В сентябре 2002 года я отправилась в Милан, чтобы встретиться с Донателлой Версаче и вернуть уверенность в себе. Эта поездка меня воодушевила, и я вспомнила, что в этом мире осталось еще много удовольствий и причин для веселья. Мы пили потрясающее вино и ели невероятно вкусную еду. Донателла оказалась очень энергичной и радушной хозяйкой. Тогда я понадеялась, что мое состояние немного изменится, что все вдруг станет лучше.
Донателла пригласила меня в Италию на один из своих показов и одела меня в красивое блестящее радужное платье. Я должна была петь, но мне совсем не хотелось, поэтому я немного попозировала, а потом Донателла сказала, что мы можем обойтись и без развлечения публики. Она просто включила мой кавер на песню Джоан Джетт I Love Rock ‘n Roll, я поздоровалась с моделями, и на этом мы закончили.
А потом была вечеринка. Донателла умеет веселиться, и тот вечер не стал исключением. Помню, я видела там Ленни Кравица и других крутых знаменитостей. Эта вечеринка стала первым мероприятием, где я появилась после расставания с Джастином, – одинокая, невинная.
Там я обратила внимание на одного парня и подумала, что он очень милый. Внешне он напоминал бразильца: темные волосы, красивый, курил косяк – типичный плохиш. Он не был похож на моих знакомых актеров из Лос-Анджелеса, он был воплощением настоящего мужчины – того, с кем можно провести одну ночь. Чисто ради секса.
Когда я его заметила, он болтал с двумя девушками, но было понятно, что он хочет перекинуться парой слов и со мной. В итоге мы разговорились, и я решила, что хочу выпить с ним у себя в отеле. Мы направились к машине, но по дороге он сделал что-то, что жутко вывело меня из себя – честно говоря, я даже не могу вспомнить, что именно он натворил. Помню только, что эта мелочь меня дико раздражала, поэтому я велела водителю остановиться и, не говоря ни слова, вытолкала парня на обочину и оставила его там.
Сейчас, став матерью, я бы никогда не вытворила ничего подобного – я бы скорее сказала: «Мне придется высадить тебя там-то и прямо сейчас…» Но тогда, в двадцать лет, мной управляли инстинкты. Я совершила грубую ошибку, посадив незнакомца в свою машину, и мне пришлось его выгнать.
Когда я вернулась, Джастин готовился к релизу Justified. На своей пластинке 20/20 он исполнил неизданную песню Барбары Уолтерс под названием Don’t Go (Horrible Woman), которая как будто была обо мне: «Казалось, наша любовь невероятно сильна. Думаю, я ошибался. Но если посмотреть на это с позитивной стороны, слушай, девочка, по крайней мере, теперь и у меня есть песня об Ужасной Женщине».
Менее чем через месяц он выпустил клип на песню Cry Me a River, где женщина, похожая на меня, изменяет ему, а он бродит под дождем и тоскует. Естественно, СМИ подхватили эту легенду и стали выставлять меня блудницей, разбившей сердце золотому мальчику Америки. А правда была в том, что, пока я лежала дома в Луизиане в коматозном состоянии, он резвился в Голливуде.
Позволю себе заметить, что и в своем скандальном альбоме, и в беседах с журналистами, всюду следовавшими за ним, Джастин забыл рассказать о случаях, когда изменял мне.
В Голливуде у мужчин всегда было больше свободы действий, чем у женщин. И я видела, как их все подбадривают говорить гадости о девушках, чтобы стать знаменитыми и влиятельными. Но я была разбита и ничего не могла сделать.
Мысль о том, что я его предала, привнесла тоску в звучание и настроение альбома, обозначила творческую цель – обругать неверную женщину. В мире хип-хопа в те годы был популярен лейтмотив, который можно обозначить как: «Пошла ты на хер, сука!» В то время было модно мстить женщинам за то, что мужчины считали проявлением неуважения к себе. Например, песня Эминема Kim о жестокой мести имела огромный успех. Единственная проблема заключалась в том, что в случае со мной и Джастином все было совсем не так.
Cry Me a River обрела страшную популярность. Все сочувствовали Джастину. Меня же стыдили.
Тогда у меня не было возможности рассказать свою версию этой скандальной истории. Я не могла ничего объяснить, потому что знала: если Джастин убедил мир в своей правоте, никто уже не встанет на мою сторону.
Не думаю, что он осознавал масштабы своей власти, когда решил меня пристыдить. Мне кажется, он и сейчас этого не понимает.
После релиза Cry Me a River меня освистывали везде, куда бы я ни пошла. В клубах, например. Однажды я отправилась на игру «Лейкерс» с младшей сестрой и приятелем брата, и вся арена меня освистала.
Джастин всем рассказал, что у нас были сексуальные отношения, выставив меня не только изменщицей и шлюхой, но еще и лицемерной лгуньей. Учитывая, что среди моих поклонников было много подростков, мои менеджеры и агенты преподносили меня вечной девственницей – неважно, что мы с Джастином вместе жили и что сексом я занималась с четырнадцати лет.
