Intel была компанией, созданной, чтобы стать великой. И даже сейчас большая часть этого величия все еще остается в самом сердце корпорации, как оставалась во времена двух основателей, во времена, когда компания управлялась непревзойденными навыками Энди Гроува, когда претворялась в жизнь десятками тысяч преданных и неутомимых работников Intel на протяжении всех этих лет – в хорошие и плохие времена: Закон Мура.
Во времена создания Intel, самая важная компания в мире, дала миру негласное обещание поддерживать и сохранять Закон Мура на неопределенный срок. Intel никогда не колебалась. И не будет, пока есть даже самая слабая надежда на еще бо́льшие возможности человеческих усилий и воображения.
На протяжении хороших и плохих времен работники Intel, от основателей до новичков, несли вперед пламя этого закона. Эта свирепая, бескомпромиссная, героическая преданность закону сделала Intel Corporation самой необыкновенной компанией, великой компанией. Это было главным достижением Intel, гораздо бо́льшим, чем балансовые отчеты или список продукции компании. Именно этот след Intel оставила в истории.
Теперь компания приближалась к подведению итогов. Могла ли она найти – в пламени Закона Мура – храбрость и проницательность своих основателей, а в выдающейся истории головокружительных успехов и головокружительных падений – новый Intel, достойный старого, новое руководство, которое не побоялось бы выйти из длинной тени Троицы?
Эпилог: Рык в ночи
Шестидесятисемилетний Энди Гроув сидит в своем кабинете, старый лев со шрамами в своем логове.[307]
Несмотря на то что его имя еще часто можно услышать в новостях – особенно с началом рекламной кампании по поводу выпуска документального фильма PSB, – его достаточно сложно найти. Человек, который когда-то руководил самой важной компанией в мире, променял свое легендарное рабочее место на такой же маленький офис с еще меньшим кабинетом для своего давнего секретаря, Терри Мерфи, на верхнем пролете атриума в маленьком двухэтажном здании с шестью офисами, расположенном посреди дорогих бутиков и антикварных магазинов в центре Лос-Альтоса.
Мало кто из прохожих узнает его, хотя он – один из самых знаменитых людей Кремниевой долины. Спишем на то, что Долина настолько сильно сосредоточена на будущем, что редко оглядывается назад и почти никогда не чтит своих основателей.
Боб Нойс, к примеру, человек, благодаря которому все это стало возможным, прообраз всех тех тысяч предпринимателей в Долине и миллионов по всему миру – уже почти забыт, всего лишь через двадцать лет после смерти. Его вдова, Энн Боуэрс, слишком долго не давала разрешения на написание его биографии. И даже несмотря на то что она нашла лучшего биографа в Стэнфорде, Лесли Берлин, целое поколение выросло со знанием лишь того, что Нойс был – всего лишь наставником их героя, Стива Джобса. Когда Джек Килби получил Нобелевскую премию в области физики в 2000 году за участие в создании интегральной микросхемы, он публично выразил сожаление по поводу того, что Боба Нойса не было рядом, чтобы он смог разделить эту награду. Тогда СМИ, включая San Jose Mercury-News, пришлось объяснять, кем являлся Боб Нойс и почему он был так важен.
Но Энди Гроув сейчас тоже менее узнаваем, даже среди старых работников Долины. Он больше не похож на прежнего Эндрю С. Гроува, повелителя вселенной полупроводников, уверенного мужчины с тяжелым взглядом в черной водолазке, который смотрит на читателя с обложки книги «Выживают только параноики». Болезнь Паркинсона последней стадии изменила лицо Энди, сдвинув его подбородок в одну сторону, перекосив его голову. По мере того как она разрушает его большие мускулы, она свела его жесты к внезапным, неуместным, театральным ужимкам.
Но его глаза остались прежними. Они все такие же яростные, даже внушающие страх – не жестокие, как у плюшевой кобры посреди всех безделушек времен Intel, которые выстроились вдоль стены его кабинета рядом с фотографиями его внуков, но человека, который жаждет увлечения хорошего интеллектуального поединка. Он никогда не выглядел угрожающе с его легкой весовой категорией, хотя предполагалось, что его крики, ругань и удары по столу заставят вас передумать.
Но в словесном поединке, который он любит как никто другой, он непобедим. Он скорее умрет, чем проиграет спор, и, покуда вы не испытываете такого же рвения, лучше не провоцировать его. Так что вы начинаете любой разговор с Энди Гроувом со знанием, что он перерастет в спор и что он непременно выиграет. Он победит, потому что он умнее вас. И если это не помогает, он победит, потому что знает больше, чем вы. Или (если и это не сработает) потому, что он образованнее вас. Или потому, что он будет работать усерднее вас. Или потому, что он готов принять решения, которые вы принять боитесь. Или он пересмотрит условия спора. Или, если все это не поможет, он перейдет на личности и начнет эмоционально давить на вас с криками и запугиванием, пока вы не сдадитесь. Он победит, чего бы это ни стоило, потому что это означает быть Энди Гроувом. Он прибегнет ко всем этим методам для победы, потому что он верит в свою правоту и потому, что думает: его правота – это естественный ход вещей.
