Теперь погрустнел отставной коллежский советник:
– Да тут другое. Я ведь старше вас на шесть или семь лет, верно? И что-то… Рано, конечно… Но не могу иной раз попасть ключом в скважину. Когда получается, когда нет. Руки дрожат. Так это незаметно, но мелкие работы выполнять мне уже не под силу. Вынужден Машу обременять.
Алексею Николаевичу пришлось менять тему разговора. Беспокойные пальцы хозяина он давно заметил, но не придал этому значения. Теперь выяснилось, что это не пустяки. Именно так и начинается дрожательный паралич…[48]
Закончив с чаем, гости решили расходиться. Лыков, разумеется, проводил госпожу Фомину-Осипову до извозчика. А там и до дому. Они начали целоваться еще в фаэтоне. Докторша и впрямь оказалась женщиной решительной и не стала откладывать в долгий ящик…
Глава 10Очерк фартового Тифлиса
Утром, как и обещал, Лыков явился на служебную квартиру полицмейстера. Георгий Самойлович жил наверху, в здании управления полиции. Несмотря на ранний час, он уже был в присутствии[49]. Сыщик сразу понял, что произошло что-то неприятное. Вокруг суетились чины полиции с озабоченными лицами, в углу рыдала немолодая женщина. Ковалев что-то выговаривал высокому офицеру с петлицами пристава. Увидев питерца, он быстро отпустил собеседника.
– Несчастье? – спросил Лыков.
– Да. Надо же быть такой сволочью!
И полицмейстер рассказал совершенно дикую историю.
Вчера вечером, по окончании рабочего дня, три подружки вышли из ворот табачной фабрики Энфиаджинянца. И направились гулять. На Вокзальной улице с ними заговорила незнакомая женщина. Она протянула одной из девушек, Олимпиаде Матвеевой, кусок булки и сказала:
– На, съешь, помяни мою дочь.
Вручила и ушла. А девушка, которой было всего шестнадцать лет от роду, съела подаренную булку. Через несколько минут ей стало плохо. Работницу увезли в больницу, где она ночью и скончалась. Вскрытие показало, что бедняжку отравили мышьяком. И теперь вся полиция Тифлиса пыталась найти преступницу[50].
Лыков выслушал историю и вздохнул:
– Никогда ни с чем подобным не сталкивался.
– Тифлис, Алексей Николаевич. Будь он неладен!
– Георгий Самойлович, поиск Безвуглого это ведь не отменяет.
– Не отменяет.
Ковалев завел питерца в кабинет, усадил напротив стола и спросил:
– С чего начнем?
– Расскажите мне о фартовом Тифлисе.
Полицмейстер задумался. Лыков решил ему помочь:
– Сыскного отделения у вас нет, так ведь?
– И никогда не было, – подтвердил Ковалев.
– Но обычно в таких случаях находят самого способного к сыскной работе человека и поручают ему. Неофициально.
– Так и у нас, – согласился Георгий Самойлович. – Всегда есть кто-то, более других годный к ловле жуликов. Сейчас это помощник пристава Второго участка коллежский секретарь Снитко.
– Толковый или на безрыбье?..
– Лучше все равно нет. Снитко честный, смелый, быстро схватывает. С ним на пару околоточный надзиратель Гайдуков из Девятого участка. Вдвоем они и ловят преступников.
– Вдвоем? – поразился Лыков. – В Тифлисе почти двести тысяч жителей. Что могут сделать два человека?
– А что могу сделать я? – рассердился полицмейстер. – Штаты не выделяют. Денег нет. Конечно, все помогают Снитко, кто чем может. Гайдуков правая рука, и тоже хорош: храбрый, как черт! Облава там или засада, тифлисская полиция подкрепляет заштатных сыщиков. Но им трудно. Алексей Николаевич, когда же выделят средства на создание специальных отделений? Захлебнемся же в крови. Особенно у нас на Кавказе. Сами видите, что происходит. Доложите министру, а? Очень прошу.
– Такая работа давно ведется, – поделился сведениями Алексей Николаевич. – Готовится создание сыскных отделений во всех губернских городах империи. Будет четыре разряда, в зависимости от численности населения.
– Когда? – лаконично спросил один коллежский советник у другого.
– Надеюсь, что скоро. Проекты штатов готовы, прошло слушание в департаментах Сената. Государственный совет рассмотрит дело осенью. Главное – Витте теперь не министр финансов. Коковцов, конечно, тот еще жмот, но он хотя бы в хороших личных отношениях с Вячеславом Константиновичем.
Полицмейстер покачал головой с видом крайнего недоверия и спросил:
– Ну я вызываю Снитко?
– И Гайдукова.
Ковалев смутился:
– Но тот даже не имеет чина. Как он будет говорить с коллежским советником из Петербурга?
Алексей Николаевич нахмурился:
– Второе лицо в сыске и не имеет чина?
– Но формально он всего-навсего околоточный надзиратель.
– Это классная должность[51].
Ковалев сокрушенно пояснил:
– Так устроено в Тифлисе. Половина околоточных надзирателей чина не имеет.
Алексей Николаевич промолчал. По всей Российской империи та же картина: власть экономит на полиции. Нашли, в чем скопидомничать, идиоты!
