.
– Да. Они хранятся годами. Варятся в кипящей воде. Их никто не трогает руками.
Это звучало логично. Я закивал:
– Хорошо, попробую.
Папа снова обратился к официанту, радуясь тому, что его идея сработала:
– Можно просто макароны, пожалуйста.
– Вы имеете в виду пасту? – уточнил тот. – Все виды паст на двадцать второй странице меню.
– Нет, нам не нужны ваши пасты с кучей портящихся соусов, принесите просто макароны. Без соусов. Без всего.
Официант снова надменно выпрямился.
– У нас не готовят просто макароны.
– Да? – Папа начинал злиться. – Тогда пригласите вашего шеф-повара, я объясню ему, как готовить макароны.
– Хорошо, – сдержанно ответил официант. – Макароны так макароны.
Он уже собрался уходить, записав наш заказ, как вдруг меня осенило:
– Пап! – зашептал я. – Попроси его принести заказ в одноразовой посуде!
– И принесите макароны в одноразовой посуде, – попросил папа.
Парень посмотрел на нас как на полных психов, но больше не спорил.
Вот так это и получилось: я сидел и ел макароны из пластиковой тарелки. А папа довольно говорил:
– Видишь, тебе становится лучше. Ты начал есть в общественных местах. Хорошо, что тебе подошли таблетки.
Я даже перестал жевать.
– В смысле «подошли»?
– Бывает, что лекарство не подходит, приходится искать другое. Но тебе повезло. – Он подбадривающе улыбнулся мне.
Я вспомнил звук, с которым таблетки одна за другой плюхались в унитаз, и мне почему-то стало стыдно. Но я постарался поскорее прогнать это ощущение – я все правильно сделал, мама действительно пила таблетки, а потом убила себя.
По возвращении домой, в подъезде, мы снова столкнулись с нашим участковым. Я коротко поздоровался с ним, потому что мы уже разговаривали раньше, а папа не поздоровался, потому что вообще не знал, кто это такой. Полицейский спросил меня:
– Все в порядке?
При этом он с недоверием косился на папу.
– Да, – сказал я.
– А вы кто? – нахмурился папа.
– Участковый. Могу к вам заглянуть?
– На каком основании?
– Я должен знать, кто живет в моем районе, знакомиться с новыми жителями.
– Мы уже познакомились. – Папа начал открывать дверь, давая понять, что не хочет продолжать разговор.
– А где мама мальчика?
– Она повесилась, – ответил я и почувствовал, как папа заталкивает меня в квартиру.
– Пошли, ты не обязан отвечать.
Мне кажется, что этот полицейский думает про нас то же самое, что думали соседи про маму в нашем прежнем доме. Ну, что папа какой-то плохой и на него нужно вызвать опеку, хотя не понимаю, с чего он это решил, как будто курить на соседкину рассаду – это такая уж проблема. Я спросил папу, почему он не пустил участкового посмотреть квартиру, тот бы тогда сразу понял, что все в порядке. Но папа сказал, что мы не обязаны и должны знать свои права.