– Одну вещь. Давай попробуем пожить вместе. Например, я перееду к тебе на какое-то время…
Стоп. Ахтунг! Какого черта Тимберлейк предлагает мне пожить вместе? Он чо, пидар? Вроде бы нет. А тогда… я наконец-то врубаюсь, что предложение озвучила Рита, а никакой не Джастин. Я просто отключился, выпал на секунду-другую, и все такое… Но то, что Рита делает мне подобное предложение, напрягает меня даже больше, чем если бы я услышал такие речи от Джастина. Он хотя бы мега-звезда.
– Что ты говоришь? – Я пытаюсь вернуться в реальность. – Переехать? Ко мне?
– Ты против? – Рита поджимает губы.
– Нет, что ты! Просто…
Не слишком ли много неожиданных поворотов для одного дня?
– …Просто у меня такой бардак дома…
– Ты такой глупый! – Ритка гладит меня по щеке. – Наймем домработницу. Тебе еще не надоела холостяцкая жизнь? Фаст-фуд, завтраки на бегу? Когда ты последний раз ел домашнюю еду? Кстати, я неплохо готовлю.
Меня и ресторанная вполне устраивает, – думаю я, но вслух довольно грустно говорю:
– Было бы круто!
– Ты такой трогательный, просто прелесть! Почему у тебя печальный голос?
– Ну… потому что… мне, типа, еще никто не предлагал жить вместе. Я уже даже и не помню, как это…
Сам в это время думаю о том, что совместное проживание с Решетниковой в моем ежедневнике не записано не то что на сегодня – на весь текущий год!
– …было бы здорово попробовать…
– А что тут пробовать? Давай сразу после этих выходных, а?
– После выходных?
…В крайнем случае, можно будет врать ей, что остаюсь раз в неделю у родителей. Или два. Ну, это если отмазаться не получится.
– Давай после выходных, мне нравится эта идея!
Мы снова целуемся. У меня во рту горчит. Наверное, от кофе. Играет Bryan Ferry – «Will you love me tomorrow».
– Я тебя люблю, – говорит Рита.
– Я тебя обожаю, – отвечаю я.
Повисает пауза. Не спорю, мне всегда по кайфу, когда девушка берет инициативу в свои руки. Но на совместное проживание это не распространяется. Я театрально смотрю на время на своем мобильном:
– Слушай, десять минут четвертого, мне же нужно с этими упырями встречаться!
– А я поехала в офис… Я забыла, мне документы нужно взять. Увидимся вечером?
– Я тебе позвоню после последней встречи, окей?
– Супер! Слушай, Андрюш, я забыла спросить, не хочешь слетать отдохнуть на недельку? Перед открытием своего клуба, – говорит она, роясь в сумочке. – У меня подруга с любимым во Франции. Где-то под Монопелье сняли виллу. Приглашает нас, ты как?
– Где-то где? – переспрашиваю я.
– Под Монопелье, во Франции, – повторяет Рита. В ее глазах легкий испуг. Чего испугалась, она и сама не знает, вероятно, моя интонация навела ее на мысль о том, что сказано что-то не-то или не так.
– А… понятно! – Я сглатываю, чтобы не делать ей замечания и не затягивать времени до ее исчезновения. – Понятно. Надо подумать, – я ерошу рукой волосы. – Запара страшная, сама понимаешь…
– Давай вечером обсудим? Или после выходных, окей?
– Окей!
– Ты мне вечером скажешь насчет десятки? Или завтра?
– Окей! – снова говорю я на автомате, потом, врубившись, что она имела в виду, говорю:– Я тебе привезу завтра после обеда. Или ближе к вечеру.
Когда она уходит, я перехожу в дальний конец зала.
Исаев сидит за небольшим столиком и пьет зеленый чай. На столе стоит коричневая барсетка. Типичный русский турист в Турции. Он, наверное, еще и на «Гелендвагене» ездит, лошина. Периодически он отирает пот со лба и пухлых, слегка розовых щек. За его спиной – ложа в восточном стиле, с напольным топчаном, затянутая шторой. За шторой очертания лежащего человека.
