ией», возводящей на пьедестал священные «права человека».
Какое будущее сулит нам возрождение этих национальных, религиозных и псевдорелигиозных идей в современном динамично развивающемся и в то же время сотрясаемом новыми катаклизмами мире XXI века? Сегодня история, похоже, возвращается на старую колею, когда конфликты и войны ведутся не за абстрактные и претендующие на универсализм идеологии, а за религии и за исполнение национальных чаяний, за контроль над территориями и природными ресурсами. В этих условиях, как никогда актуальным, становится запрос на поиск новых идейных ориентиров, как в виде теорий, так и в виде стратегий, способных помочь нам не только понять современный мир, но и действовать в нем. По большому счету речь идет об обретении нового баланса между универсальным и партикулярным, о новом примирении между общим и особенным в бурно меняющемся мире XXI века. И здесь немало зависит от голоса и ответственности интеллектуалов, которые могут внести свой скромный, но незаменимый вклад в то, чтобы возрождение идей, идущее на наших глазах, не обернулось в итоге столкновением сил, движимых голым политико-экономическим расчетом.
Способно ли государство взять под полный контроль социальные сети?
За последние годы государство создало законодательную базу, на основании которой отключить любую социальную сеть от основной массы российских пользователей можно в течение суток. Никаких новейших технологий для этого не нужно, китайский файервол нам не нужен. Достаточно просто дать указание провайдерам и, возможно, законодательно запретить гражданам пользоваться инструментами для обхода блокировки. Неугодные социальные сети опустеют, взамен государство предложит набор сетей, где все ваши действия будут прозрачными для властей, как в Китае.
Что будет, если современные сепаратистские движения достигнут своих целей?
Я приведу недавний пример. На днях я прочитал, что власти Тель-Авива собирались ввести налоги, которые пошли бы на содержание новой Национальной гвардии. Двадцать пять лет назад я встречался с муниципальными лидерами в Израиле. Я еще тогда сказал, что рост терроризма приведет к тому, что в городах появится своя собственная гвардия и даже армия. А они посмотрели на меня как на сумасшедшего.
А сейчас так и происходит. Жители многих городов чувствуют, что государство больше не может обеспечить их защиту. Поэтому они создают свою собственную полицию. Повсюду такие частные полицейские подразделения становятся все сильнее, в их распоряжении все больше оружия. Настанет день, когда они будут сильнее государства. И в этом нет вообще ничего удивительного.
Мы живем в эпоху раздробленности. Политические объединения, вместо того чтобы разрастаться, наоборот, становятся меньше. В конце 1948 года, когда появилась штаб-квартира ООН, в ней было около 60 членов. Теперь их втрое больше. Комнат для флагов уже не хватает! Не проходит и дня, чтобы не появилось новое сепаратистское движение. Это один из главных трендов нашего времени. С другой стороны, если государство против, то такое движение может привести к началу войны, как это было в Югославии.
Новые правительственные органы будут больше похожи на феодальные структуры, чем на современное государство. В мире полно мест, где веками господствовала феодальная система. Как только государство перестает защищать своих граждан, они, естественно, обращаются к знатным или могущественным людям, которые могут им помочь. Но в обмен на защиту они расплачиваются налогами и частичной потерей свободы.
Мы двигаемся в этом направлении. Самая близкая аналогия – это Римская империя времен около 330 года до н. э., когда помимо внешней угрозы существовала и внутренняя. Многие современные страны, включая Россию, сейчас оказались в похожей ситуации.
Избавятся ли люди в будущем от религий?
По моему глубокому убеждению, этого никогда не случится. Потребность поклоняться кому-то очень глубоко укоренена в нашем сердце. В свое время коммунисты, запретив поклоняться Богу, тотчас создали свою религию с «нетленными мощами» в Мавзолее, культом местных «святых» и всеми другими атрибутами, вплоть до красных уголков. В глубине сердца все люди ощущают свою беспомощность и беззащитность. Именно это ощущение беспомощности заставляет людей искать Бога и обращаться к Нему в молитвах. Даже неверующие люди, попав в трудную ситуацию, делают это. Но есть еще одна, более глубокая, причина – наше ощущение своей неполноты, несовершенства. В соответствии с ведическими писаниями, живое существо – часть, а Бог – целое. Часть никогда не может быть полностью счастлива в отрыве от целого. Существование части обретает смысл только в составе целого. Желание полноты проявляется в этом мире как желание причастности к какой-то общности людей и в конечном счете как желание любви, позволяющей нам почувствовать близость и единение с другим человеком. Но по-настоящему это желание может реализоваться только в отношениях с Богом.
