Макэллрой покачал головой в отвращении.
– В этом городе полно идиотов. Я слышал, будто некоторые считают Каллума реальным, но я ничего не знаю о пропавших. Вы знаете, почему я решил написать «Сумрак»? Я хотел показать, что, какой бы глупой, бессмысленной ни была книга, все равно найдутся люди, желающие ее купить. Я написал ее в насмешку над современным обществом и безумной модой на развлечения. Над тем, как глупы нынешние подростки, и что они ведутся на любую чушь. Вампир – это метафора бессмысленного хлама, от которого мы зависим. Нам ведь как воздух нужны наши сплетни и развлечения круглые сутки. – Он хрипло засмеялся. – Да вот беда, оказалось, что современные подростки не знают, что такое сатира. Или ирония. Они купились на этот бред. Помешались от радости, будто я всерьез написал роман для них. – Он покачал раздраженно головой. – И раз уж они вообразили, что Каллум реален, то, стало быть, я своей цели достиг. Жаль, не тем путем, каким надеялся.
– Кажется, вы бы предпочли, чтобы ваша книга провалилась в продаже? – заметила Скалли.
– Не мелите чепухи. Я хотел добиться успеха. Но ради стоящей цели. Люди должны были понять, в чем соль. Книга была моим посланием ненависти ко всему лживому в сегодняшнем мире. Я презираю «Сумрак». Ненавижу эти книги всеми фибрами души. В них показано, как в современном обществе все прогнило. Бессмысленный треп выдается за нечто многозначительное. Популярная психология маскируется под глубокие размышления. Взаимоотношения подростков обрели самую деструктивную форму, какую только я мог вообразить: преследователя и жертвы, охотника и добычи. Когда я осознал, что никто не понял, о чем я пытался рассказать, я внес в следующий роман элементы некрофилии. Дал понять, что Каллум – мертвец вот уже несколько столетий. А когда это не сработало, я превратил его в жестокого домашнего тирана, который не позволяет главной героине жить ее собственной жизнью. – Он пожал плечами. – А они решили, будто это романтично. Если бы я мог повернуть время вспять, я сжег бы рукопись первого романа. Я бы убил себя прежде, чем задумал этот проект.
Макэллрой в ярости практически кричал, лицо его раскраснелось. Но он заставил себя успокоиться и налил в бокал еще одну порцию коктейля с виски.
– И… над чем же вы работаете теперь? – спросила Скалли, пытаясь уйти от опасной темы.
Макэллрой уставился на нее как на слабоумную.
– Над следующей частью «Сумрака», естественно.
Малдер протянул ему фотографии, одолженные в полицейском участке.
– Скажите, за последний месяц какая-нибудь из этих девочек приходила к вам?
Макэллрой просмотрел снимки, допивая коктейль.
– Она приходила, – сказал он, указав на Трейси Салливан, первую жертву – Больная на всю голову. Думала, что Каллум реален. И что раз уж я знаю его, то могу их познакомить. Они, видите ли, родственные души.
– Когда это случилось?
– Несколько недель назад. – Старик пожал плечами. – Я был довольно пьян тогда и захлопнул дверь прямо перед ее носом. Единственное, почему я ее запомнил, – это ее рыжие волосы.
– Вы не в курсе, кто-нибудь в округе может нарядиться Джеймсом Каллумом? – спросил Малдер.
– Таких не знаю, – покачал головой Макэллрой.
– У вас не снимали фильмы или рекламу для книг?
– Господи, нет! Все и так плохо. Только фильма о нем и не хватает.
Скалли закрыла блокнот и вежливо улыбнулась.
– Спасибо за уделенное время, мистер Макэллрой. – Она вручила ему визитку. – Позвоните нам, если вспомните еще что-нибудь.
Вернувшись в машину, Скалли посмотрела сквозь стеклянную стену на Макэллроя, устраившегося на диване.
– Веришь ему?
– Насчет того, что наше общество одержимо поп-культурой, знаменитостями-однодневками и поиском примитивных ответов на сложные вопросы в отношениях? Разумеется, да.
– Малдер, ты понимаешь, о чем я говорю. Думаю, мистер Макэллрой – наш главный подозреваемый. Такая история быстро станет сенсацией, и продажи его книг взлетят до небес.
– Его книги и так разбирают как горячие пирожки. А он сказал, что не хочет больше никаких сенсаций.
– Но это не значит, что он говорит правду. Он признал, что по крайней мере одна девочка приходила к нему. Плюс он не совсем… В норме.
– А кто определяет, что есть норма, Скалли? Он творческий гений. И он в свое время немало экспериментировал с наркотиками. Так что, учитывая все это, он еще вполне ничего себе.
– Малдер, ты не объективен. Ты позволяешь своим фанатским чувствам влиять на твое восприятие.
– Я не фанат. И я услышал твои доводы, – усмехнулся Малдер. – Он, бесспорно, под подозрением, но на видеозаписи был кто-то другой. Рост похитившего девчонок – больше шести футов. А Макэллрой едва ли выше тебя.
Скалли вздохнула и подавила зевок.
– Сегодня мы больше ничего не успеем. Давай возвращаться в город, пора ужинать и спать. Завтра съездим на место преступления.
Малдер согласно кивнул.
