Все трое искоса посмотрели на газетную вырезку.
– А что он сделал? – спросил тот, что помоложе.
– Ничего. Он старый друг, которого я потерял и хочу найти.
– Не видел его, старик. По фотке сложно сказать, да и бумажка мятая.
Скиннер вытащил из бумажника десятидолларовую купюру.
– А что насчет этой бумажки? Ничего не проясняется?
– От денег не откажусь, – ухмыльнулся парень. – Но этого типа я все равно не видел.
Скиннер какое-то время в задумчивости смотрел на бродяг и затем, вздохнув, протянул парню десятку.
– Спасибо, старик! Уверен, что не хочешь потусить с нами?
– Да-да! – подхватила девушка. – Может быть, большие огни снова сегодня появятся!
– Нет, спасибо. – Скиннер покачал головой и указал на четвертого бродягу. – А что насчет него? Может, он что-то знает?
– Не в курсе, – пожал плечами парень. – Он сам по себе. Ни с кем не общается.
Выдавив пару слов благодарности, Скиннер подошел к одиночке и повторил вопрос. Бродяга внимательно изучил снимок, потом пробурчал что-то невнятное, поднял на него взгляд ввалившихся глаз и указал на крышку люка.
– Он внизу?
Мужчина кивнул.
– Уверен?
Он кивнул еще раз.
– Вот дерьмо.
Скиннер протянул бродяге свою последнюю десятидолларовую купюру и подошел к люку, вокруг которого полиция установила стойки с натянутыми предупредительными лентами. Вновь поднявшийся ветер весело заиграл с ними. Скиннер смотрел на ленты, обдумывая свои следующие шаги. Он, заместитель директора ФБР, стоит посреди ночи, разглядывая место преступления, и планирует спуститься в канализацию столицы Соединенных Штатов Америки. Вдруг ему пришло в голову, что никто из коллег даже и не знает, где он находится. Интересно, а Шерон вообще заметила, что он еще не вернулся домой? И если с ним что-то случится, когда она начнет волноваться? Да и начнет ли?..
Скиннер покрутил головой, разминая шею, а затем, придержав очки, нырнул под ленту. С трудом просунул пальцы под крышку люка и приподнял его, захрипев от напряжения. Тяжелый люк громко лязгнул об асфальт, когда он оттащил его в сторону. На всякий случай Скиннер оглянулся, но улица была все так же пустынна, и только четверо бездомных наблюдали за ним.
– Удачи! – пожелал молодой бродяга, когда Скиннер начал спускаться. – Надеюсь, ты найдешь своего друга.
А молчаливый одиночка ничего не сказал, но его испуганные, полные скорби глаза были последним, что Скиннер увидел перед тем, как спустился ниже уровня земли.
Уже стоя у основания лестницы, Скиннер запоздало осознал, что ему следовало бы прихватить фонарик. Свет уличных фонарей, проникавший вниз сквозь отверстие, едва позволял разглядеть окружение, но по крайней мере здесь можно было стоять во весь рост.
В гофрированном стальном проходе оказалось теплее, чем наверху, но слишком сыро и пахло тухлыми яйцами, а влажный воздух лип к лицу, словно мокрая марля. Все это напомнило Скиннеру Вьетнам и ночь, когда он познакомился с Рамиресом. Прошли годы, и вот он снова спускается в мрачный туннель в поисках того же человека.
Скиннер достал пистолет, и тяжесть оружия в руке придала ему уверенности. Он посмотрел назад и вперед, прикидывая, в какую сторону идти. Обе части туннеля выглядели одинаково темными и неприветливыми. Спустя несколько мгновений он решил пойти вперед и сделал первый шаг. Под ногами захлюпала вода, затем ее уровень поднялся до щиколоток. Радовало только то, что она была теплой. Вонь усилилась, и Скиннер наморщил нос, представив, на что наступает. Он отогнал эту мысль и упорно двинулся вперед по прямому горизонтальному туннелю, сопровождаемый звуком монотонного капанья воды. Каждые несколько ярдов темнота отступала, будто разбегалась в стороны от лучиков света, падающего сквозь канализационные решетки.
Подчиняясь какому-то внезапному порыву, Скиннер достал телефон, который, к его удивлению, хоть и слабо, но все же ловил сигнал.
Скиннер задумался, как ему объяснить свое присутствие здесь, если встретит кого-то из работников канализации или полиции? Было бы затруднительно обосновать, что заставило заместителя директора ФБР зайти за полицейское ограждение и спуститься на ночную прогулку по канализации.
И вдруг он услышал страшный крик, от которого туннель будто завибрировал. Эхо многократно повторило его, отразив от стен. Скиннер не был ни в чем уверен, но решил, что звук раздавался где-то впереди, и ускорил шаг, громко шлепая по воде. Вскоре туннель сделал поворот, и Скиннер едва не закричал сам.
Прямо перед ним, освещенный рассеянным светом уличного фонаря, сидел монстр, привидевшийся ему во Вьетнаме из-за кислоты. Тот самый человек-крыса.
Но только это существо было крупнее. На его массивном, покрытом шерстью теле висела изодранная в лохмотья одежда, а на шее болталось что-то серебристое. Вытянутая морда, усы и кончики длинных когтистых пальцев монстра блестели от крови, а сквозь дыры в ботинках торчали черные когти. Заостренные уши на голове конвульсивно шевелились. Воняло от крысочеловека даже отвратительней, чем от канализации.