– Зовите обоих, – сказал он наконец.
Через полчаса неофициальные тифлисские сыщики явились.
– Коллежский секретарь Снитко Петр Анисимович, – представился старший, подтянутый, рослый, с точеным лицом и аккуратной бородкой клинышком.
– Околоточный надзиратель, не имеющий чина, Гайдуков, – назвался его помощник, приземистый, широкоплечий, похожий на ломового извозчика.
– А по имени-отчеству?
– Парамон Иванович, ваше высокоблагородие!
– Для вас обоих, господа, я Алексей Николаевич. Рад познакомиться. Господин полицмейстер сейчас сообщит вам задачу. Нашу общую задачу.
Ковалев в двух словах описал ситуацию. Надо найти бандита Безвуглого. Хватит с ним миндальничать, начальство недовольно, приказало пресечь. Особо полицмейстер подчеркнул, что взять злодея лучше живым. Потому что к нему много вопросов.
Снитко сразу встрепенулся:
– А если живым не удастся? Больно ловкий.
– Уж постарайтесь, – отрезал коллежский советник.
Гайдуков молчал, но по лицу было видно, что задание ему не нравится.
– Вы тоже считаете захват пластуна невозможным? – спросил у него Лыков.
– Так точно.
– Почему?
– Да не дастся он. Живым ему неинтересно: виселица светит за многочисленное.
– Тем не менее следует постараться, – настаивал питерец.
– Говорить со следователем Ванька тоже не станет. Пустая затея.
Полицмейстер заерзал, а потом вдруг выпалил:
– Я с ними согласен. Отчаянный. Хуже любого абрека. Шлепнуть гадину, и дело с концом.
– Господа! – Лыков повысил голос. – Подчеркиваю: берем атамана живьем. На острие пойду я, вы помогаете. Только выведите меня на Безвуглого, дальше сам.
Помощник пристава и околоточный не без иронии покосились на начальство. Ковалев сказал:
– Алексей Николаевич только что сцапал в Закаталах Динда-Пето.
– Так это он? – с интересом спросил Снитко.
– Да.
– Тогда понятно.
– Прошу вас, господа, описать криминальную обстановку в Тифлисе, – сказал Лыков.
Полицмейстер начал излагать, а сыщики – помогать ему.
– В полицейском отношении город разделен на десять участков. Историческое развитие Тифлиса сказывается на их облике. Как правило, в русских городах в центре все прилизано, а шушера уголовная сидит по окраинам. У нас не то.
Лыков возразил:
– В Москве есть Хитровка, в Петербурге Вяземская лавра, и они тоже в центре.
– Да? – удивился Ковалев. – Не знал. Продолжаю. В каждом участке имеется, так сказать, господствующая национальность. Которая всем и заправляет. Самые спокойные – это те, где живут русские: Михайловский, Свято-Давидовский, Александровский, Новые Куки и почти весь Садовый. Грузины тоже народ спокойный, много хлопот полиции не доставляют. Поэтому Вера или Ваке – тихие места; разве что в духане кто спьяну подерется. Вот армяне с татарами – те да.
– Татары – Базарный участок, там, где Майдан? – уточнил питерец.
– Да, а еще их много в Харпухе.
– Татар в городе всего ничего, а преступлений они совершают чуть не половину от всех, – вставил Снитко.
– Каких? Грабежи?
Полицейские заговорили все сразу, но потом Ковалев взял верх:
– Грабежей у нас в Тифлисе почитай что не бывает. За городом опасно даже днем, увы. А в самой-то столице мы приглядываем. Татары – они укрыватели. Со всего Кавказа дружки-разбойники свозят сюда добычу. Значит, скупка, обслуживание лихих гостей, снабжение необходимым, изменение внешнего вида приметных вещей, сбыт, содержание притонов и подпольных ломбардов. Многие разбойники неделями живут в Тифлисе. Отсюда направляются некоторые шайки. К примеру, нападения на почту почти все планируются здесь, и в почтово-телеграфном округе у головорезов имеются сообщники. Ищем их, ищем, но пока не нашли. А с начала года уже третью почту грабят.
– Изредка случается и людоворовство, – вставил помощник пристава.
– За выкуп?
– По-разному. Когда за выкуп, когда для-ради шантажа. А то берут заложников из враждебного рода.
Лыков только головой покачал.
– Все с татарами? Давайте про армян.
Тут заговорил околоточный:
– Этих полгорода, и преступления у них разнообразные. Я вот слежу за Куками. Как уже сказал господин полицмейстер, Куки делятся на две части: Новые – русские, и Старые – туземные. В туземной имеется такая слободка, называется Шантах. Переводится как Собачья…
– Погодите, Парамон Иванович, – перебил Гайдукова питерец. – А вот на краю Авлабара тоже есть Собачья деревня.
– То другое. Там одни псарни, а криминала никакого нет. Но Шантах – место особое. Притон на притоне. Чего только не вытворяют. Фальшивые деньги делают, воровскую добычу скупают, вещи тоже перешивают, чтобы не узнали. Много незарегистрированных проституток, и с них содержатели взимают налоги. А еще воры в Шантахе сильны, как нигде. Целые шайки сложились, и эта у них, как ее?