– Здрасте, Борис Анатольевич, – почему-то мне хочется назвать его Антальевичем по аналогии с русским народным курортом.
– Здарова. – Он отхлебывает чай. – Ну, ложись, рассказывай, как жизнь.
– Регулярно. – Я сажусь за стол и понимаю, что мне предстоит, возможно, самая нудная беседа в моей жизни. Правильно, нельзя идти на поводу у временных финансовых затруднений.
– Рейтинг видели?
– Вот ты шустрый какой. Я думал, посидим, поговорим о жизни, о любви, а ты сразу к делам. Это девушка твоя была?
– Ага, – отвечаю я, но сам отчего-то отрицательно мотаю головой.
– Это хорошо. Читал я твой рейтинг. Вместе с партнером читал, да, Петь?
– Ага, – слышится голос из-за шторы. Интересно, почему партнер не может сесть за стол, он чего, переутомился? Или это партнер-невидимка?
– Я вот хотел узнать, почему наше кафе на девятом месте? – Он открывает крышку стоящего перед ним чайника и зовет официантку: – Маш, иди сюда!
– Да, Борис Анатольевич, – подходит Маша, лет девятнадцати, с бледным лицом.
– Я просил две минуты назад кипятку плеснуть, вы чо тут все, опухли от жары? – говорит он, грозно надувая щеки, но выглядит все это очень комично.
– Извините, Борис Анатольевич, сейчас принесу.
Маша уходит.
– Вот и приходится сидеть здесь целыми днями, контролировать. А ведь у меня еще куча бизнесов! Ничего без меня не делают. Да, Петь?
– Угу, – опять отзывается голос.
– Таков ресторанный бизнес, – сухо резюмирую я.
– Так все же почему на девятом-то? – Исаев снова сводит брови к переносице.
– Понимаете, Борис Анатольевич, в рейтинг «Одиозного журнала» нельзя сразу попасть в пятерку. Там в основном уже известные рестораны, а только что открывшиеся вообще не имеют шансов. Хорошо еще сумел втиснуть на девятое, а не на десятое. У меня на оба места вот такая очередь, – я развожу руки в стороны.
– Да? А на шестое или седьмое? Я бы доплатил…
– Это места для ресторанов Новикова или Делоса, или «Ресторанного треста». У нас с ними совместные проекты. Интересы собственников, вы же понимаете, – я закуриваю.
– А это… с собственниками твоими можно познакомиться? Сюда их пригласить, к примеру? – Исаев постукивает пальцами по столу и внимательно смотрит на меня.
– Боюсь, что нет. Одни в Лондоне, другие в… ну, сами понимаете где… Русские старатели, одним словом.
– Где? – непонимающе хлопает глазами Исаев. – А в Лондоне кто? Абрамович?
– Там, Борис Анатольевич, там, – поднимаю я палец к потолку. – А вы знакомы с Романом Аркадьевичем?
– С кем? – Исаев продолжает одупляться. Я давно заметил, что упоминание Кремля и Абрамовича вместе оказывает на лохов убийственное воздействие.
– Ну, вы тут Абрамовича помянули…
– Нет, не знаком. Ну, если люди такие занятые, тогда понятно. У нас и у самих дел полон хребет, правда, Петь? – Исаев даже разворачивается к шторе, но на этот раз Петя молчит.
В общем, говорить больше, похоже, не о чем. Приносят чайник кипятка, меняют пепельницу, я прошу еще кофе. «Hey, mister DJ» поет Madonna.
– А вот я хотел спросить, – возвращается к жизни Исаев. – А чо ты пишешь, что в «Марио» средний чек составляет сто долларов, когда я там вчера с Наташкой пятьсот оставил?
– Понимаете, средний чек – это условное определение.
– Типа?
