– Ну, не генерал пока. Однако чиновник особых поручений Департамента полиции в чине коллежского советника. Это как полковник.
– И что?
– Сюда я прибыл по распоряжению министра внутренних дел Плеве.
– Да что мне с того? – выкрикнул Имадин.
– Ты дослушай. Плеве готовит к Высочайшему докладу бумаги. На таких, как ты, – замаравших себя разбоями, но готовых раскаяться. Сейчас их пятнадцать человек. В виде исключения им разрешат пойти на войну. И если они уцелеют, то будут помилованы. Грехи им простят, люди смогут вернуться к обычной жизни. Хотя прежде они совершали преступления.
– Ага! Кажется, я понимаю тебя…
– Наконец-то. Будешь шестнадцатым. Это я смогу, уговорю министра.
– Неужели так можно? – усомнился чеченец. – А как было бы хорошо больше не прятаться… Трудно в горах, очень трудно. Мне сорок годов, а я уже старик.
– Помоги мне выполнить поручение, и Плеве все сделает. Ведь не в санаторию ты поедешь, а на войну. Сам понимаешь, тебя могут там убить.
– Я согласен! – эмоционально воскликнул Имадин. – Что для этого надо сделать?
– Для начала – перестать кричать. Не то нас услышат с дороги.
– А еще? – усмехнулся разбойник, понизив голос.
– Есть шайка, которая помогает грабителям «отмывать» деньги и доходные бумаги. Она где-то здесь, на Кавказе. Меняет «грязные» бумаги на «чистые».
– Слышал, – кивнул чеченец. – Они берут от пятнадцати до двадцати процентов, так?
– Да… Но…
– Это делают армяне, а подмешивают деньги в Тифлисском казначействе.
Лыков не поверил своим ушам:
– Армяне? В казначействе столицы края?
– Да.
– Откуда ты знаешь?
– Среди разбойников это давно известно. Плати и получай услугу.
– Но почему именно армяне?
– Там теперь все замешаны, а с чайканского[35] народа просто началось.
– Расскажи мне в подробностях.
Имадин удивился:
– Ты действительно не слышал об этом промысле? Он со всей России деньги собирает.
– Говори же!
– Тоже мне, а еще полковник. Началось с дашнаков. О том, что они обложили данью всех богатых армян, тоже не знаешь?
– Об этом слышал. Но какая тут связь?
– Сейчас объясню. Сначала отдельные фабриканты не хотели платить. И один, дело было в Шуше, дал им деньги, а номера купюр сообщил в полицию. А полиция поймала боевика, когда тот пришел в банк за разменом.
– Храбрец этот фабрикант.
– Был храбрец, – поправил сыщика разбойник. – Его тут же зарезали. Но дашнаки обожглись. Они стали думать, как не попасться, если уловка повторится. И наняли Козюлькина.
– Погоди, погоди. Действительный статский советник Козюлькин – губернский казначей. Ты о нем говоришь?
– О нем.
– Ну и ну… – поразился Алексей Николаевич. – Мы там все столицы прочесали, ничего не нашли. А здесь каждый голодранец знает, к кому идти, чтобы добычу «отстирать».
– Видишь, как полезно иметь друзей среди разбойников! – рассмеялся Имадин.
– Продолжай, пожалуйста.
– Так вот, Козюлькин начал помогать дашнакам. За процент, разумеется. И подумал, или кто его подучил, что такая услуга нужна многим. В первую очередь ворам и разбойникам. А еще тем, кто против царя. Как их? Революционерам.
– Тем же дашнакам.
– Не только, – возразил чеченец. – Есть еще поляки. У армян имеется партия «Гнчак», у нее свои боевики, которым нужны средства. Эсеры – так их зовут? – также пользуются казначейством. Большевики какие-то, этих я вообще не знаю, кто они, но туда же в очередь. У них есть армянин по кличке Камо, он хуже любого абрека. Этот Камо шляется на Александровскую улицу, как к себе домой.
– Александровскую улицу? – не понял сыщик.
– Ну, там в одном доме и казенная палата, и губернское казначейство. Я и сам туда ходил.
– Ты? Зачем?
– Надо было разменять три сторублевых бумажки, из добычи.
– И тебе разменяли?
– В тот раз побоялись, отослали в банкирскую контору Цовьянова, что на Сионской улице.
– И что Цовьянов?
– По их записке поменял. Двадцать процентов взял, собака!
– Стало быть, помимо самого казначейства, в «большой постирочной» участвуют еще и банки, и банкирские конторы?
– Где-где?
– Мы в полиции назвали это предприятие «большая постирочная», в том смысле, что там отмывают «грязные» деньги, – пояснил приятелю Алексей Николаевич.
– А-а… Да, там сейчас много народу кормится. Контора Читахова тоже в деле. Другие разбойники говорили мне, что и банк Тифлисского городского кредитного общества. Но сам я им не пользовался.
– Другие разбойники… Имадин! Вот чем ты можешь мне помочь. Мне и закону. Тебе расскажут то, что никогда не сообщат полиции. Ты же один из них.
– Предлагаешь мне стать доносчиком?
– А как иначе ты собираешься получить прощение от властей?
Чеченец замялся:
– Эх… А нельзя иначе? Доносчик – дурное занятие. Хуже ничего нет.
– Хорошо. Расскажи все, что знаешь. Фамилии, имена, кто пользуется услугами казначейства. Кто в самом казначействе заправляет, кроме Козюлькина.
– Да я знаю мало.
