Хизер понятия не имела, что натворила Чарити, но подозревала, что дело в мальчике. Девочка не стала прислушиваться к последовавшей за этим неприятной перепалке, которая закончилась тем, что Чарити стремглав выбежала из-за стола.
С тех пор как семья переехала в Бейнвич, Чарити с отцом не ладили. Но Хизер всегда было легко говорить с отцом, и, когда он зашел в ее спальню на третьем этаже, чтобы пожелать спокойной ночи, она выболтала ему все, что случилось в школе.
Сидя на краешке кровати, отец сказал:
– Милая, в этом доме много лет назад случилось какое-то несчастье.
– Какое?
– Эта история не из тех, что рассказывают девочкам на ночь. Ты только должна понять, что дом – это просто строение… дерево, бетон, штукатурка. Здание не помнит того, что в нем произошло, ни плохого, ни хорошего.
Но позже Хизер подслушала, как в коридоре отец сказал матери:
– Знал бы я, что этот идиотский город так захвачен этими дурацкими суевериями, никогда бы сюда не приехал.
– Как только напишешь книгу, – ответила мать, – и молва сделает свое дело, можем переехать куда угодно.
– А жаль, потому что мне и впрямь нравится это дурацкое место, – хохотнул отец. – Никому не говори, Элис, но, с тех пор как мы въехали, я не видел ни единого признака зла.
– Не считая Чарити, конечно же, – отозвалась мать.
Хизер долго не могла уснуть – натужный смех родителей все стоял у нее в ушах, в детском воображении звуки и тени расширялись, превращаясь в тревожные мысли и образы. В конце концов она заснула, но в разгар ночи ее пробудил громкий скрип.
Хизер села, потерла глаза, вылезла из постели и вышла в коридор…
…где стены, казалось, пузырились и пульсировали, словно дом дышал!
Разинув глаза от удивления и страха, девочка двинулась по коридору, половицы под ногами словно покрылись зыбью. В конце коридора, у лестницы, ведущей вниз, в родительскую спальню на втором этаже, стена покрылась полосами, сочащимися влагой, блестящей и красной… кровью?
Взвизгнув от страха, Хизер повернулась и побежала в другом направлении, ей пришел в голову единственный человек, который мог бы прийти на помощь, старшая сестра, чья комната тоже располагалась на третьем этаже.
Но спальня Чарити была пуста, покрывало с постели сорвано, мебель перевернута, вся комната в полнейшем беспорядке. Она сопротивлялась?
На смятой постели лежал лист бумаги с приклеенными буквами, вырезанными из журналов и газет: ПОЛМИЛЛИОНА ЗА ЧАРИТИ! НИКАКИХ КОПОВ и ФБР!
Подпись, однако, не была вырезана и приклеена, это был красный росчерк, явно из еще свежей крови: Клейтон Гич.
Хизер помчалась к родителям, так быстро, что даже не заметила – стена, откуда сочилась кровь, теперь стала сухой и чистой.
Вашингтон, округ Колумбия. Вторник, 13:45
На следующий день Фокс Малдер устроил презентацию для своей напарницы Даны Скалли в тесном офисе «Секретных материалов», в подвальном этаже штаб-квартиры ФБР в Вашингтоне, округ Колумбия. В приглушенном свете вот-вот должен был начаться показ слайдов.
– Ты слышала про Артура Крида? – спросил Малдер.
– О нем слышали все, кто хотя бы купил газету в аэропорту, – ответила Скалли. – Специалист по криминологии, написал первую книгу о Теде Банди[4]. Но уже несколько лет не появлялся в списках бестселлеров.
– Вот потому он сюда и переехал.
Малдер щелкнул, и появилось ярко освещенное изображение дома на холме Хикори.
Скалли кивнула.
– Якобы чтобы написать книгу об истории дома. Малдер, переезд Крида в это печально известное место – просто вульгарный рекламный трюк, журнал «Люди» и «Развлечения сегодня вечером» уже это прояснили.
– Не знал, что у тебя такой изысканный вкус при выборе чтива, Скалли.
– По сравнению с твоим вкусом, Малдер…
– Ты помнишь историю дома?
– Смутно.
– А ты в курсе, что у нас уже есть материалы по «дому на холме Хикори»?
– Нет… но, наверное, скоро узнаю.
Малдер продолжил показ слайдов.
Около двадцати лет назад одна семья переделала амбар более чем столетней давности в чудесный дом со всеми современными удобствами. Осенью 1979 года около полуночи отец, священник Клейтон Гич, по необъяснимой причине убил жену, тринадцатилетнюю дочь и маленького сына. Его признали невиновным по причине умопомешательства, священник впал в ступор до самого финала – когда в государственной больнице для душевнобольных преступников перерезал себе горло осколком стакана и оставил нацарапанную собственной кровью записку, где утверждал, что совершил те чудовищные действия, чтобы защитить родных от зла.
– В дальнейшем, – продолжал Малдер, – никто не жил в доме дольше шести месяцев – загадочные звуки по ночам, кровоточащие стены, нашествия насекомых и паразитов, необъяснимые «несчастные случаи» изгнали всех жильцов.
– Это я помню из статьи, – сказала Скалли. – В доме никто не жил больше десяти лет, так что Крид снял его за гроши.