Разозлилась ли я на то, что он разболтал о моей сексуальной жизни? Нет. Честно говоря, я даже обрадовалась. Почему мои пиарщики так старались изображать меня невинной девчушкой в двадцать? Кого вообще волнует, занимаюсь я сексом или нет?
Я была признательна, когда Опра сказала на своем шоу, что моя сексуальность никого не касается, а что до девственности, то «не нужно оповещать весь мир, если передумаешь распрощаться с ней».
Да, в подростковом возрасте я соглашалась на невинный образ, потому что все придавали этому большое значение. Но, если вдуматься, это так глупо – обсуждать мое тело, тыкать пальцем и говорить: «Смотри! Девственница!» Это не должно никого касаться. И это смещало фокус с меня как с музыканта и исполнителя. Я так усердно работала над песнями и выступлениями, но все, о чем спрашивали некоторые журналисты, сводилось к вопросам о том, настоящая ли у меня грудь (у меня и правда не было никаких операций) и цела ли моя девственная плева.
Признание Джастина о наших сексуальных отношениях сдвинуло дело с мертвой точки, и мне не пришлось никому объяснять, где и когда я лишилась невинности. Я не переживала из-за обсуждений нашей интимной жизни и защищала Джея, когда его критиковали за эти откровения. «Это так грубо!» – возмущались люди. А мне нравилось, когда он говорил: «Она женщина. Нет, она не девственница. Выкусите».
В детстве я постоянно мучилась угрызениями совести. Мне было стыдно, все время казалось, что семья считает меня плохой. Я почему-то думала, что в обрушившихся на меня печали и одиночестве виновата только я, что я заслужила все несчастья и неудачи. Я знала, что правда о наших отношениях совсем не похожа на то, как о них рассказывали, но мне все равно казалось, что все страдания достались мне за дело. Видимо, я совершала плохие поступки. Я верю в карму, и, когда случается что-то плохое, значит, она меня настигла.
Я всегда была невероятным эмпатом. Я подсознательно чувствую то, что переживают люди в Небраске, даже находясь за тысячи километров от них. У женщин иногда синхронизируются менструации, а мне кажется, что мои эмоции синхронизируются с окружающими. Не знаю, каким термином это назвать: космическое сознание, интуиция, психическая связь, но я на 100 % уверена, что способна чувствовать энергетику других людей. Приходится с этим жить.
Вы, возможно, подумаете: «О боже, она что, и правда собирается обсуждать этот паранормальный бред?»
Дайте мне минуту.
Дело в том, что я была чувствительной и юной. У меня не было возможности остановиться и позволить себе пережить аборт и разрыв отношений. Я тяжело переживала. Джастин выставил меня в плохом свете, и я в это поверила. С тех пор мне кажется, что на мне своего рода проклятье.
И все же я надеюсь, что, если это правда и я накопила столько плохой кармы, возможно, мне (уже взрослой женщине) удастся повернуть вспять этот поток негатива и принести себе удачу.
Я больше не могла это выносить, так что мы с подружкой решили сбежать от всех проблем в Аризону. Она встречалась с лучшим другом Джастина, они расстались примерно в то же время, что и мы, поэтому было решено отправиться в путешествие, чтобы избавиться от гнета происходящего. Мы решили оставить все в прошлом.
Моя подруга тоже была убита горем, ей через многое пришлось пройти, и мы много разговаривали, пытаясь облегчить страдания от одиночества и обиды. Я благодарна ей за дружбу.
Когда мы мчались по пустыне в кабриолете с опущенным верхом, на небе сияли звезды, ветер трепал наши волосы, и никакой музыки. Только звуки ночи, доносившиеся со всех сторон.
Когда мы посмотрели на дорогу, простиравшуюся впереди, меня охватило жуткое чувство. Я так долго неслась, что не могла отдышаться. Я преисполнилась глубинной красотой, потусторонней и смиренной. Я взглянула на подругу, размышляя, стоит ли мне поделиться своими чувствами. Но что бы я ей сказала? «Ты веришь в инопланетян?» Поэтому я молчала.
Затем я услышала ее голос сквозь ветер.
– Ты это чувствуешь? Что это такое?
Что бы это ни было, она тоже ощущала нечто. Я потянулась и крепко сжала ее руку.
Поэт Руми писал, что рана – это место, через которое в нас проникает свет. Я всегда в это верила. Нам нужно было то, что мы почувствовали той ночью в Аризоне. Мы были духовно открыты и восприимчивы. Нам продемонстрировали, что существует нечто большее, чем то, что видно глазу, – называйте это Богом, высшей силой или паранормальным явлением. Что бы это ни было, оно было таким реальным, что мы вместе это прочувствовали. Сначала я не хотела делиться этим откровением с подругой, было неловко. Я переживала, вдруг она решит, будто я сошла с ума.
Я много раз стеснялась делиться чем-то, потому что боялась, что меня сочтут чокнутой. Но теперь я усвоила урок на горьком опыте. Нужно говорить то, что чувствуешь, даже если это пугает. Важно поведать свою историю. Возможно, для этого придется повысить голос.
Мне еще многое предстояло узнать той ночью, когда я, заблудшая душа, почувствовала присутствие Бога в пустыне. Но я решила, что не позволю мгле поглотить меня. Даже самой темной ночью можно найти свет.