Но тем не менее Шефер продолжал обучаться стрелковому делу на учебном полигоне в Дахау, на что ему было выдано специальное разрешение Гиммлера.
Но вернемся в дипломатические перипетии германской внешней политики 1940 года. После того как Розенбергу в декабре 1940 года удалось окончательно дискредитировать в глазах Гитлера спланированную в недрах Министерства иностранных дел афганскую операцию, немецким дипломатам ничего не оставалось, как вести переговоры с Москвой исключительно о тибетской экспедиции.
В феврале и марте 1940 года в Москве происходили соответствующие консультации. В итоге Кляйста, который был главным посредником Риббентропа, ожидал сюрприз. Советская сторона однозначно высказалась за поддержку тибетской экспедиции Шефера. Риббентроп поручил Кляйсту объяснить изменившуюся ситуацию в отношении афганской операции. Естественно, дипломат должен был опустить подробности противостояния МИДа и внешнеполитического управления НСДАП, в котором одержал верх Розенберг, что и стало причиной сворачивания данного проекта.
Во время своего второго пребывания в Москве Кляйст с начала года пытался безуспешно связаться с Молотовым. Но каждый раз эта встреча срывалась. Советская сторона объясняла это тем, что подобные встречи не были возможны в силу продолжительной работы немецко-советской экономической комиссии. Насколько важным для Кляйста было обсуждение данного вопроса, показывает хотя бы тот факт, что он самостоятельно смог организовать встречу с начальником европейского отдела и куратором германского сектора в Народном комиссариате иностранных дел Александровым. Данная встреча состоялась в начале февраля 194Ц года. Записи, сделанные Кляйстом после беседы с Александровым, могли внушать надежду, так как советский дипломат гарантировал немцу, что даст без каких-либо проблем разрешение на проезд экспедиции Шефера, так как речь шла «о сугубо научном предприятии». Для облегчения передвижения Шефера советская сторона могла даже направить соответствующие рекомендации в китайские органы власти.
Из данных записей сложно установить, представил ли Кляйст Александрову готовые планы экспедиции. Кляйсту казалось, что принципиального согласия советских органов было вполне достаточно, чтобы направить запрос в Берлин относительно целей и задач экспедиции. Сам немецкий дипломат еще в январе 1940 года направлял телеграммы в Германию, предлагая начать сотрудничество с Шефером. Тогда в беседах с советскими представителями он изображал Шефера как одного из лучших научных специалистов по Центральной Азии.
Если же сравнить два плана экспедиции, которые были сформулированы до и после поездки Кляйста в Москву, то они отличались друг от друга в нескольких пунктах. Основной идеей экспедиции оставалась мысль, что отряд из трех человек должен был проверить возможность осуществления проекта Эрнста Шефера. При этом в Лхасу они могли добраться двумя путями. Одни путь пролегал через Алма-Ату. Второй, более простой, путь лежал через Кашгар (Китай), но тут не исключалось столкновение с английскими агентами. Во время встречи с тибетскими князьями Шефер должен был убедить их (в том числе при помощи подкупа) начать выступления против англичан в Южном Тибете, Сиккиме и Бутане. В качестве отдельного стимула Германия могла пообещать передать Тибету часть районов Северного Сиккима, которые в начале столетия были оккупированы англичанами.
Но при общем сходстве двух планов можно «было найти и весьма показательные различия. Первый план предусматривал, что вслед за передовым отрядом Шефера в 1941 году через СССР в Тибет должна была быть направлена хорошо вооруженная группа немецких военных в составе 200 человек.
Во втором плане их численность значительно сокращена. Чтобы не злоупотреблять советской любезностью, было принято решение уменьшить ее до 12 немецких офицеров.
Но в любом случае оба плана предусматривали советскую поддержку экспедиции. Но именно здесь и начались разночтения. В январском сообщении Кляйста говорилось о «значительной советской поддержке». Она предполагала благоприятные условия проезда, предоставление транспорта, горючего для автомобилей и т. д. В более поздней формулировке от этого не осталось и следа. Судя по всему, Кляйст полагал, что от Москвы было достаточно только разрешения на проезд. В итоге немецкий дипломат решил, что уже приближалось время, наиболее благоприятное для старта экспедиции. Казалось бы, для Кляйста и Шефера все обстояло удачно. Сам Кляйст немедленно телеграфировал Хабихту, чтобы тот начал выправлять в советском посольстве в Берлине визы для участников экспедиции. Одновременно с этим участникам экспедиции должны были выдать 25 тысяч рейхсмарок наличными и 200 тысяч рейхсмарок для приобретения необходимого оборудования. В целом же Кляйст считал, что совокупные издержки тибетской экспедиции составят где-то 2 миллиона рейхсмарок. Большая часть этихсредств должна была быть направлена на подкуп тибетских князей. Как видим, эта сумма почти полностью совпадала с финансовыми расчетами Шефера.
