Когда мир объединится в единое государство?
Случиться это может либо очень нескоро, через столетия-тысячелетия, либо после какой-то глобальной катастрофы огромного масштаба и огромных жертв, возможно военной. В общем, должны измениться убеждения подавляющего большинства планеты.
Возьмите на улице Пхеньяна случайного северокорейца и скажите ему, что через год его страна объединится с Западом. Понаблюдайте за реакцией. Ночью умрите в застенках местного аналога КГБ из-за его доноса.
Скажите нашим патриотам, что скоро России как таковой не будет, а будет единая Земля. Они воспротивятся, они вас затопчут. Мало кто добровольно откажется от идентичности собственной страны или нации.
Кроме того, одно государство – это одни законы, одни порядки. А убеждения у всех разные. Сейчас можно попытаться сбежать, эмигрировать. А если на Земле только одно государство? А представьте, что такое государство – ИГИЛ.
Важный вопрос: а кто будет править Землей? Согласятся ли власть имущие отдать свою власть человеку, который победит во всеземных выборах, или избранному счастливчику из числа нынешних правителей?
Могут ли киберпреступники устроить глобальный индустриальный коллапс?
Точечные атаки такого рода уже случались, и не раз.
Год назад некие злоумышленники сумели отключить электроэнергию на западе Украины, и больше 200 тысяч человек на какое-то время остались без света.
В 2014 году хакеры атаковали сталелитейное производство в Германии, что привело, судя по официальному отчету, к значительному физическому ущербу и остановке производства. Подробностей, где конкретно и что конкретно произошло, не публиковалось. Этими двумя случаями история атак на критическую инфраструктуру и на промышленность не ограничивается, но они хорошо показывают разрушительный потенциал хакерских атак на физические объекты.
Проблема заключается в том, что системы автоматизации в промышленности, транспорте и телекоммуникациях традиционно развивались практически без учета опасности информационных угроз. Традиционно они функционировали «за забором», в изоляции, и это считалось залогом безопасности. Сейчас с развитием интернета изоляции становится меньше. Да иногда и она не спасает, например, червь Stuxnet, который называют первым в истории примененным кибероружием, распространялся через зараженные флешки без всякого Интернета.
Возможна ли ситуация, в которой киберпреступники смогли бы (и захотели бы) синхронизовать свои атаки и устроить не точечный, а глобальный индустриальный коллапс? Я думаю, что это маловероятно. И надеюсь на это. Но гарантию дать не могу.
Заменят ли кибервойны традиционные войны?
Несомненно, кибервойны станут важным компонентом боевых действий будущего. На всех этапах: от планирования операций, информационной войны и разведки до вывода из строя объектов инфраструктуры противника. Более того, в некоторых случаях, например, когда боевые потери неприемлемы обществом, кибервойны могут заменить традиционные. При этом нападающая сторона должна быть уверена в своей неуязвимости или подавляющем превосходстве.
Есть и еще один случай, когда кибервойны могут заменить классические сражения. Это столкновения стран, обладающих ядерным оружием. Понятно, что ведение масштабных боевых действий против страны, обладающей ядерным оружием, чревато самыми печальными последствиями. А вот кибервойны с участием стран ядерного клуба возможны. Теоретически реальная военная угроза может послужить оправданием для общества ограниченного применения ядерного оружия, а кибератаки – все еще нет. По крайней мере, до тех пор, пока последствия и моральное воздействие кибератак не сравнятся с боевыми действиями.
Заменить традиционные войны вовсе операции в киберпространстве не смогут. Как бы ни были современные системы и люди зависимы от интернета, решить все задачи одними лишь кибератаками невозможно, и не будет возможно на протяжении еще многих лет. В XXI веке стремление к сокращению человеческих потерь в результате боевых действий привело к активному использованию авиации, беспилотных аппаратов, ракет и высокоточного оружия даже против слабого противника. Но сколь большими ресурсами ни обладала бы одна из сторон, ни одну войну нельзя закончить без физического присутствия солдат на территории противника.
Будут ли в будущем ценить работы современных художников, как ценим мы Левитана, Кандинского и прочих?
Прежде чем ответить на вопрос, будут ли ценить в будущем наших современников, надо спросить, а ценим ли мы на самом деле художников прошлого?
