Примерно спустя год в Нью-Джерси дело шло к созданию моего первого альбома. Вдруг один из менеджеров сказал:
– Тебе нужно встретиться с продюсером из Швеции. Он профессионал своего дела и пишет классные песни.
– Хорошо, – сказала я. – А с кем он работал?
Не знаю, как я решилась задать этот вопрос, но, несмотря на свою неопытность, я четко представляла, как хочу звучать. Я выяснила, что этот человек писал песни для Backstreet Boys, Робина и Брайана Адамса.
– Что ж, – ответила я. – Хорошо.
Макс Мартин прилетел в Нью-Йорк, и мы встретились за ужином: только я и он – ни ассистентов, ни представителей лейбла. Несмотря на то что из-за возраста за мной обычно кто-то приглядывал, в этот раз все решили, что на встречу я пойду одна. Когда мы сели, официант подошел принять заказ.
Каким-то образом свеча перевернулась, и весь стол загорелся.
Мы пришли в один из самых дорогих ресторанов Нью-Йорка, а наш стол превратился в огненный столб: от вопроса «Что я могу вам посоветовать?» до полыхающего пламени прошло меньше секунды. Мы с Максом в ужасе переглянулись. «Думаю, нам пора, да?» – спросил он.
Макс был волшебным. Мы начали сотрудничать.
Я полетела в Швецию записывать песни, но почти не заметила никакой разницы между Нью-Джерси и новой страной. Просто звукоизоляционная кабина была другая.
Фелиция часто приходила и говорила: «Хочешь кофе? Пойдем передохнем!»
Я лишь отмахивалась. Мы работали часами напролет. Я была невероятно трудолюбива. Я все время торчала в студии. Если бы мы с вами в то время были знакомы, вы бы не получали от меня весточек по несколько дней. Я оставалась в студии столько, сколько могла. Когда кто-то предлагал закончить и хотел уйти, я отвечала: «Еще не идеально».
Мы записывали …Baby One More Time, накануне я слушала Tainted Love дуэта Soft Cell и влюбилась в это звучание. Я засиживалась допоздна и приходила в студию уставшей, чтобы голос был скрипучим. И это сработало. Когда я пела, звучала резковато, зрело и сексуально.
Как только я осознала важность происходящего, максимально сконцентрировалась на записи. Макс стал прислушиваться ко мне. Когда я сказала, что хочу больше звучания R&B в голосе, меньше чистой попсы, он понял, что я имею в виду, и добился этого.
Затем, когда все песни были готовы, кто-то спросил: «Что еще ты можешь? Хочешь станцевать?»
И я ответила: «Черт возьми, да!»
9
По задумке лейбла в клипе на …Baby One More Time я должна была предстать в образе футуристического космонавта. На макете, который мне показали, я выглядела как герой из «Могучих рейнджеров». Мне не откликнулся этот образ – казалось, аудитории он тоже не понравится. Тогда я поделилась своими мыслями с менеджерами лейбла и предположила, что зрители захотят увидеть, как мы с друзьями скучаем в школе, но звенит звонок, и бац – мы начинаем танцевать.
Хореограф учил нас двигаться очень плавно. Нам сыграло на руку то, что очень многие танцоры были из Нью-Йорка. Мир коммерческих танцев делится на два лагеря. Большинство считают, что артисты из Лос-Анджелеса лучше. Но при всем уважении к ним мне по духу всегда были ближе нью-йоркские – в их выступлениях больше души. Мы репетировали в Бродвейской студии танцев, куда я ходила на занятия в детстве, поэтому мне было там комфортно. Когда в студию приехал один из руководителей Jive Records Барри Вайс, я пыталась его заинтересовать и показала все, на что способна.
Режиссер клипа Найджел Дик прислушивался к моим идеям. Кроме школьного звонка, оповещающего о начале танцев, я попросила, чтобы парни в клипе были симпатичными – это очень важно. Еще я решила, что нам следует надеть школьную форму, чтобы кадры, где мы танцуем на улице в повседневной одежде, выглядели захватывающе, чтобы был контраст. Нам даже удалось задействовать мисс Фи – она сыграла учительницу. Мне было безумно смешно наблюдать за ней в очках в ботанском стиле и в старомодном наряде.
Съемки этого клипа стали самой интересной частью моей работы над первым альбомом.
Наверное, в тот момент у меня была наибольшая страсть к музыке. Я была неизвестна, мне нечего было терять в случае провала. В анонимности так много свободы! Я смотрела на толпу людей, которые никогда раньше меня не видели, и думала: «Вы еще не знаете, кто я». Это стало своего рода раскрепощением: мне не нужно было переживать, если я допускала ошибки.
Для меня выступления – история не о позировании и наигранных улыбках. На сцене я будто превращалась в баскетболиста, бегущего по площадке. У меня было чувство мяча, чувство улицы. Я была бесстрашна. Я знала, когда сделать бросок.
Летом Jive отправили меня в небольшое турне по торговым центрам – около двадцати шести магазинов! Продвигать себя как артиста таким способом не очень-то и весело. Никто еще не знал, кто я такая. Пришлось пытаться продавать себя людям, не сильно заинтересованным в этом.
Я преподносила себя как наивную и невинную девчонку и при этом не играла. Я не понимала, что делала, и просто говорила: «О, привет! Моя песня реально хороша! Вы обязательно должны ее заценить!»