– Сыпь все, что есть.
– Я имел дело с кассиром первого разряда Баграм-беком Макинским. Но он мелкая сошка для таких, как я, разбойников-одиночек. Крупные клиенты ходят повыше. Самые крупные – прямиком к Козюлькину.
– А кого ты называешь крупными?
– Того же Елизбара Чолокова.
– Динда-Пето?
– Ага. Он кочи, атаман большой шайки, у него бывает крупная добыча. Еще Зелимхан, Дали-Али, Юсуф, Абдурашид Тепкучев, Улухан. Все серьезные абреки идут в Тифлисское казначейство.
– А Трембель ничего не обнаружил! – в сердцах вскричал Алексей Николаевич.
– Кто такой Трембель? – заинтересовался чеченец.
– Начальник особого отдела по полицейской части канцелярии главноначальствующего. Старший над всей кавказской полицией.
Имадин пожал плечами:
– Полиция всегда все узнает последней. Впрочем, у этой, как ты ее назвал, «большой постирочной» высокие покровители. Иначе ее давно бы уже закрыли. Может быть, твой Трембель поэтому ничего не обнаружил?
– Может быть. Я как-то раньше об этом не задумывался… Действительно, множество людей знают об этой возможности, пользуются ею. Ты, извини, не первый головорез на Кавказе…
– Не первый, хвала Аллаху, – поддакнул Имадин.
– …а сам ходил туда разменивать купюры. Но власти ничего не замечают уже много лет. Бывает ли такое?
– На Кавказе и не такое бывает, – осадил друга разбойник. – Русская администрация никогда не знала, как на самом деле живут местные.
– Так, – вздохнул коллежский советник, – кое-что стало яснее. Значит, началось с армян, а теперь там весь интернационал столуется?
– Кто-кто? Слушай, говори понятно!
– Ну, жулики разных национальностей. Ты сказал, есть даже поляки?
– Да, из Варшавы приезжают фартовые. В Тифлисе земляки помогают им выйти на нужных людей. И не только фартовые, но еще… как их? Террористы. Правильно я сказал?
– Правильно. Имадин, вот что я думаю: твои слова к делу не пришьешь. Максимум, кого я могу арестовать, – это кассира первого разряда. И того затем отпустят, потому что показаний одного свидетеля, да еще и опороченного, мало. А требуется взять головку. С ней имеет дело Динда-Пето. Помоги мне его арестовать, и я тут же обращусь к министру. Чтобы тебя послали на войну.
Алибеков ответил без раздумий:
– Этого негодяя мне не жалко. Но как мы его арестуем?
– Ты придешь сегодня ночью к Солтан-оглы и скажешь, что выполнил заказ. В доказательство предъявишь мою лошадь с переметными сумами и винтовку.
– Он захочет увидеть труп.
– Скажешь, что бросил его в горную расщелину.
– Хм. Это можно. Вот лошадь, вот оружие русского. Как иначе они могли ко мне попасть? Это можно. А что дальше?
– Солтан-оглы даст тебе пятьсот рублей?
– Нет, конечно. Откуда у него такие деньги?
– Вот! – повеселел сыщик. – Ты заявишь ему, что хочешь получить оплату быстро.
– Понял, – хлопнул в ладоши Имадин. – И потребую сообщить, где сейчас Динда, чтобы я взыскал с него долг. Правильно?
– Молодец. У меня с этим подонком, если желаешь знать, теперь личные счеты.
– Расскажи, – потребовал чеченец.
– Ты слышал об убийстве поручика-грузина на Кахетинском шоссе три дня назад?
– Слышал. Солтан-оглы говорил, он был в той шайке.
– Вот как! Знаешь, я тоже там был. Рядом с офицером, в одном фаэтоне.
– Я это уже понял, – сказал Имадин. – Фолат сказал, что полицейских было двое. И одного, русского, велели не трогать, только напугать. А потом что-то изменилось, и этого второго тоже приказали убить. Для чего и наняли меня.
– И они знали, когда я поеду по тропе, так?
– Так. А ты оказался хитрее.
Алексей Николаевич был обескуражен. В тот раз его велели напугать, но не убивать! Это была не просто засада на кровника, с которым абрек решил свести счеты. Кто-то хотел помешать аресту Багдасарова. Полицейских, поехавших за ним, остановили на полпути в Гомборы. Динда-Пето отомстил храброму поручику, а заодно не дал задержать агента «большой постирочной». Пока Лыков вытирал сопли, штабс-капитана прикончили, замаскировав убийство под обычное ограбление. Несчастный денщик удачно подвернулся, и сейчас лежит где-нибудь на леднике высоко в горах. Да, Имадин прав: у «постирочной» есть влиятельные покровители. Они всё знали о планах сыщика. Сначала решили не трогать чиновника, прибывшего по личному распоряжению министра. Застращаем, ниточку оборвем, авось он сам с перепугу сбежит обратно в столицу. Однако Лыков не сбежал и собирался продолжить дознание. И тогда они наняли разбойника, чтобы застрелить коллежского советника. Тот как раз направился в горы в одиночку, на верную погибель. Ну, попал под выстрел – иначе и быть не могло… Никакой Плеве не подкопается. Все хором уговаривали дурака отказаться от авантюры. Но он не смог побороть амбицию. Похоже на Лыкова? Похоже. А дознание? Скорее всего, начальству станет не до него. Потом, когда-нибудь, поручат другому сыщику… За это время мошенники наедятся досыта и закроют лавочку.