Сидели вчетвером: Ковалев, Снитко, Лыков с перевязанной головой и Гайдуков с заплывшим глазом. Околоточный повторял:
– Убью сволочь! Убью сволочь! Найду и убью.
– Парамон Иваныч, хватит, – осадил его полицмейстер. – Без тебя тошно. Что делать-то будем?
– Искать заново, – оптимистично заявил Лыков.
– Где?
– Это нам пусть скажут сыщики.
– Ну, раз мы теперь знаем, сапоги какого фасона носит Безвуглый… – начал Снитко, и все сразу захохотали. Отсмеявшись, помощник пристава закончил:
– Облавы, облавы и еще раз облавы. Во всех русских кварталах и во всех военных местностях.
Он подошел к карте и стал показывать:
– Молоканскую слободу, Пески, Ново-Троицкое поселение в первую очередь. И Чугуреты, там полно военных. Еще то, что за полотном железной дороги: хутора саперного батальона, лагерь Тифлисского полка, казармы нестроевых рот Мингрельского полка, бараки между патронной и пороховыми погребами.
– А почему там? – спросил Ковалев.
– Если солдатики прячут Безвуглого, им проще делать это за городской чертой, где меньше офицеров.
Лыков начал загибать пальцы:
– Всех под одну гребенку, не только русских или военных. Трактиры, чайные, ночлежные дома, бордели и духаны. Вокзал. Гостиницы и меблированные комнаты. Постоялые и заезжие дворы, караван-сараи. Известные полиции притоны. Скупщики краденого, ломбарды, лица, занимающиеся сводничеством. Места стоянки рабочих и рекомендательные конторы для найма. Поднадзорные за преступления. Высланные и подвергнутые взысканиям в административном порядке. Лишенные прав занятий известных должностей: сторожа, дворника, швейцара и гардеробщика. Неблагонадежные полотеры, старьевщики, вообще мастеровые, которые ходят по домам…
– Так это всех тулухчи придется общупать, – прервал коллежского советника Гайдуков.
– Водовозов? Обязательно, – сказал питерец и продолжил: – Далее профессиональные нищие и лица, имеющие судимость. Всех пощупать!
– А нищих зачем? – удивился полицмейстер.
– Осведомленные, вот зачем. Далее смотрим места, где можно заночевать под открытым небом, в первую очередь кладбища. Особо внимательно обследуем пригородные деревни. Овраги прочесать! Всех городовых на улицу, включая резерв. Пусть днем и ночью смотрят в оба. Агентуру напрячь, пообещать награду в тысячу рублей за сведения о Безвуглом.
– Тысяча рублей? – не поверил Ковалев. – А где я ее возьму?
– Я дам.
– Мстительный вы человек, Алексей Николаевич…
– Это ему за мою коленку. И за глаз Парамона Ивановича.
– Тыща! – мечтательно произнес околоточный. – Да за такую сумму я Ваньку на аркане притащу. Самолично!
– Притащите – деньги ваши, – подтвердил свои слова коллежский советник.
Но с агентурой сразу не задалось. Вечером на Норийском подъеме у дома Майсурадзе нашли покойника с колотой раной в груди. А утром в Нахаловке, в карьере, где добывали камень и землю для мощения улиц, – второго. Снитко загрустил. На вопрос коллежского советника он ответил:
– Первый-то был просто вор, казнили по подозрению. А второй – мой освед. Тот самый, что прознал насчет именин.
– Безвуглый его вычислил?
– Похоже на то. Быстро сообразил, скотина. Теперь никто слова не скажет, урок получили.
И действительно, после двух убийств все как воды в рот набрали.
Не дал ничего и допрос есаула. Гайдуков избил его до полусмерти, без всякой жалости. Мерзавкин мочился кровью и впадал в забытье, но атамана не выдал.
Поиски шли неделю. Жулики всех мастей начали разбегаться из города. Полиция не успокаивалась. Городовые, в отместку за раненого товарища, спуску не давали. Воров и грабителей, попавших в облаву, приводили едва живых. Во дворе губернской тюрьмы спешно строили новый барак – сажать арестованных было уже некуда. И напряжение стольких дней дало результат.
Однажды Снитко явился с загадочным видом. И попросил собрать, как он выразился, весь полицейский кагал. Ковалев с помощником, Лыков и Гайдуков расселись и хором воскликнули:
– Ну?
– Нашелся, собачий сын!
– Где он?
– В Колючей балке.
– Я с самого начала предполагал, – радостно возопил околоточный, хотя никто от него в последние дни такого не слышал.
Полицмейстер нахмурился:
– Колючая балка большая. Запереть ее сил не хватит. Точное место известно?
– Не такая она и большая, – возразил коллежский секретарь. – Запрем как миленькую. А место известно приблизительно.
– То есть? – не понял Лыков.
– Ванька Безвуглый прячется в доме Гургенбекова.
– И что?
– А то, Алексей Николаевич, что никто не знает, где этот дом стоит. Вся слобода, как я говорил, незаконная. Разрешений на строительство нет. Двести домов, без плана, кто где вздумает…
– Обложить целиком, чтобы мышь не выскочила, и идти сплошной облавой, – предложил Гайдуков. – Начнем спрашивать – люди расскажут, где этот черт проживает.