До выхода видео немногие знали, как я выгляжу. К концу сентября песня уже звучала по радио. Мне было шестнадцать, когда 23 октября 1998 года вышел сингл …Baby One More Time. В следующем месяце состоялась премьера клипа, и внезапно меня стали узнавать везде, куда бы я ни пошла. 12 января 1999 года вышел альбом и быстро был продан тиражом более десяти миллионов копий. Я дебютировала под номером один в чарте Billboard 200 в США. Я стала первой женщиной, которая представила первый сингл и альбом и сразу оказалась среди лидеров хит-парадов. Я была невероятно счастлива. Я чувствовала, как меняется моя жизнь. Мне больше не нужно выступать в торговых центрах.
События развивались стремительно. Я гастролировала с NSYNC, где пел мой старый приятель из «Клуба Микки Мауса» Джастин Тимберлейк. Мы ездили на туристических автобусах, меня сопровождали танцоры, Фелиция и один из двух менеджеров, Ларри Рудольф или Джонни Райт. У меня появился охранник по имени Большой Роб – невероятный милашка.
Я стала постоянным гостем шоу Total Request Live на канале MTV. Журнал Rolling Stone отправил фотографа Дэвида Лашапеля в Луизиану, чтобы он снял меня для апрельской обложки, на которой красовался заголовок: «В сердце, разуме и спальне у кумира всех подростков». Фотографии оказались достаточно провокационными: на снимке, который использовали для обложки, я лежу в нижнем белье в обнимку с телепузиком – эта деталь подчеркивала, насколько я юна. Маму все это беспокоило, но я знала, что хочу снова поработать с Дэвидом Лашапелем.
Каждый день было что-то новое. Я встречала так много интересных людей! После выхода Baby на одной из нью-йоркских вечеринок я познакомилась с певицей и автором песен Полой Коул. Она была старше меня примерно на четырнадцать лет. Боже, я так на нее равнялась – поначалу только из-за внешности. Она была очень миниатюрной, ее кудрявые каштановые волосы так красиво ниспадали на спину. Тогда я понятия не имела, кто она, и знала только то, что она прекрасна и у нее невероятная энергетика.
Спустя годы я поняла, что она пела песни, которые я обожала. Впервые услышав голос Полы, я представила ее совершенно иначе, чем она выглядела на самом деле. Сопоставив ангельское личико с грязной лексикой Feelin Love, крошечное тело с мощным вокалом в I Don’t Want to Wait, я поняла, как же это круто – когда женщины бросают вызов ожиданиям публики.
10
Мы с Джастином Тимберлейком поддерживали связь после «Клуба Микки Мауса» и с удовольствием проводили время вместе во время тура NSYNC. Подобный опыт в столь юном возрасте сближает. У нас было много общего. Мы встретились, когда я присоединилась к туру, тусовались до и после концертов. Довольно скоро я поняла, что втрескалась в него по уши. Моя влюбленность иногда представляла собой жалкое зрелище.
Когда мы с Джастином оказывались поблизости (даже его мама это заметила), нас притягивало, словно магниты. Мы сразу находили друг друга в толпе и не разлучались. Словами не передать, каково нам было вместе. Честно говоря, даже странно, насколько мы были влюблены. Народ говорил, что парни из его группы походили на сутенеров. Белые, но при этом обожающие хип-хоп. На мой взгляд, именно это и отличало их от Backstreet Boys, которые сознательно позиционировали себя белой группой. Участники NSYNC тусовались с темнокожими артистами. Иногда даже казалось, что они чересчур стараются вписаться в эту компанию. Однажды мы с Джастином были в Нью-Йорке, гуляли по районам, где я никогда раньше не была. Навстречу нам шел парень с огромным выцветшим медальоном. Его окружали два гигантских охранника.
Джей очень разволновался и громко воскликнул: «Братан, черт возьми! Джинува-а-а-а-а-айн! Как дела, чувак?»
Когда Джинувайн ушел, Фелиция стала передразнивать Джастина: «О, да, черт возьми, черт возьми! Джинува-а-а-а-а-айн!»
Джей даже не смутился. Он это проглотил, смерив ее взглядом из серии: «Ой, да пошла ты, Фи».
В той поездке он купил свое первое украшение – цепь с большой буквой Т, означавшей Тимберлейк.
Он казался очень беззаботным, мне же подобное давалось с трудом. Я заметила, что вопросы, которые ведущие ток-шоу задавали ему, отличались от того, что спрашивали у меня. Все отпускали странные комментарии по поводу моей груди, желая знать, делала я пластическую операцию или нет.
С журналистами мне, может, и было некомфортно, зато на церемониях награждений мне было очень весело. Мой внутренний ребенок пришел в неописуемый восторг, когда на церемонии MTV Video Music Awards я впервые увидела Стивена Тайлера из Aerosmith. Он слегка опоздал и был одет во что-то фантастическое, напоминавшее плащ волшебника. Я ахнула. Было невероятно увидеть его своими глазами. Ленни Кравиц тоже припозднился. А я все думала: «Легенды! Легенды повсюду, куда ни посмотри!»
Я пересекалась с Мадонной в разных точках мира. Я давала концерты в Германии и Италии, и в итоге мы выступали на одних и тех же европейских шоу. При встрече мы приветствовали друг друга так, словно были подружками.