А точнее, всех ли художников прошлого мы ценим?
Любая статистика покажет, что сотни имен остались если не в полном забвении, то интересуют исключительно специалистов. Признание потомков можно представить в виде пирамиды. На ее острие – самые знаменитые имена, гении человечества, и их совсем немного. Чем ниже к основанию, тем шире круг имен и тем меньше их известность. Внизу пирамиды – тысячи безвестных творцов, художественный гумус, который удобряет культурную почву. Такая же пропорция, по-видимому, ожидает и наших современников.
Единицы, благодаря своему труду и таланту, а также случаю и везению, окажутся на вершине славы, другие останутся в статусе «широко известный в узких кругах». Но в случае с современным искусством у зрителя есть шанс «угадать гения», попробовать открыть новую звезду, и это создает интригу, которая привлекает к современным художникам и коллекционеров, и критиков, и просто любителей искусства. Есть и современные художники, которые стремление к успеху или, наоборот, свои неудачи и ощущение своей мизерности делают темой творчества. Так, например, Илья Кабаков написал по этому поводу замечательный текст, который так и называется «В будущее возьмут не всех». А Энди Уорхол, наоборот, обещал всем «15 минут славы». И тот, и другой, кстати, стали знаменитостями.
Заменит ли электронная музыка инструменты?
Если речь о музыке, сочиненной компьютером, то думаю, что скорее дополнит, чем заменит. Ведь стремление автора делиться своими мыслями и эмоциями никогда не исчезнет, независимо от технического прогресса.
Ведь сгенерированная компьютером музыка может использоваться для различных эффектов и готовых фоновых текстур, но там, где нужна индивидуальность, будет необходим человек. Во всяком случае, до создания полноценного искусственного интеллекта, о принципиальной возможности создания которого до сих пор не утихают споры.
Если же вопрос о том, вытеснят ли электронные инструменты обычные (акустические), то думаю, что нет, всегда будет сохраняться некий баланс между ними. Просто потому, что некоторые звуки невозможно извлечь из акустических инструментов, а самые лучшие электронные не способны хорошо имитировать, например, звучание скрипки.
Когда люди перестанут работать и будут просто зарабатывать на отдыхе?
Мы сейчас находимся на стыке парадигм, так что трудно что-то предсказывать. Тем не менее нишевые медиа должны и будут набирать популярность. Только они сохраняют необходимое качество информации, которую они подают, а обычные широкие медиа по объективным причинам не могут себе этого позволить: слишком много информации, слишком она быстрая.
Будут появляться новые бизнес-модели, возможно совершенно непривычные сегодня, но тут другого выхода у медиа просто нет, надо искать новые способы зарабатывать деньги. Мы, например, делали акселератор.
Произойдет естественная зачистка поля широких ненишевых медиа: многие не выдержат конкуренции и уйдут со сцены.
За качественную информацию потребителю придется рано или поздно платить, но это вряд ли скоро произойдет. Тут у медиа очень много конкурентов, да и потребитель, конечно, не рад и не готов по большей части. Но лично я считаю, что это не только правильно и справедливо, но и пойдет на пользу как медиа, так и потребителям.
Главные изменения будут происходить в цифровых медиа. Банально, мы уже в этом тренде давно, и он будет и дальше менять медиа – думаю, появятся совершенно новые форматы.
Возможно ли появление единого мирового языка на Земле?
В истории уже были попытки установить один мировой язык. Самый яркий, как мне кажется, пример – искусственно созданный эсперанто. Грамматика эсперанто проще большинства европейских языков, а лексика взята из славянских и западноевропейских языков.
Теоретически этот язык мог бы стать прекрасным универсальным языком. В начале 1920-х даже было предложение сделать этот язык рабочим языком Лиги Наций. Это предложение поддержали все, кроме Франции, так как французский язык занимал тогда мировые позиции.
Но теория о мировом языке так и осталась теорией. На практике ее реализовать практически невозможно. Потому что народ в своей массе нельзя насильственно заставить использовать какой-либо язык.
Многие ли сейчас владеют иностранными языками? Только те, для которых это необходимость. Это люди, которые путешествуют, или работают в международных компаниях, или получают основное или дополнительное образование за рубежом.