Малдер включил свет.
– И карьера Крида пошла в гору – он получил от издателя аванс в полмиллиона долларов за готовящуюся книгу.
– «Ужас в Бейнвиче», – сказала Скалли, – да, я помню, как он рассказывал об этом по телевизору. Малдер, во-первых, это явный рекламный трюк писателя, желающего дать новый старт своей карьере, воспользовавшись интересом публики ко всей этой шаблонной чепухе про дом с привидениями. Во-вторых, единственное преступление, которое там совершилось, это расследованное уже несколько десятилетий назад убийство, ну, может, еще какое-то мошенничество…
– Это не просто старое загадочное дело, Скалли, есть еще и свежее дело о похищении.
Скалли нахмурилась.
– И кого похитили?
– Семнадцатилетнюю Чарити Крид. – Малдер подошел к столу и открыл ту статью о Криде в журнале о знаменитостях, которую процитировала Скалли. Он ткнул пальцем в симпатичную брюнетку-подростка, улыбающуюся на семейном портрете.
Затем Малдер посвятил Скалли в подробности похищения и показал ей факс с запиской о выкупе, составленной из вырезанных букв.
– Похититель требует ровно столько, сколько получил Крид в качестве аванса, – отметила Скалли.
– Подпись, кстати, сделана кровью.
– Малдер, большинство похитителей не подписываются своими именами…
– Узнаешь?
– Да.
Клейтон Гич – давно умерший священник, который убил свою семью в том доме в 1979 году.
– Совпадает с группой крови Гича, между прочим, – сказал Малдер, указывая на подпись.
– А с группой крови кого-нибудь из обитателей дома? – спросила Скалли. – Например, похищенной девочки? Может, она просто сбежала и пытается выручить деньжат на новую жизнь.
– Четвертая отрицательная – в семье Крида ни у кого такой нет.
– Четвертая отрицательная – редкая группа, Малдер, но не настолько… И думаю, подпись Клейтона Гича доступна на фотокопиях записки самоубийцы в многочисленных книгах о преступлениях и журнальных статьях.
– Но тогда почему наши эксперты-почерковеды говорят, что она полностью совпадает с подписью покойного священника?
– Малдер, мы обычно не занимаемся похищениями детей. Это работа для специалистов…
– Скиннер уже одобрил наше участие. Мы займемся расследованием, а команда по похищениям из бостонского офиса проведет операцию в доме Крида, они уже там.
Хотя в записке требовали не обращаться к властям и даже отдельно упомянули ФБР, именно это и сделал Крид прошлой ночью.
– После той записки никаких новостей от похитителя не поступало, – сказал Малдер.
– Если разгадаем дело до внесения выкупа, – заявила Скалли, уже полностью включившись, – может, спасем девочке жизнь.
– Стоит попробовать, как думаешь?
Где-то в штате Массачусетс. Вторник, 18:45
Прилетев в Массачусетс, агенты ехали во взятой напрокат машине по прекрасным осенним ландшафтам Новой Англии.
– Для тебя это вроде возвращения домой, – заметила Скалли.
– Я рос не в этой части Массачусетса, – ответил сидящий за рулем Малдер.
Она едва заметно улыбнулась.
– Удивительно. Это разве не тот самый округ с ведьмами?
– Скалли, у каждого, имеющего корни в Массачусетсе семнадцатого века, среди родни кого-нибудь да повесили за колдовство.
– Ты ведь не считаешь, что в деле салемских ведьм было что-то паранормальное?
Малдер пожал плечами.
– Кто знает, что на самом деле случилось в 1692 году? Единственное документальное свидетельство – это официальные записи, а в них нет ничего о паранормальной активности.
Но от Скалли оказалось не так-то просто отделаться.
– Малдер, дело ведьм в Массачусетсе – это прямо-таки хрестоматийный пример массовой истерии, которую пробудили жадный до власти священник и скучающие, отбившиеся от рук подростки своими злобными проделками.
– А может, и нет.
Когда сгустились сумерки, Малдер и Скалли оказались уже в Бейнвиче, главная площадь которого представляла собой словно сошедший со страниц книг образчик славного прошлого – туристическая достопримечательность с историческими домами, превращенными в музеи, и витринами с остроконечными шапками и ведьмами на метлах.
– Какая жалость, что мы пропустили Хэллоуин, – иронично произнесла Скалли.
– Подозреваю, что в Бейнвиче каждый день – Хэллоуин, – заметил ее напарник.
Особняк Крида на вершине холма в предместье Бейнвича доминировал над местностью. Но, подъезжая к печально известному дому, агенты поразились, насколько он современно выглядит – хоть и сохраняя очертания амбара, большое здание никак не походило на карикатурный образ дома с привидениями.
В доме на холме Хикори царила атмосфера едва сдерживаемой истерики, а Томас Хертель, молодой карьерист из ФБР, возглавляющий операцию, только подлил масла в огонь, восприняв вновь прибывших в штыки.
– Вы здесь только с моего согласия, – заявил он с презрительной усмешкой на мальчишеском лице. – Мне про вас все известно, и я не желаю вести расследование совместно с затесавшимися в Бюро охотниками на привидения.