The Тёлки. Два года спустя, или Videotы — страница 31 из 70

– Что значит не работает? Вам же сказали: был ливень, а теперь просто дождь!

– А зимой вместо снега будет просто град?

– Они зимой всех московских таджиков посадят в ступы и дадут им в руки метлы. – Денис тычет в Борисыча пальцем. – И снег разгонят, и народный фольклор возродят!

– Прекратите идиотничать, над этим изобретением работали серьезные ученые!

– Те же, что Третье кольцо в Москве проектировали? – встреваю я. – Ответьте мне после видео!

Пока идет «Young Folks» от Peter, Bjorn and John, чиновник что-то отчаянно доказывает рэперу, на что тот лишь ухмыляется.

– Аккуратнее, Андрей, он может взбеситься и уйти! – напоминает о себе «ухо». – Спроси его лучше про западный опыт.

«Остроты нет». Я киваю.

– Три секунды!

– «Городские новости» снова с вами, и вот что я подумал, Вадим Борисович. Кто-то из ваших коллег сравнил «люстру Чижевского» с солнцем. Значит ли это, что в дальнейшем ее можно будет использовать в сельском хозяйстве, чтобы растить зимой в Подмосковье апельсины?

– Я бы не стал, так сказать, делать далеко идущих выводов, но исключать ничего нельзя. При хорошем результате.

– Мы будем растить под ее потоками гидропонику! – ржет Денис.

– Что? – хмурится чиновник.

– Денис имел в виду теплицы с овощами, фруктами и некоторыми другими... хм... растениями.

– Одно очевидно: скоро эта технология будет внедрена и в других городах России.

– Вы полагаете, что есть в каких-то городах бедные муниципальные чиновники?

– То есть как? – Он пожимает плечами.

– Ах. Извините, Вадим Борисович, я забыл, что бедных муниципальных чиновников не бывает! Сразу после рекламы мы еще раз услышим улицы.

– Прикольно подколол, – шуршит Таня у меня в ухе. – Ну и остановись на этом, выше градус не поднимай.

– Три секунды!

– Здесь Андрей Миркин, человек, который разговаривает с улицами. Александр, как там дождь?

– Идет, – виновато смотрит на меня с монитора корреспондент.

– Может, там, под люстрой, просто оператор неопытный?

– Да, там довольно молодые ребята.

– Им туда нужно Вадима Борисовича отправить! – щелкает пальцами Денис.

– Вас туда надо отправить, чтобы штаны не просиживали! – парирует Борисыч.

– Александр, эксперимент удался? Очень быстро: да или нет?

– Не... не очень...

– Как тебе кажется, Денис, кого на самом деле этими ржавыми, криво сваренными рожками хотят забодать городские власти?

– Андрей! – кричит «ухо».

– Нелегальных иммигрантов? Американских шпионов? Студентов-прогульщиков?

– Миркин, прекрати, это уже на грани! – Я достаю «ухо» и кладу в карман пиджака. «Остроты нет? Ща будет!»

– Ментов! – сухо отвечает Денис.

– Что вы себе позволяете?! – вскакивает Борисыч. – Вы... вы... полуграмотный музыкант, не имеете права говорить такие вещи о серьезном научном эксперименте!

– А вопрос вам задать я имею право, Вадим Борисович? Какие еще часы появятся на руках у тех, кто подписывал сметы на подобные эксперименты? Кстати, какие у вас часы?

– Вы меня оскорбляете!

– Такие дешевые?

– Я бы песню об этом написал, – замечает Денис. – Как тучи боятся мэра.

– Как бы ты ее назвал? – задаю я вопрос, в то время как Борисыч выпрыгивает из штанов, изрыгая проклятия.

– «Тучи над городом ссали», ой, извините, я хотел сказать: боялись.

– Вадим Борисович, а какой следующий эксперимент будет у московской мэрии? Закат солнца вручную? Вечное лето в отдельно взятом федеральном округе?

– Следующий эксперимент будет таким, какой нужен москвичам! – Он садится и оправляет пиджак. – Вы можете болтать сколько угодно. Пока вы болтаете, мы работаем!

– Андрей, – жалобно пищит «ухо», когда я возвращаю его на место. – Ты меня слышишь?

Я киваю.

– У нас еще одно включение, а потом видео!

Я снова киваю.

– И последнее на сегодня включение. Александр, что говорят метеорологи, с которыми вы общались?

– Андрей, мне удалось поговорить с метеорологом, посетившим эксперимент, и он сказал, что говорить о результате, конечно, рано, но успех пока не очевиден.

– Вы же простите метеоролога, Вадим Борисович? Он просто не разобрался.

– Я не знаю, о ком речь.

– А ты, Денис?

– Peace, – говорит он, поднимая два пальца.

– Четыре минуты, у нас еще «мент», – подсказывает «ухо».

– А вы, Александр?

– Андрей, честно говоря, не знаю. Но вот мне удалось поговорить о том, как влияет погода на преступления с представителем МВД. Давайте, пожалуйста, послушаем, что сказал полковник милиции...

– А давайте, пожалуйста, не послушаем, что сказал полковник милиции! – Я машу рукой прямо перед собой. – Давайте лучше послушаем Placebo.

– Ты охуел?! – тоненько визжит Таня.

После трехсекундной паузы в эфир идет видео. Я снова вынимаю «ухо» и сажусь на ступеньку. Теперь Денис что-то вещает чиновнику за молодежную музыку. Чиновник выглядит потерянным. Даже его галстук, кажется, раскис. С последними аккордами песни я вставляю «ухо», слышу трехсекундную отбивку и начинаю «прощалку».