Ковалев запросил адресный стол. Оказалось, что в Тифлисе числятся аж три человека с такой фамилией. Но, как и следовало ожидать, ни один не прописался в Колючей балке.
Лыков изучил план, потом, загримировавшись, отправился на место. Уголовная республика приняла сыщика неприветливо. Как только он спустился от Артиллерийской слободки вниз, к началу оврага, его остановили два оборванца.
– Ты кто?
– Да вот, ищу, где приткнуться. Фараоны замучили, всех гребут без разбору, а у меня пачпорта нету.
– Иди, откудова пришел! Здесь для сброда местов не запасено.
Алексей Николаевич пытался договориться: мол, он поищет и все, никого не обеспокоит, а за погляд готов уступить полтину караульщикам. Но получил по шее и был вынужден ретироваться. Не унявшись, попробовал зайти с Судебной, но его встретили сразу трое и дали от ворот поворот. Стало ясно, что Колючая балка находится в состоянии мобилизации и осмотреть ее заранее не позволят.
На очередном совещании полицмейстер заявил:
– Пойдем наудачу. Другого выхода нет. Петр Анисимович, доложите свои соображения.
Снитко взял карандаш и подошел к карте.
– Начнем с утра, когда хорошенько рассветет. Тамошние голодранцы поздно ложатся и поздно, стало быть, просыпаются. Тут мы их тепленькими и возьмем.
– Сколько сил планируете привлечь?
– Так что, Георгий Самойлович, дело такое… Войска бы хорошо. Казаков или хотя бы гренадер.
Лыков заподозрил неладное и возразил:
– Казаки с гренадерами Безвуглого живым брать не станут.
Ковалев покосился на питерца и приказал помощнику пристава:
– Продолжайте.
– Так что насчет казаков, ваше высокоблагородие?
– Справимся сами.
– Да все равно он ничего не скажет! – раздраженно бросил Снитко. – Не такой человек.
– Динда-Пето тоже говорил мне, что абрек и смерти не боится, – ответил Лыков. – А посмотрел в дуло и кочетом запел.
– Эх… Тогда вот как надо, Георгий Самойлович. Колючая балка вся на виду. Выставим по обоим гребням патрули. Артиллерийскую слободку запрем усиленным нарядом. Снизу, от Головинского, тоже проверенных людей. Перекроем обе Судебных и Грибоедовскую. А в саму балку входят два отряда по десять человек, лучше, кто с боевым опытом. Один отряд поднимается снизу, от проспекта, а второй спускается сверху. Где-то они да зацепят Безвуглого. Тот начнет метаться, вырваться чтобы. Ну и…
– Хороший план, – одобрил коллежский советник и посмотрел на Лыкова.
Тот не нашел, что возразить. Действительно, Колючая балка представляла собой большой крутой спуск, с обеих сторон сжатый гребнями. Двести домов там, пожалуй, не было, но больше сотни точно имелось. Ни заборов, ни огородов, все нараспашку. Лавки и духаны тоже отсутствовали, разве что внизу стояла пивная. Если запереть все выходы, как предлагал Снитко, деваться пластуну будет некуда. Другое дело, если он поймет это и примет бой…
– Мы не оставляем бандиту выхода, – заметил Гайдуков. – На прорыв попрет. Людей можем потерять.
– Возьмем винтовки, – отрезал полицмейстер.
– Да, из них сподручнее стрелять в ногу, – заявил командированный и обвел всех предостерегающим взглядом.
Тифлисцы поняли и промолчали.
– Кто возглавит отряды?
– Разрешите мне, – попросил коллежский секретарь. – Я этому голопузу бескишечному свой зуб припомню.
– А я глаз! – воскликнул околоточный и потер фингал.
– Разрешаю, – кивнул полицмейстер. – Снитко возглавит нижний отряд, а Гайдуков – верхний.
– Тогда я, с вашего разрешения, присоединюсь к Гайдукову, – сказал Алексей Николаевич. – По старой памяти.
– Но…
– Руководство останется за Парамоном Ивановичем.
Полицмейстер недовольно скривился и хотел возразить. Но весельчак Снитко опередил его:
– Алексей Николаич, давайте лучше ко мне. Всю жизнь мечтал полковниками командовать. Ать-два, левой!
И ситуация разрядилась сама собой. Лыкову было все едино: подниматься в балку или спускаться. Важно успеть к началу и не дать застрелить пластуна. Тифлисцы, по всем признакам, решили избавиться от беспокойного бандита раз и навсегда.
Но утром все пошло для питерца наперекосяк. Вроде бы действовал правильно, на рожон не лез, но и за чужими спинами не прятался. Хотелось поквитаться с ловким атаманом: давно уже Лыков не испытывал подобного унижения, какому он подвергся в трактире Мартирузова. И не только поквитаться, но и поговорить о «большой постирочной». Безвуглый – крупная фигура, его не используешь втемную, как простого дергача[53]. Уж он-то должен знать заправил!
Нижний отряд едва успел проверить первые два-три дома, как наверху загрохотало. Сначала хлопнули револьверные выстрелы, но им тут же ответили из винтовок, и после короткой, но жаркой перестрелки все стихло. Лыков бросил товарищей и полез вверх, не обращая внимания на появившихся вдруг в большом количестве неизвестно откуда оборванцев. Ему показывали кулаки и ругали последними словами. Это жители Колючей балки поднялись раньше времени и теперь костерили полицию.