Если позже вы докажете, что он ошибался, он начнет делать самые невообразимые вещи. Он примет ваши доводы и извинится. Но это не послужит вам преимуществом во время следующего спора. А пока что вы можете только парировать так много ударов, как это будет возможно, и надеяться, что встанете, когда прозвенит гонг.
Поначалу очень странно видеть физическую трансформацию Энди, особенно если вы запомнили его быстрым, решительным и точным человеком, всегда идущим с какой-либо целью по коридорам Intel, выкрикивая приказы, оглушительно смеясь, бросая насмешливые комментарии. Но это удивление быстро проходит, когда начинается разговор. Очевидно, что старость и болезнь не смягчили его. «Я предпочитаю смотреть в лицо действительности, – говорит он с венгерским акцентом, который так и не исчез спустя полвека. – Не думаю, что я чаще иду на компромисс по поводу своего мнения».
К одной из вещей, насчет которой он не передумает, относится его мнение по поводу настоящего положения дел в Intel. Он не скрывает, что его не устраивает то, что компания уже не является тем, чем была или могла бы стать. Можно только догадываться, что чувствовали Крейг Баррет или Пол Отеллини, выслушивая мнения Энди Гроува.
Одной из особенностей болезни Энди является то, как долго ему пришлось терпеть ее. В 1993 году уволился семейный доктор Гроувов, и с приходом нового всю семью заставили сделать физическое обследование. Именно тогда у Энди впервые обнаружили повышенный уровень ПСА. Последующие тесты определили рак простаты. Врач предложил Энди три варианта: лучевая терапия, операция или просто ничего не делать и позволить болезни медленно распространяться. Будучи ученым, Энди провел собственные исследования, став довольно нетерпеливым экспертом в этой области, и выбрал большую дозу радиации.
Стоит отметить, что все это – прогноз дальнейшего течения болезни, лечение, восстановление и последствия – пришлось на период с 1993 по 1997 год, один из самых напряженных в карьере Энди. Представление Pentium, начало бума доткомов, Intel Inside, поездки по всему миру, пребывание на одной сцене с Нельсоном Манделой и, самое невыносимое, кризис ошибки Pentium – все произошло в тот период, когда многие пациенты значительно сокращали уровень лечения и становились почти инвалидами. В Intel только помощник Энди по административным вопросам, Карен Торп, знала о диагнозе. Невероятно, но Энди пропустил всего три рабочих дня.
Фактически, хотя люди вокруг него начали замечать реальную цену болезни и лечения, объявление о том, что Энди болен раком, прошло быстро и незаметно. Эта тема обсуждалась всего несколько дней, но быстро забылась. Два года спустя, когда он объявил о своем уходе, только одна публикация упомянула о возможной связи болезни Энди с его увольнением. Но действительность, как он и сказал Торп, была такова, что он не мог одновременно руководить Intel и победить рак простаты.
Как только он ушел с поста главы компании в мае 1996 года, Энди принял новый вызов. Он опубликовал открывающуюся с обложки статью о своей болезни в журнале Fortune, что уже было актом саморазоблачения. Вот как она начиналась:
«Лицо моего секретаря появилось в окне комнаты для проведения конференций. По ее выражению я догадался, что это был звонок, которого я ждал. Я извинился и поспешил выйти из комнаты. Когда я вышел, она подтвердила, что звонил мой уролог. Я побежал в свой кабинет.
Тот сразу приступил к делу: «Энди, у вас опухоль. Она располагается преимущественно на правой стороне; и совсем немного на левой. Она умеренно агрессивна». Затем немного хороших новостей: «Вероятность ее распространения незначительна». Весь разговор велся непринужденным тоном, который был бы абсолютно таким же, если бы мы обсуждали результаты обследования, выявившего у меня ангину.
Но мы обсуждали не ангину. Мы говорили о раке простаты.
Позвольте мне начать с самого начала…»
Эта единственная статья, вероятно, имела больше влияния, чем все его статьи, реши он продолжить карьеру в журналистике. Как и все в Энди, эта статья была честная до жестокости, самоуверенная и, с его оценкой нынешнего состояния медицины, противоречивая. Специалист в Intel по связям с общественностью, опасаясь за акционерный капитал компании, был против, но Энди нырнул в омут с головой. Резонанс был поразительный. Вскоре его кабинет разрывался от звонков друзей, приносящих свои соболезнования, – и даже больше от мужчин, которые страдали от такой же болезни или опасались риска ее появления. Он давал всем один и тот же совет: сделать ПСА-тест или, если вы уже заболели, узнать все про болезнь и понять, какие у вас есть варианты. Так что, вполне возможно, публичное признание Энди спасло бесчисленное количество жизней.