– Ну, типа, берут общую сумму выручки ресторана за день и делят на количество посетителей. Например, выручка в день тридцать косарей, а прошло триста рыл, получается, что среднестатистический человек оставил в ресторане сто долларов.
– Типа, лох оставил? – осклабился Исаев.
– Ну, типа, да, – улыбаюсь я.
– А нормальных людей, которые съели на триста, а потом еще взяли по четыреста «Чиваса», их чо, не учитывают?
Я теряюсь, не понимая, что говорить. В итоге соглашаюсь:
– Не учитывают.
– Во, слышь, Петь! Нас с тобой не учитывают! Как ты вчера сказал это называется?
– Дискриминация, – откликается невидимый Петя.
– Во, я и говорю. Дискриминацию делают.
Снова пауза. Как же ты меня достал, кто бы знал! Диск заело. По второму кругу играет Мadonna.
– Борис Антальевич, – все-таки я оговариваюсь, – ваша ассистентка сказала, что у вас какой-то разговор ко мне был.
– Разговор? – Исаев недоуменно чешет затылок. – Странно. Так просто пригласил. Перекусить, чаю попить…
– Просто мне бежать нужно. У меня через полчаса интервью с чиновником из мэрии, – вру я.
– С чиновником? Тогда ладно, беги. Ты, может, наш ресторан поднимешь на пару позиций. А то гостей нет ни хера. – Исаев пытается говорить по-свойски.
– Попробую, Борис Анатольевич, но не обещаю. Сами понимаете, где работаю.
– Да понимаю… А, вот еще что! Мы тут с партнером сеть кафе восточной кухни думаем открыть, да, Петь? Поддержишь?
Похоже, Петя уже заснул.
– Решим, Борис Анатольевич, – улыбаюсь я. – Договоримся, мы же теперь не чужие люди.
– Ну, хоть на этом спасибо!
– Борис Анатольевич, я счет попрошу?
Надеюсь, у тебя хватит ума не давать его мне? – гадаю я.
– Да прекрати ты, – машет рукой Исаев, – давай, до встречи! Заходи почаще. Друзей приводи, мы вам скидочку…
– Конечно, Борис Анатольевич. – Я жму ему на прощанье руку и валю на воздух. Отчаянно хочется травы. Или еще чего-нибудь легкого…
«В ВЕНУ ЗА 200 ДОЛЛАРОВ! 500 МЕТРОВ!», – читаю я перетяжку, висящую посередине улицы. Господи, чем же там ширяют?
В ночное
За нарушение покоя граждан и тишины в ночное время в городе Москве настоящим законом предусмотрены следующие виды административных взысканий:
– предупреждение;
– штраф.
Сижу в «Шатре» уже полчаса, жду Бухарова, пытаюсь дозвониться Шитикову, но безрезультатно. Может, действительно сам перезвонит? Честно говоря, не очень верится. От нечего делать проверяю диктофон: все работает. Все это время звонит Марина – не отвечаю. Настойчивая девушка. Если человек не подходит дважды после десяти звонков – чего тут непонятного? В конце концов, она присылает эсэмэску такого содержания: «perezvoni mne, urodez, ya sotru vsu fotosessiu». Сотрет она, как бы не так! Истеричка чертова! Вообще, день сегодня какой-то хреновый – ничего из запланированного не сделал, все сдвинулось к чертям. Я же говорю, кругом одни упыри. Пью уже второй чайник чая. От нечего делать перезвонил по телефону, присланному секретаршей Всеславского – оказались какие-то мутные перцы. «Хотите абсолютный эксклюзив? Мы, – говорит собеседник, – проводим черную мессу, самую большую в России. Нужен человек, разбирающийся в ночной жизни, не хотите поучаствовать?» Поучаствовать кем? Как-то сложно все. Записал адрес, договорился встретиться с ними завтра в три. Наверняка бесперспективняк. Посмотрим. Несколько раз звонит Лена. Типа, скучает, типа, «в по следнее время мы стали мало видеться». И эта туда же! Нет, вы подумайте: одной мало, втор