Что мы в будущем перестанем воспринимать как приватное, личное?
В современном обществе приватными обычно считаются три сферы: любовные и личные отношения, деньги и все то, что связано с понятием «свободы совести», то есть религиозными и политическими предпочтениями.
Однако все эти сферы находятся в периоде активной трансформации, которую мы часто не замечаем.
Что более важно – мы теряем нашу приватность в тради ционном понимании. Ведь все знают из нашего инстаграма, как мы живем, как голосуем, где путешествуем и так далее.
Но человек должен иметь возможность управлять своей приватностью, потому что общество начинается там, где есть границы между человеческими индивидуальностями, там, где вы можете провести грань между своим и чужим. Поэтому как бы ни развивался тренд утери личного пространства, возникнет новая приватность, и для нее нужны будут технологии, которые обязательно появятся.
Это то, к чему готовятся все компании на рынке информационной безопасности. Образно говоря, мы будем выпускать цифровые замки и заборы для виртуальных дверей и домов нового общества. И эти новые «изделия» будут в конечном итоге влиять на трансформацию существующих и только зарождающихся социальных институтов.
И самое интересное, что изменения в этой области сейчас происходят лавинообразно. Это как бы невидимая социальная революция, которую мы пока не понимаем, потому что изменения происходят быстрее, чем мы успеваем их осознать.
Какое историческое событие надо исправить, чтобы нас настигло светлое будущее?
Исправить, мне кажется, следовало бы финал Второй мировой войны. То есть не самих победителей изменить, не надо нам всего вот этого Филипа Дика в высоком замке, а поведение победителей, обесценившее на самом деле их победу.
Штука в том, что Вторая мировая поставила перед так называемым цивилизованным человечеством (европейским? постхристианским? – не знаю, как лучше нас всех назвать) очень правдивое зеркало. Посмотрите, какими вы можете быть.
Но т. н. цивилизованное человечество предпочло закрыть глаза, заткнуть уши и заверещать: «Так могли поступить только немцы! Немцы! Немцы!» – и свести на нет победу над собственно нацизмом. Потому что заменить одну «нехорошую» нацию другой не означает победить нацизм.
Скажем так, человечество могло бы (и должно было) получить опыт осознанного знакомства со своей темной стороной. Осмысление такого опыта чрезвычайно полезно как при становлении каждой отдельной зрелой личности, так и общества в целом.
Очень важно знать, что ты потенциально способен на какие-то страшные вещи, чтобы осознанно этой своей способности противостоять.
Но вместо этого опыта немцы получили опыт национальной вины (что само по себе дикость: вина, как и заслуги, всегда индивидуальна, человек может и должен отвечать только за свои поступки), а победители получили приятный, но губительный в перспективе опыт уверенности, что во всем может быть виноват кто-то другой. Козел отпущения – необходимый элемент жизни отсталого языческого сообщества, заводить это животное в двадцатом веке – явный регресс.
Ужасы Второй мировой, масштабы бессмысленного мучительства, извращенно жестокого истребления одних людей другими были настолько невообразимы и одновременно настолько наглядны благодаря работе более-менее развитых к тому времени СМИ, что так называемое цивилизованное человечество имело очень неплохой шанс испытать, что говорится, просветление вследствие шока. И более-менее дружно выйти на новый уровень развития, подлинно гуманистический, когда всякая человеческая жизнь – наивысшая ценность, это всем очевидно и обсуждению не подлежит.
Однако вместо полноценной практики гуманизма так называемое цивилизованное человечество получило опыт успешного громкого говорения о гуманистических идеалах. Что, наверное, было довольно прогрессивно две тысячи лет назад в эпоху до изжоги обожравшихся муренами, а потому злобных римских патрициев и склонных к опасному для жизни просветительству первых христиан. Но в середине двадцатого века одних разговоров мало. После Второй мировой гуманизм можно было только деятельно практиковать, это единственный способ победить в ней не формально, а по-настоящему.
Ну, потому что, когда на Нюрнбергском процессе судят так называемых военных преступников, в частности за концлагеря, при этом у некоторых победителей точно такие же концлагеря по всем неблагоприятным климатическим зонам распиханы, а остальные победители уже согласились (или вот-вот согласятся, я не историк и не знаю дат, но сути происходящего они не меняют) выдать союзнику его граждан, будущих узников этих концлагерей, только что освобожденных из аналогичных немецкофашистских заведений, это, знаете, такой довольно странный суд. Где судьи и подсудимые занимают свои места ситуативно, а не по справедливости. Потому что все суть одно огромное древнее зло, так и оставшееся непобедимым.