Но именно из-за столь высоких денежных затрат весь этот тибетский проект потерпел неудачу. 19 марта 1940 года Шефер пожаловался Гиммлеру на то, что Министерство иностранных дел поставило его перед фактом — у дипломатического министерства не было в распоряжении столь крупной суммы. Это сообщение рассердило Шефера вдвойне, так как он получил его как раз в тот день, когда закончил планирование тибетской экспедиции. Более того, в ряде кабинетов в здании на Вильгельмштрассе ему заявили, что у работников МИДа есть дела и поважнее, нежели запланированное им предприятие.
Шефер хотел вновь заручиться поддержкой руководства СС, так как в работе с МИДом он оказался предоставлен сам себе. Прежде чем к нему пришли ответы от высокопоставленных эсэсовцев, Шефер направил возмущенное письмо в Персональный штаб рейхсфюрера СС Рудольфу Брандту, в котором он жаловался на недостаточный уровень поддержки его проекта со стороны СС. Так Шефер оказался втянутым во внутриполитические дрязги Третьего рейха. В его случае это были отголоски конфликта, который разгорелся еще в ноябре 1939 года. В своем письме Шефер требовал, чтобы рейхсфюрер СС оказал ему такую же поддержку, как и при организации экспедиции 1938–1939 годов. Не получив от германского МИДа обещанного финасирования, Шефер предлагал (а по сути требовал) Брандту альтернативу: либо Гиммлер срочно находил по своим каналам финансирование для экспедиции, либо ее подготовка велась в рамках исследовательского общества СС «Наследие предков», где куратором (научным руководителем) был молодой мюнхенский профессор Вальтер Вюст.
Брандт, одна из самых влиятельных, но вместе с тем не очень заметная фигура из окружения Гиммлера, ответил Шеферу по поручению рейхсфюрера СС, что тот «на всякий случай» должен был продолжать подготовку экспедиции. Для решения финансовых трудностей Гиммлер предполагал переговорить с имперским министром внутренних дел. Но эта встреча так и не состоялась.
Гиммлер послал личного адъютанта группенфюрера СС Карла Вольфа в МИД на Вильгельмштрассе. К великому сожалению эсэсовца, Риббентроп не мог дать ему никакой справки относительно состояния дел по тибетскому проекту. Единственное, что он смог ему предоставить, была информация, подготовленная Хабихтом. При встрече с Вольфом тот пытался опровергнуть все обвинения, выдвинутые Шефером в адрес МИДа. Он подтвердил, что действительно Шефер принимал участие в ряде переговоров, проходивших в здании на Вильгель-мштрассе. Но позже он прислал своих «сотрудников» Геера и Геслинга, которые потребовали по поручению Шефера от МИДа непозволительно высокую сумму — 2 миллиона рейхсмарок. Хабихт посчитал, что обвинения Шеффера в том, что Министерство иностранных дел сознательно тормозит подготовку к экспедиции, является прямым оскорблением.
После этого Вольф потребовал от Шефера составить справку о том, какие действия он предпринимал самовольно без консультаций с Гиммлером. По мнению адъютанта рейхсфюрера СС, исследователь Востока должен был составить несколько планов, предусматривающих различное финансирование. Более гибкая политика в финансовом вопросе позволила бы начать экспедицию в предельно короткие сроки. Непомерно высокие финансовые запросы Шефера привели к тому, что Риббентроп лично остановил подготовку к тибетской экспедиции. Также критике была подвергнута тактика действий Шефера, который оказался втянут в многочисленные интриги, что не одобрялось ни Вольфом, ни самим Гиммлером. Но при этом самому Вольфу надо было защищать честь мундира и всячески способствовать санкционированному рейхсфюрером СС тибетскому проекту. Вольф оказался в неловком положении. Он не намеревался портить не самые плохие отношения между СС и Министерством иностранных дел. В ходе разбирательства всплыло, что Кляйст в своих финансовых прогнозах оценивал стоимость экспедиции так же, как Шефер. В данной ситуации Вольф выразил лишь возмущенное удивление, почему между Риббентропом, Кляйстом и Хабихтом не был налажен надлежащий обмен информацией.
Частный случай, связанный с возможностью финансирования тибетской экспедиции Шефера, показывает, что Министерство иностранных дел не было заинтересовано в ее осуществлении. После провала афганских планов там вообще предпочли несколько дистанцироваться от восточных проектов. Казалось, вполне логичным сосредоточить все свои усилия на Тибете, но Риббентроп понимал, что Гитлер не изменил бы своей позиции. Дело было не только в высоких финансовых затратах, а в самом принципе сотрудничества с Советским Союзом. Фюрер решил, что подрывные действия в Азии весьма ухудшат отношения с Англией, с которой он еще не оставлял надежд заключить мир.
В данной ситуации сообщение Кляйста, пребывающего в Москве, выглядит как какое-то исключение. Он писал: «Учитывая напряженную ситуацию на северо-восточных границах Индии, операция в 1940 году может способствовать уменьшению контингента военного контингента англичан на Ближнем Востоке». Но это была сугубо внутренняя информация, которая не должна была быть предметом обсуждения сдругими германскими структурами и ведомствами.