– Это были Placebo с песней «Let’s follow the cops back home». Давай проводим сотрудников МВД домой, и грохнем их хазы, – примерно так можно перевести этот текст. Я хотел бы поблагодарить наших гостей. Спасибо, что нашли время стать нашими главными героями. Это был Андрей Миркин и «Городские новости». Спонсор программы (далее неразборчиво, синхронно говорю с «ухом»). В этом городе больше не будет туч. Увидимся через неделю. Есть другой мир. Должно быть, он есть. Любите друг друга!

– Титры пошли! – командует «ухо». Пять секунд. Снято.

– Ты мудак! – говорит мне на прощанье Таня.

– Это было охуительно! – говорит Леша. – Никакого смысла, чистый драйв!

– Мы люди принципиальные, что нам сказали, то мы и сделали, – говорю я вслух.

– А с кем вы разговариваете? – интересуется Вадим Борисович, пока мы идем к выходу из студии.

– Со Святым Петром. Ионный поток изменил мое сознание.


Сижу в гримерке в полном одиночестве. Лениво снимаю грим мокрой салфеткой, скорее с сожалением: опять придется носить свои вечные синяки под глазами. Раздается осторожный стук в дверь. Замираю. Еще раз, более настойчиво. Какого черта?! Сколько всем говорил – не трогайте меня после эфиров, умоляю!

– Андрей! – знакомый голос из-за двери.

Поднимаюсь, открываю дверь ключом, впускаю Пашку Светлова, нашего звукооператора.

– Андрюх, помоги мне, пожалуйста!

– Паш, я после эфира никакой, давай завтра?

– Я тебя умоляю!

– А что случилось?

– Тут, короче, – Паша чешет затылок, – телка одна знакомая, скажем так. Очень умная девушка, скажу я тебе. У нее свое рекламное агентство было, а после кризиса сдохло. В общем, она хочет к нам на канал в рекламную службу попасть, а...

– ...А ко всему, ты ее трахаешь, и уже наврал, что устроишь в Останкино с полпинка, она уже вторую неделю наседает, и даже заднего не включишь! – Я зеваю.

– Блин... ну, почти так. Точнее, вообще все... Будто ты рядом стоял.

– Я рядом с такими историями каждую неделю стою.

– Выручишь? Ну, соври ей что-нибудь. Скажи, попробуешь. Я дал понять, что ты тут рулишь. А не получится – значит, не судьба.

– Веди пациента! – Я отмахиваюсь от него, возвращаюсь к зеркалу, сажусь в кресло.

– Она прямо сейчас может зайти?

– Да, только ты выйди.

– Я тебе должен, – шепчет Паша.

– Вас тут таких должников – половина канала.

Закуриваю, смотрю на свое отражение сквозь растопыренные пальцы. Дверь щелкает, пропуская в комнату девушку. Чувствую, как вздрагивают мои веки. «Стрижка “под мальчика”, волосы цвета воронового крыла». Она с тех пор практически не изменилась. То есть у меня даже мысли нет, типа, «как же похожа, ну просто одно лицо». Это лицо действительно одно. Рита Решетникова. Перед глазами проносятся ночные клубы, поспешный секс в туалетах, узкая джинсовая юбка, «мне надо поменять машину», наше выступление на корпоративе, СПИД, драка с промо-медведем, крыши ночной Москвы, Ленинградский вокзал, огни злого поезда...

– И? – разворачиваюсь вместе с креслом.

– Привет! – она делает полшага мне навстречу. – Честное слово, я только перед дверью поняла, к кому меня Пашка ведет.

– Что же не повернула обратно?

– Неудобно как-то, – мямлит она.

– Неудобно – это когда соседские дети на тебя похожи! – Во мне моментально вскипает застарелая злоба. – А для вас, милых провинциальных пираний, такого слова не существует. Главное же цель, так? Можно взять бабки, чтобы кого-то подставить, можно потом к этому «кому-то» прийти на работу устраиваться, да? Вам же приходится свое счастье выгрызать!

– Приходится! – Она злобно стискивает зубы.

– Я думал, ты-то уж давно выгрызла себе состоятельного крота из близлежащего Подмосковья! – Тушу сигарету. – Ты ж вгрызешься так вгрызешься. У тебя клыки даже во влагалище, по-моему!

– У тебя следы остались?

– Нет, залечил. Вместе со СПИДом. Быки из «Трансбетона» помогли, которые за мной в ту ночь по всему городу гонялись. Остатки душевно-телесных шрамов разметало взрывом в поезде «Москва—Питер».

– Ладно! – Решетникова вздыхает и опускает глаза. – Ты тоже хорош был, со своими разводами.

– Я не был хорош! Я ни разу не хорош! Я – лучший, не хороший. Вы же предпочитаете посредственных, но надежных.

– Столько лет прошло... – Решетникова садится на край банкетки. – Этой истории больше нет, Андрей!

– Для вас нет, а для меня все вы до сих пор живее всех живых, красавеллы! – Я сплевываю в урну. Возникает долгая пауза. – То есть, у тебя даже не колыхнулось до сих пор? – Честное слово, я преклоняюсь перед этой девушкой. – Типа, что можно бы уже и уйти. Свалить отсюда. Вернуться домой, найти в словаре слово «стыд», а?

– Слушай, Дрончик, ну перестань! – Она поправляет челку. – Ты выговорился, я готова признать, что вела себя, как сука. Может, забудем?