Существо склонилось над еще дергающимся телом очередного бродяги. Жертву буквально выпотрошили, и из разодранного живота поднимался пар. Скиннера передернуло от ужаса, когда он понял, что человек был еще жив, покуда монстр вырывал куски его плоти и пожирал ее.
Монстр посмотрел на Скиннера и взревел. Звук этот был очень похож на дикий вой, что Скиннер слышал тогда во Вьетнаме у входа в туннель. Но в том крике отражалась боль, в этом же Скиннер слышал ярость.
– Не двигаться! – хотел было рявкнуть Скиннер, но голос отказал ему, и он смог выдавить из себя только невнятный хрип.
В горле пересохло, и Скиннер откашлялся:
– Подними руки и отойди от него!
Существо моргнуло и напряглось. В его взгляде читался злобный ум.
А Скиннер внимательней присмотрелся к серебристой вещице на шее монстра и понял, что это пара армейских жетонов.
– Рамирес? Это ты?
Услышав его вопрос, крысочеловек замер и словно растерялся. Он бросил взгляд на неоконченную трапезу, потом посмотрел на Скиннера и с новым пронзительным воплем вскочил на ноги.
Скиннер дважды нажал на курок, целясь в грудь. Выстрелами существо отбросило в сторону, но оно развернулось и ринулось в атаку. Хлестнув хвостом, монстр сбил Скиннера с ног. Пистолет выскользнул и исчез в темноте.
Ловя ртом воздух, Скиннер сел. Брюки и пальто намокли в вонючей сточной воде, а очки запотели. Торопливо протерев очки, как мог, он первым делом кинулся на поиски оружия. Пистолет нашелся почти у самой кромки воды. Когда Скиннер вернулся, монстр ушел, но еще слышался звук когтей, царапающих металл.
Он склонился над жертвой и проверил пульс, почти не надеясь почувствовать биение. Конечно, человек был мертв.
Поднявшись на ноги, Скиннер пустился в погоню. Заметив пятнышко крови на стене туннеля, понял, что сумел ранить монстра. Чем бы тот ни был. Реальным он быть не мог.
Света становилось все меньше, и ситуация настолько походила на произошедшее во Вьетнаме, что впору было заподозрить, что мозг играет с ним дурные шутки. Если бы агент Скалли была здесь, она бы подтвердила.
Вскоре царапанье впереди прекратилось. Скинер замедлил шаг, гадая, остановился ли монстр и выжидал, чтобы напасть из засады, или ввел Скиннера в заблуждение и ускользнул? Но за следующим поворотом он обнаружил, что ни одна из версий не верна.
Рамирес сидел в воде, ссутулившись и вытянув ноги. На нем были те же лохмотья, что и на монстре. Но теперь они болтались намного свободнее. Армейские жетоны все так же висели на шее. Услышав приближение Скиннера, Рамирес устало поднял голову. Его рот и руки были заляпаны кровью, но еще больше струилось ее из пулевых ран на груди.
– Рамирес! Это правда ты?
– Кто здесь? – нахмурился раненый.
– Скиннер. Помнишь, познакомились во Вьетнаме. Морпех.
– У-уолт? – Несмотря на боль, Рамирес ухмыльнулся. – Твою ж мать! Ты?
Скиннер настороженно приблизился к нему, держа пистолет наготове.
– Нет надобности, Уолт. Стрелять больше не придется. Я умираю. – Рамирес покачал головой. – В кино слишком много хрени. На самом деле, не нужны никакие серебряные пули. Обычные ничуть не хуже.
– Рамирес… Я…
– Успокойся, все нормально. Все правильно. Я хочу умереть.
Скиннер убрал пистолет в кобуру и опустился на корточки рядом с Рамиресом.
– Держись. – Он достал телефон, который все еще ловил слабый сигнал. – Я вызову помощь. Просто оставайся со мной.
– Нет, – с присвистом прохрипел Рамирес. – Не зови никого. Просто побудь со мной.
– Не мели чепухи. Нужно вызвать врачей, или ты умрешь.
– Я и хочу умереть, Уолт. Но не хочу умирать в одиночестве. Побудь со мной? Прошу. Останься со мной, как тогда.
Кивнув, Скиннер сунул телефон в карман телефон и без всяких колебаний взял Рамиреса за руку, покрытую кровью.
– Что… Что же с тобой случилось?
– Проклятые туннели. – Рамирес кашлял кровью. – Лучше б вы дали мне помереть еще тогда. Но я не виню тебя, Уолт. Ты просто пытался помочь. Но, когда меня укусила та тварь… он меня заразил, наверное. Это началось не сразу. Меня вывезли из джунглей, и еще две недели я провалялся в госпитале в Сайгоне, прежде чем меня отправили обратно к цивилизации. К концу месяца я оказался в Штатах, там меня и накрыло.
– В смысле?
– Изменения. Они случаются раз в месяц, как у женщин критические дни. Хотя сомневаюсь, что это как-то связано с фазами луны или чем-то таким. Иногда я меняюсь раньше, иногда позже. Но раз в месяц…
Он снова зашелся в кашле, сотрясаясь всем телом. Кровь потекла изо рта и носа. Когда приступ закончился, Рамирес продолжил, тяжело дыша:
– Раз в месяц я превращаюсь в монстра. Я не хочу этого, но ничего не могу с собой поделать. И монстр голоден… Уолт, он так голоден…
– Тише, тише, – успокаивал то ли его, то ли себя самого Скиннер.