– Ты?! В Москву?! А... А!!! – дошло наконец до Антона. – Решился все-таки?
– Подумал, как же вы справитесь без меня, бездари!
– Ого!
– Короче, вылетаю через час.
– А можешь мне спейскейк привезти, и семян, там есть лавка в Амстердаме...
– Я не в Амстердаме, это первое. И потом, с каких это пор звезды молодежных ток-шоу стали на посылках у режиссеров второсортных сериалов? Уже было объявлено по радио? Я как всегда что-то пропустил?
– Э! Ты еще не звезда, придурок!
– Все зависит от того, как себя позиционировать!
– В таком случае закажи себе такси или лимузин, зайка!
– Короче, через четыре часа в «Шарике»!
– Цветы, виски, наркотики? Кто должен встречать у трапа? Блондинка или брюнетка? Или обе? – Антон давится смехом.
– Не надо этого московского пафоса. Все-таки я человек европейский, зайка! – растягивая слова, отвечаю я.
– Будет исполнено!
– И вот еще что, – я задумываюсь. – Сделай так, чтобы ни одного интервью по приезде. Не надо всех этих напомаженных геев с камерами и молескинами. Я должен осмотреться, прийти в себя и все такое...
– Узнаю брата Колю! – ржет Антон.
– Чао, сладкий! – смеюсь я в ответ.
Я стоял перед входом в аэропорт и курил свой последний легальный джойнт на этом берегу. Мне позвонил Марко, наш студийный режиссер.
– Ты скоро будешь в студии?
– Через сорок минут, – сверился я со временем вылета в билете.
– Как думаешь, какую заставку сделать для сюжета с рыбаками? Диаграмма с зарплатой? Темпы роста улова?
– Лучше много рыбы на берегу. Груда мертвой рыбы...
– Рыбы? Где же мы ее столько возьмем?
– Не знаю, Марко, где-то можно раздобыть, я думаю. – Начали объявлять посадку. – Я перезвоню, окей?
– Окей, – растерянно ответил Марко.
Я докурил, вытащил из телефона голландскую симкарту и выкинул в урну. Через пятьдесят две минуты я смотрел из иллюминатора на море, порт, бегущие по дорогам автомобили и пытался понять, видно ли отсюда Гаагу? В наушниках играл Radiohead – «Just», а стюардессы предлагали пассажирам сок и минеральную воду. Погасло табло «Пристегните ремни». Я закрыл глаза и почувствовал, что засыпаю.
«You do it to yourself, you do, that’s what really hurts is, – заходился Том Йорк, – you do it for yourself just you, you and noone else...»
Потом была посадка. Длинная очередь на паспортный контроль, пограничница с усталым лицом, которая посмотрела на отметку с датой вылета, долго соображала, сколько же я отсутствовал, потом подняла на меня глаза, будто хотела выразить соболезнования по поводу какой-то моей утраты, и с размаху влепила штамп о пересечении границы.
Я неспешно миновал таможенный контроль и вышел на улицу. Родина смотрела на меня глазами таксистов и нервно курящих ментов. Родина предлагала мне «в центр, недорого», и осведомлялась, не забыл ли я багаж. «Прием в Шереметьево закрывают конкретно, не успел покормить голубей», – услужливо подсказала память. Я нервно поежился, будто уже, не успев прилететь, нарушил какой-то закон.
Антон стоял, прислонившись к столбу, и читал книгу. Объятия. Банальные приветствия. Машина. Пробка при выезде на Ленинградку, пробка на въезде в Москву, пробка на Тверской. Я вижу себя словно со стороны, впитывающим новости, которые сообщают радио и Антон, как натуральная губка. Ничего особенного.
Чумазые дети все еще продают поддельные часы на перекрестках, девицы у входов в рестораны кривляются, изображая, как проститутки ловят машину. Поворот за Политехническим, афиша на стене дома сообщает, что в каком-то клубе состоится концерт группы «Наркотики».
«Надо же, – думаю я, – то, о чем раньше рассказывали анекдоты, теперь пишут на афишах. Что-то здесь изменилось, чувак, что-то здесь изменилось, пока тебя не было».
– Ты вообще меня слышишь? – перекрикивает радио Антон.
– Неа, – лениво отвечаю я.
Визг тормозов, убитая «шестерка» чуть не пропарывает нам бок. Антон орет на филинообразного кавказца, который извиняется руками. С заднего сиденья «шестерки» выпрыгивает мужчина с кейсом, в строгом костюме, перебегает дорогу и садится в припаркованный «Рейндж Ровер». Сбоку, сзади и отовсюду одновременно начинают сигналить машины. Мент, стоящий метрах в пятидесяти впереди, поворачивается спиной.
– Командир корабля включил табло: «Пристегните ремни», – тихо произношу я...
Flashback
When the men on the chessboard get up and
tell you where to go
And you’ve just had some kind of mushroom,
and your mind is moving low
Go ask Alice, I think she’ll know.
«...ремни. Мы начинаем посадку в аэропорту “Пулково”. Напоминаем, что ремни должны оставаться пристегнутыми до окончания торможения», – разбудил меня динамик. Я потянулся, потер занемевшую руку, глубоко вздохнул. – Ну ты даешь! – улыбнулась Даша. – Всю дорогу проспал. – А я думал, мы еще не взлетели, – пытаюсь отшутиться я. Я снимаю немые наушники, возвращаю Олегу его девайс, беру Дашин стакан с недопитым шампанским и осушаю его. Самолет начинает снижаться, заставляя все внутри меня подпрыгивать. Через несколько минут он касается колесами взлетной полосы. Раздаются жидкие аплодисменты.
