е нужны рабочие руки (на фоне таджика, украинца и молдаванина с мастерками в руках) – получи регистрацию!». И надо всем этим, как ненавязчивое напоминание всем незарегестрированным, висит аскетичный плакат: «Федеральная иммиграционная служба. 1992–2007».
Среди всего этого социально-консьюмеристского месива выделяется наклейка с изображением человека в приличном костюме и с ясными глазами, смотрящими на мир из-под интеллигентной оправы очков. Это Гарик «Бульдог» Харламов. Правда, ему в руку успели всунуть йогурт «Био-2». Наклейка с Харламовым не испорчена, ему не выкололи глаза, не пририсовали усы и не подписали нецензурное слово. Сразу видно – он здесь «в уважухе». В респекте, и все такое…
На «Комсомольской» я чувствую себя, как Володя Шарапов, идущий на встречу с бандитами. Я начинаю движение вдоль стен кассового зала только после получасового изучения присутствующих. Возле билетных окошек нет никакой очереди, правда, и билетов практически нет. Воистину, Питер – культовая столица! С трудом удалось купить место в поезде «Невский экспресс», отбывающем в 16.28. Что делать до этого времени – непонятно. Убивать время в ресторане муторно и небезопасно, тем более что есть не хочется. Слоняться по городу еще более глупо. В итоге не нахожу ничего лучшего, чем пойти в гостиницу «Ленинградская» и купить там номер, чтобы поспать до поезда. Мне везет: после двадцатиминутных уговоров помятая девушка на ресепшн выдает мне ключи от «люкса» («других номеров нет, молодой человек, да и этот свободен только до двенадцати»). Тысяча рублей, выданная сверх стоимости номера, помогает ей проснуться и поверить в то, что в жизни еще встречаются обаятельные и щедрые молодые люди. Я прошу ее разбудить меня в три, поднимаюсь на девятый этаж, ложусь на кровать, и мою мнимую бодрость снимает как рукой. Только теперь я понимаю, как сильно устал и вымотался, бегая от бандитов. Минуты две я пытаюсь одним глазом посмотреть телевизор, потом по экрану полетели мухи, я нажал кнопку пульта и немедленно заснул.
В три пятнадцать я купил в вестибюле гостиницы новую sim-карту и вставил ее в телефон. Хотел еще и мобильный поменять, но жаба задушила. Перекусил отвратной пиццей в ближайшем бистро, следя по телевизору на барной стойке за перипетиями шоу «Дом-2». Сколько уже писали про это шоу, аморальное, тупое, злое, ничему не учащее, скучное… Но суть, конечно, не в том. И не в отсутствии у героев, которые «ничему не могут научить молодежь», «гражданской позиции». Я наконец понял, в чем сила и притягательность сериала «Дом-2» для жителей России. В этом говно-шоу, построенном на интригах, сальностях, шушуканьях и сплетнях в раздельных клетушках, воплотилась мечта об идеальном мире с точки зрения современной региональной молодежи и рабочих с окраин больших городов. Эта мечта сидит в них еще с советских времен, о которых я, слава богу, мало что помню. Участники шоу просты, понятны, а главное – типичны. Герои – четкие пацаны с правильными понятиями, способные очаровать собеседника искрометной быдло-шуткой, прижать в углу чужую телочку, а при случае стать крепким мужем, потому как мужики они ваще – то нормальные. Героини отображают простые чаяния простой русской бабы: главное – устроить судьбу/выйти замуж. Рецепты построения судьбы демонстрируются тут же: расстояние до отдельной комнаты – один парень, расстояние до титула королевы шоу – пять парней, расстояние до переезда в Москву – пятьдесят парней, до Европы – сто.
Главное достоинство «Дома-2» заключается в атмосфере всеобщего единения и братства. Мир – как одно большое общежитие, где все общее. Можно с общей кухни стырить ветчину, можно кого-нибудь в темноте ущипнуть за задницу или сыграть комсомольскую свадьбу (тут же, на кухне). Можно запросто перекинуться парой слов с зашедшей в общагу САМОЙ КСЕНИЕЙ СОБЧАК, а можно в порыве народного гнева объединиться, затравить и выгнать из стада отбившуюся одиночку – это самое лучшее средство для сплачивания масс. Еще я понял, почему, случайно наткнувшись на это шоу, больше не стану его смотреть никогда. Не потому, что диалоги героев ведутся деревенским говорком на непонятном моему уху суржике, не потому, что девочки и мальчики влюбляются и расстаются с интервалом в сутки, дискредитируя само понятие любви, и даже не потому, что питерская студентка Ольга Бузова говорит, что ей гарантирована у шоу «неприкосновЁнность». Просто… просто я ненавижу образы «хороших простых парней» или girls next door. Равно как и общаги, пусть даже упакованные в мерцающий экран телевизора, скрадывающий неотесанность и примитивность героев. Я ненавижу общагу и не хочу в ней жить. Вот, собственно, и вся моя гражданская позиция.
После того как я прожевал последний кусок картонной пиццы, ко мне вернулось мое обычное настроение.
То ли шоу, то ли посетители кафе отбили у меня всякое желание сопереживать жителям метро, раскаиваться в том, что я когда-то отпускал в их адрес не слишком лест ные замечания, а уж тем более соболезновать им. Я понял, что больше не хочу прятаться в толпе «хороших простых парней». Меня это бесит. Или, может, я просто наконец-то выспался?