Утром Малдера разбудил резкий стук в дверь. Он сел на кровати, еще в полусне, потянулся к оружию, затем моргнул, посмотрел на Скалли и вздохнул:
– Кто-то пришел.
Скалли заворчала и подтянула одеяло повыше. Малдер взглянул на часы. 6:20.
– Агенты Малдер и Скалли! – позвал кто-то из холла.
Малдер узнал голос исполняющего обязанности шерифа Гудмана.
– Нужна ваша помощь. Пропавшие девочки нашлись.
Когда шериф сказал, что девочки нашлись, Скалли почувствовала проблеск надежды.
Однако ей бы стоило сразу догадаться. Надежда – это совсем не то, что развиваешь на такой работе. Реализм – да. Пессимизм – легко, если не будешь осторожен. Надежда? Ей нет места.
Девочек оставили на городской площади ночью. К тому времени, как тела обнаружили, выпал снег и замел все следы.
Скалли смотрела на первое тело, лежащее на медицинском столе. Два других тела дожидались своей очереди в патрульных машинах. Морга в Касл Блафф не было. Первое тело принадлежало Бриони Дункан.
У Скалли не было времени на полноценное обследование, но она и без вскрытия могла назвать причину смерти.
– Обескровлена. Полностью.
– Полностью? – Малдер поднял брови в удивлении.
– Практически. – Скалли указала на синяки на внутренней стороне бедра. Там отчетливо различались две колотые раны. – Кровь выцедили из бедренной артерии.
– Следы борьбы?
– Никаких, – покачала головой Скалли. – Думаю, жертвы находились под воздействием наркотиков.
– Или под влиянием чар?
– Нет, Малдер. – Скалли вздохнула. – Наркотики. Агент Питерс по моей просьбе отправил образцы тканей в Вашингтон. Проверка не займет много времени. Я сказала, что нужны тесты на рогипнол, кетамин или золпидем.
– Наркотики для изнасилования?
– Этим можно объяснить отсутствие суженных сосудов, – кивнула Скалли. – Если жертвам дали наркотик, то они не боялись. Выброс адреналина отсутствовал, сосуды не сужались.
– Но как объяснить обескровливание?
– Есть много вариантов, если жертва была чем-то одурманена. Подкожные шприцы, например. Они бы объяснили также и колотые раны. Убийца мог ввести какой-нибудь антикоагулянт, чтобы кровь не свертывалась.
– То есть ты думаешь, что это дело рук человека?
– Да. Тут нет ничего, что указывало бы на какие-нибудь сверхъестественные, необъяснимые силы. Малдер, я полагаю, мы имеем дело с серийным убийцей. Кто-то, кто прочитал о пропавших в пятидесятых подростках и теперь повторяет те убийства. Возможно, его жажда крови – это сублимация.
– Замена сексуального влечения на жажду крови? – Малдер покачал головой. – Я не куплюсь на это, Скалли.
– Почему? Где еще утолять такую жажду, как не в городе, который думает, будто у него есть местный вампир? Отличное прикрытие. Фактически прикрытием, еще более подходящим для такого человека, может стать карьера сочинителя книг про вампиров.
– Убийца – вампир, Скалли. Я не говорю, что это именно Джеймс Каллум, но тут определенно действует какой-то питающийся кровью хищник.
– Прекрасно. Ты проверяй эту версию, а я проведу вскрытие.
Малдер пошел к выходу.
– Малдер.
Он остановился.
– Просто постарайся не протыкать никого кольями. Хотя бы пока я не получу результаты из лабораторий.
Малдер зашел в гостиницу и обнаружил Тома, сидящего за стойкой и читающего роман Энн Райс.
– Ужасно, – сказал старик. – Я имею в виду девочек.
– Согласен. Послушайте, я хочу кое-что спросить. Те нападения в пятидесятых, как их прекратили?
– Ну, если вы купите у меня экскурсию, то я расскажу вам все от начала до конца.
– Том, у нас нет на это времени.
– Нет, полагаю, что нет. Что ж, вампира выследил один иностранец. Звали его Стефан Курцвейг. Он поселился в нашем городе примерно за год до нападений.
– Были ли доказательства уничтожения вампира? Тело? Горсть праха?
– Нет, – довольно улыбнулся Том. – Только его слово. Вот почему я думаю, что это тот же вампир.
– Что случилось с Курцвейгом?
– Остался в городе. Умер в 1986-м.
– Благодарю, Том, – кивнул задумчиво Малдер.
Выйдя из гостиницы, Малдер размышлял, стоит ли сообщать Скалли новые факты. Но по сути, ничего, что могло бы ее переубедить, он пока не услышал.
Так что он решил позвонить в Вашингтон. Назвав свой идентификационный номер и код безопасности, он попросил соединить его с Управлением разведки, а затем с Эмили Дойл, с которой ему и Скалли уже приходилось работать раньше.
– Привет, Дойл. Это я. Срочно нужна помощь.
– Что ж, у меня все хорошо, спасибо, что спросил, – саркастически отозвалась Дойл. – Как дела, Малдер?
– Прости, Дойл. Я спешу. Найди все, что можно, о Стефане Курцвейге. Умер в 1986-м в городе Касл Блафф.
– Что-то серьезное?
– Боюсь, что да. Я уже сказал, что это очень срочно?
– Думаю, да.