– Я вообще-то люблю самолеты, – изрекает Даша, секунду назад хлопавшая громче всех.
Мы довольно быстро получаем багаж и выходим на улицу. Женя говорит по мобильному и вертит головой, видимо, пытаясь вычислить встречающую нас машину. Подъезжает серый, сильно потасканный микроавтобус «Тойота». Ребята начинают нехотя загружать камеры и сумки. Я закуриваю и с тоской смотрю на вход в здание. Почему-то неимоверно хочется обратно.
Практически к дверям подкатывает темно-синий БМВ, из которого вылезает высокая блондинка в платке и темных очках. Контуры фигуры кажутся мне невероятно знакомыми. Делаю два шага вперед. Блондинка заходит в здание, за ней семенит человек с чемоданом в руках. Судя по форме – гостиничный чувак. Определенно она мне знакома. Делаю еще шаг. Блондинка снимает очки и проходит к стойкам. Я провожаю ее, продвигаясь вдоль огромных окон.
– Андрей, ты куда? – слышится сзади.
Блондинка бросает быстрый взгляд в сторону, повернувшись в профиль. Ольга. Ольга. Ольга...
– Ты что-то забыл?
– Сука! – Моя слюна становится горькой. – Сука!
– Кто? Я? – Даша забегает вперед и кривит лицо. – Что ты сказал?
– Я не тебе. Так... знакомого увидел, который мне должен.
– И что? Он улетает?
– Надеюсь.
– Так ты в Москве его встретишь!
– Надеюсь, нет.
– А мне показалось, ты... ты так пошел, будто хотел обратно в самолет.
– Нет, в самолет я точно не хочу! – говорю я и ловлю себя на мысли, что определенно соскучился по Питеру.
– Хочется есть, – дружелюбно улыбается она.
– И купить кроссовки... – смотрю я на свои посиневшие ноги в сандалиях.
«Can’t get you out of my head», – поет Кайли Миноуг, и машина движется в плотном потоке Московского проспекта, а я настороженно всматриваюсь в окрестный пейзаж, будто жду, что какое-то из зданий расплывется в презрительной усмешке, мол, «опять приперся, беглец?». Да, все эти чертовы коробки помнят мой побег в Пулково. Тогда тоже был микроавтобус. Не помню, что играло в машине в тот день, впрочем, мне бы его лучше вообще забыть, да не получается. Еще и встреченная в аэропорту Ольга – как прозрачный намек на то, что и нынешняя поездка будет хреновой. Снимаю сандалии, подставляя ноги под теплый обдув снизу, закрываю глаза.
– Мы в гостиницу или сразу на пре-пати? – спрашивает кто-то из ребят.
– Может, лучше сразу? А вещи пусть в отель едут.
– Как думаешь, Андрюх?
– Да, – говорю я, не открывая глаз.
– Тебе плохо? – Даша кладет мне руку на плечо.
– Меня мутит. – Я приоткрываю глаза и вижу Невский.
– Странно, ты же в самолете ничего не ел! – Она пожимает плечами и кладет мне руку на лоб. – Температуры вроде нет.
Женя и Олег понимающе переглядываются.
– Это от города. – Я вытаскиваю сигареты и спрашиваю достаточно громко: – У вас курить можно?
– Вообще-то нежелательно, – отвечает водила.
– Спасибо! – Я прикуриваю, делаю глубокую затяжку и опять прикрываю глаза.
Дашина рука все еще лежит на моем плече, а я вспоминаю легкое прикосновение другой руки. Вскользь, не такое навязчивое. Достаю телефон и набиваю первую эсэмэску: «Привет, долетел до Питера. Потрясающий город, аж мутит. Тебе он нравится? Андрей».
Машина выруливает к зданию, в котором расположен «Гранд Отель Европа». Женя оборачивается ко мне с переднего сиденья:
– Коллеги, может, душ примем? До начала еще сорок минут.
– Конечно примем! – Даша выразительно стреляет глазами в мою сторону.
– А нам на пре-пати обязательно снимать? – лениво интересуется Олег.
– Там море халявной выпивки. – Я поднимаю вверх указательный палец правой руки.
– Тогда вопросы снимаются.
– Андрюш, – капризным голосом говорит Даша. – Ты мне с вещами поможешь?
– Конечно! Я позову носильщика, – отвечаю я, вылезая из микроавтобуса.
– Пре-пати – это хорошо. Танцы будут? – Олег изображает верхний брейк-данс.
– Я лично очень бы хотел, – киваю я, приподнимаю левую ногу и делаю некое подобие танцевального па.
Выходит слишком резко. Сандалия слетает с ноги и, выписав незамысловатую траекторию, ударяется в стекло двери отеля. Находящийся за ней швейцар инстинктивно приседает и больше не показывается. «I don’t feel like dancing», – несется из динамиков.
На стойке ресепшн я вяло флиртую с девушками, заносящими наши данные в компьютер, чем вызываю Дашино неудовольствие, получаю ключи от номера и вместе со всеми загружаюсь в лифт, везущий нас на четвертый этаж. Через пару минут я стою посреди своего джуниор-свита и нехотя раздеваюсь. Потом раздвигаю шторы и открываю окно. Надо купить кроссовки, думаю я, глядя на лежащие на полу подошвами вверх сандалии.