Я вышел на улицу, зашел на Ленинградский вокзал, миновал шеренгу припаркованных автомобилей и дошел до самого конца путей, дальше края платформы.
Мне предстояло сделать, возможно, самый важный телефонный звонок в моей жизни. Дрожащими руками я вытянул из кармана джинсов записку с телефонным номером и моим паролем. Бумага стала серо-черной, мятой, пропиталась потом. Как и ее хозяин, впрочем. Выкурив сигарету, я набрал семь цифр, дождался ответа девушки из регистратуры, изложил суть своего звонка, и меня переключили на лабораторию:
– Здравствуйте, я по поводу результатов экспресс-теста…
– Вы когда сдавали анализы? – ответил мне бархатный голос.
«Здесь уже сразу настраивают на спокойствие. Как на кладбище», – промелькнуло в мыслях.
– В понедельник.
– Ваш номер?
– Тридцать восемь… тридцать восемь девятнадцать. – В горле пересохло.
– Одну секунду!
Секунда отняла у меня еще сотню-другую нервных клеток. Я сглатывал, чтобы смочить горло, боролся с желанием немедленно отлить, и судорожно чесал шею.
– Вот, нашла! – наконец ответила дама, и замолчала.
– И что? – практически вскрикнул я.
– Положительный, – тихо ответила врач.
– ВЫ УВЕРЕНЫ?!
– Ваш номер 3819?
– ДА!!! ПРОШУ, ПОСМОТРИТЕ ЕЩЕ РАЗ!
– Я посмотрела. Вы не волнуйтесь, «экспресс-тест» – не единственный анализ, лучше сделать…
Но что сделать лучше, меня уже не интересовало, я и так знал, что лучше повеситься. Отключившись, я достал сигарету, закурил, и на ватных ногах потащился к поезду. Я тупо смотрел вперед, не замечая ничего вокруг. Разыскивающие меня быки как-то сразу съежились в моем сознании до величины пластмассовых солдатиков и теперь меня больше не интересовали.
На платформе стояла нестерпимая духота. Я курил, пил воду из пластиковой бутылки и изредка сплевывал себе под ноги. Отчего-то подумалось, что так совсем оскотиниться можно. Для этого следует всего-навсего чаще сплевывать, купить пива, семечек, сушеных кальмаров и газету «Жизнь», в которой непременно напишут, как поп-звезда задушила бюстом любовника, рок-герой вновь поехал лечиться от героиновой зависимости, а известный ведущий заразился СПИДом, умывшись в общественном туалете на станции Мга.
Подошел поезд. Двигаясь как в тумане я поочередно миновал проводников трех вагонов, каждый из которых сообщил мне, что мой – четвертый. Проводница четвертого вагона приветливо улыбнулась и сказала:
– У вас восьмое место!
Почему-то мне показалось, что мой билет она даже не посмотрела и отдернула руки, когда я его протянул. Так вот что значит изоляция и ущемление прав больных граждан!..
– Спасибо, – буркнул я и пошел в вагон.
Через несколько минут поезд тронулся, увозя меня прочь из города, в котором автомобилей «Porsche Cayen» больше, чем банкоматов.
Компания подобралась тухлая. Трое мужиков и две женщины, скорее всего, командировочные. Мое место оказалось у окна, чему я, в общем, обрадовался – хоть на природу посмотрю, все равно не заснуть. Поезд тронулся. Женщины дружно уставились в телевизор, который показывал «Место встречи изменить нельзя», мужики принялись обсуждать последний матч «Зенита» – все без сюрпризов. Ситуация, характерная для любого поезда. Изредка пассажиры поворачивали головы на дисплей, висящий над входом в вагон, поинтересоваться температурой и временем. Смотрели они на него с таким выражением, будто от их взглядов «Невский экспресс» превратится в TGV и долетит до Питера за два часа. Я полистал журналы, сходил в туалет, несколько раз покурил в тамбуре, двинул в вагон-ресторан, купил там плитку шоколада и поллитровую бутылку подозрительного дагестанского коньяка, хотя в баре присутствовал и французский. Повертел бутылку в руках, отхлебнул пару глотков, закусил шоколадом, включил-iPod и, откинувшись на кресле, прикрыл глаза.
Лена – жопа из полиэтилена,
Неля – ватрушка из фланели,
Рита – пилотка, как всегда, небрита,
Катя – иногда дает и мне, и бате,
Вера – секс посреди безлюдного сквера,
Марина – антицеллюлитная картина,
Света – исполнительница глубокого минета,
Надюха – вчера был грамм кокса, сегодня снюхан,
Анна – пьянеет с одного стакана,
Зоя – любительница пафосного отстоя,
Юля – со свистом пролетит кастрюля,
Бела – на шестьдесят маразм, на двадцать тела.
Будто в сказку попал! Сколько раз я слышал этот трек раньше, но никогда не задумывался, что история-то про меня. Имена девушек совпадают до неприличия, характеристики тоже. Одни имена принадлежат моим девушкам, теперь уже бывшим, другие – случайным знакомым. Вот только, боюсь, имен будущих девушек в этой истории нет…
Похоже, этих клух еще по клубам шатает,
Они забыли: Москва сосет, Питер решает!